Превратности судьбы - Мэйдлин Брент

Среди этих чудес было два, которые приводили меня в особенный восторг. Недалеко от моей каюты, в коридоре, находилась ванная комната с огромной ванной и кранами, извергавшими горячую и холодную воду. Для каждых десяти пассажиров была своя ванная комната, и мы могли принимать ванну, сколько хотели. Другое чудо было по соседству с ванной — ватерклозет с тремя кабинками. Я была просто заворожена: ни о чем подобном даже не подозревала. Когда я вспомнила, сколько сил и времени мы тратили в миссии на то, чтобы согреть воду на печке для купания детей, вырыть помойную яму, натаскать воды, я решила, что, если когда-нибудь стану богатой, я куплю ванну и ватерклозеты и отправлю в миссию в Цин Кайфенг.

Мы вышли в полдень, спустились вниз по реке Вэй-хэ и оказались в открытом море. Это тоже чудо, но другого рода. Сначала я просто стояла у борта и смотрела на это необъятное водное пространство, уходящее за горизонт. Вдруг во рту у меня пересохло, я почувствовала тяжесть в желудке, и меня скрутило. Я провела остаток дня в каюте, не в состоянии даже подумать о еде и в полной уверенности, что умираю.

Постепенно морская болезнь отпустила. Через два дня я была абсолютно здорова и ела с большим аппетитом. На судне было так много еды, что нам в миссии только отходов хватило бы на два дня. Пассажирами, в основном, были купцы, торговые интересы которых были связаны с Китаем. Еще были две дамы из других миссий и два английских армейских офицера. Я была для всех объектом повышенного внимания, и они старались меня разговорить. Всех интересовало, как я жила в Китае так долго. Я была предельно вежливой, но лишь отвечала на вопросы и ничего не рассказывала сама.

Первая остановка была в Гонконге. Город был похож на огромный человеческий улей. На крохотном острове обитало столько народу, что тысячи вынуждены были ютиться в сампанах и джонках в гавани и закрытых бухтах. Мы простояли в Гонконге всего двенадцать часов, но смогли съездить на экскурсию. Я с удовольствием ходила по улочкам с многочисленными магазинами и лавками и прислушивалась к гулу человеческой речи. Я понимала некоторые диалекты, но южный, кантонский, был мне недоступен. Доктор Колби купил мне в подарок красивый зеленый шелковый шарф. Когда мы вернулись на корабль, уже темнело. Я оставила доктора и миссис Колби и отправилась к себе в каюту причесаться, предвкушая, с каким удовольствием умоюсь теплой водой.

На стойке в коридоре ключа от моей каюты не было, он торчал в двери. Я решила, что это, наверное, стюард перестилает постели, что до сих пор удивляло и забавляло меня. Но когда я открыла дверь, то вздрогнула от неожиданности. Свет горел, а в каюте было так, как будто по ней пронесся вихрь. Кто-то вынул одежду из шкафа и разбросал по каюте. Все ящики из прикроватной тумбочки перевернуты. Матрасы и постельное белье с обеих коек свалены в кучу в углу. Мой чемодан вытащен из-под нижней полки, все мои сувениры разбросаны.

Я ступила внутрь, и тут же мои нервы забили тревогу: я почувствовала, что за дверью кто-то есть. Но было поздно. Могучая рука закрыла мне рот, тут же захлопнулась дверь и погас свет. Одной рукой человек крепко прижимал мою голову к своей груди, а другой — обхватил меня за талию, прижав к ней мою руку. Сердце колотилось от ужаса, кровь громко стучала в висках.

Он поднял меня и понес, а я попыталась укусить его за руку, но ничего не вышло, он был начеку и еще сильнее зажал мне рот. Я брыкалась, но опять мне не удалось в него попасть, потому что он развернул меня наперевес, и я не могла дотянуться до него ногами. Свободной рукой я попыталась достать до его лица сзади, но попала в голову, и пальцы скользнули по волосам. В следующее мгновение меня швырнули об стенку и я услышала, как хлопнула дверь рядом с моей головой. Он бросил меня в гардероб.

Я с трудом поднялась на колени, в шкафу было мало места. Хватая ртом воздух, я изо всей силы навалилась на дверцу: она была закрыта на ключ. С большим трудом мне удалось подавить вопли, которые рвались из груди. Я искусала в кровь губы. Все-таки мне удалось побороть надвигавшуюся истерику и встать на четвереньки, чтобы перевести дух и успокоиться. Приложив ухо к двери, я прислушалась: из комнаты не доносилось ни звука. Я уперлась спиной в дверцу, руками и ногами — в стенку, собралась с силами, хрупкий замок щелкнул, и я выкатилась в темноту. Я пробралась сквозь препятствия, разбросанные на полу, и включила свет. В каюте никого не было. Я попробовала открыть дверь, но она оказалась запертой снаружи. Он просто повернул ключ, когда уходил. Я принялась кричать и колотить в дверь. Меньше чем через минуту я услышала шаги и щелканье замка. Я распахнула дверь и увидела миссис Колби, глядящую на меня с изумлением.

— Что, ради всего святого, происходит, дитя мое? — воскликнула она. — Боже мой? У тебя рот в крови и волосы… — Она запнулась, увидев через мое плечо, хаос, царящий в каюте.

— В моей каюте был какой-то мужчина, миссис Колби, — сказала я, пытаясь унять дрожь в голосе. — Он перевернул мои вещи и ждал за дверью, когда я вошла.

— Мужчина! Но кто? — взвизгнула она.

— Я не видела его. Он выключил свет и затолкал меня в гардероб. Я… я думаю, что застала его врасплох, когда он обыскивал каюту.

— Обыскивал? Зачем?

— Я не знаю, миссис Колби. — Я вдруг почувствовала, что очень устала. — У меня и красть то нечего, но, может быть, он не знал?

Кошмар продолжился. Я должна была обо всем рассказать доктору Колби, затем — старшему помощнику и судовому врачу и, наконец, самому капитану, полному мужчине с бородой, который был похож на фотографии принца Уэльского. Врач измерил мой пульс и ощупал голову. Он хотел, чтобы я выпила какое-то лекарство, успокаивающее нервы. Я упрямо отказывалась, что было невежливо, но я никогда бы себя так не вела, если бы не случившееся. Миссис Колби рассердилась на меня. Но, думаю, она сердилась из-за того, что сама расстроилась. В конце концов, она выпила успокаивающее.

Мне было задано невероятное количество вопросов, на которые я не могла ответить. Все были подавлены. Судно обыскали, но никого постороннего не нашли.

— Скверное дело, — сказал капитан. Он сидел за большим письменным столом. — Мне очень жаль, мисс Уэринг. — Затем он обратился к доктору Колби, стоящему рядом со мной: — Примите мои извинения, доктор. Вор — какой-то китаец, которому удалось проскользнуть на борт незамеченным, уверяю вас. В каждом порту промышляют воры. Мы держим под наблюдением сходни и грузовые люки, но им сам черт не страшен. Я даже знал таких, которые пролезали в иллюминатор. Боюсь, в нашем случае именно так и произошло. Он проскользнул, когда стемнело, а барышня застала его врасплох. — Он спросил у меня: