Одиссея Варяга - Александр Чернов

Вписался в компанию и командир "Осляби" Владимир Иосифович Бэр. Кстати, очень хорошо, что сделал правильные выводы из того полунамека Руднева, который получил еще во Владивостоке. На броненосце теперь полный порядок в умах, и в "драконах" у команды командир не ходит. Это тем более хорошо, что по цензу и заслугам он без пяти минут контр-адмирал…

Так. А это кого еще принесло? Я никого, собственно, не жду. Командиры разъехались два часа как, все мы обговорили, но… Чей-то катер пропыхтел же мимо? И при этом замедлялся… Ага, кто-то все-таки пожаловал. Вахтенный начальник сейчас Руденский. Да, Дмитрия Петровича голосок слышу и… Ну, да! Сам. Степан Осипович!

Буквально через несколько секунд за дверью раздались быстрые шаги, и когда Руднев отклиткнулся на несильный но настойчивый стук своего вестового Чибисова, тот с характерным нижегородским оканьем протараторил:

– Ваше высокопревосходительство, Всеволод Федорович! Простите за беспокойство, но адмирал Макаров на борту, сюды жалуют…

– Спасибо, братец! Я сам уже понял, иду. Да, Тихон, голубчик! Чаю там приготовь нам с печеньем. И варенья, что мы с товарищами командирами с вечера не доели. Стыдно, но не готовились мы… – отозвался Руднев быстро проходя в свою каюту, где висела на плечиках в шкафу форменная тужурка, а в изголовье кровати валялась… Нет, конечно же, чинно лежала его адмиральская фуражка.

– Всеволод Федорович, друг мой, где вы от меня прячитесь? – прозвучал в кают-компании знакомый доброжелательный басок…

– Здравия желаю, Степан Осипович, – приветствовал Руднев Макарова у двери в салон.

– Здравствуйте, здравствуйте, и без церемоний, ладно, Всеволод Федорович? Вы уж меня простите за незваное вторжение…

– Всегда милости прошу, но, что это Вы так вдруг? Простите ради Бога, разносолов на ночь глядя особых уже и нет, поели каперанги… Или, что? Опять плохи наши дела?

– Тьфу, типун на язык! Как будто я не могу к Вам просто в гости покалякать заглянуть, – с хитрецой улыбнулся Макаров, – Причем инкогнито. Мой флаг на "светлейшем" остался, а ваших офицеров я просил никакой суматохи не поднимать. Да, а Вы как чай-то пьете? По новомодному из нагревателей, или по-нашенски, из самовара?

– Из нагревателей, конечно…

– А почему же "конечно"? А ну-ка, заносите ЕГО!

Дверь кают-компании широко отворилась, и в нее вплыл громадный десятиведерный самовар, который с пыхтением несли два матроса в сопровожднии лейтенантов Дукельского и Егорьева. На отполированном до блеска бронзовом боку технического чуда российской чайной церемонии блестела свежей гравировкой надпись: "Доблестному экипажу и кают-компании крейсера 1-го ранга "Громобой" от экипажа и кают-компании эскадренного броненосца "Князь Потемкин-Таврический".

– Это Вашему кораблику с намеком подарок, Всеволод Федорович, – рассмеялся Макаров, – Мои на "светлейшем" прознали про ваше "Громобоево" с "Варягом" побратимство. Вот и заставили меня везти презент, мне то уж Вы не откажете, так ведь? Традиции, тем более такие, во флоте нам ох как надобны.

– Здравия желаем, господа адмиралы!

– Здравствуйте, Николай Дмитриевич! Рад вас видеть, Илья Александрович! Эх, просил ведь, чтобы Дмитрий Петрович вас не будил, не беспокоил, – приветствовал Макаров вошедших командира крейсера Дабича и старшего офицера Виноградского, – но, вижу служба на крейсере налажена, если вас невзирая на указание комфлота с коек подняли. Я тут посекретничать с Всеволодом Федоровичем задумал, вы уж меня простите. Но раз уж разбудили "громобоево" начальство… Давайте-ка все по чайку! Я ведь к самовару еще и плюшек наших "потемкинских" захватил. Прямо с камбуза, не остыли еще. С маком! И можно грамм по сто чего покрепче, за успех Грамматчикова.

– Уже есть сведения от Константина Александровича?

– Да, часа два назад шифротелеграмму через немцев передал, что он сейчас в Циндао бункеруется, и жестянкой занимается после боя с Камимурой…

– Что! Как с Камимурой!

– У Чемульпо? В море? Все ли целы?

– Точно. У Чемульпо. Встретил его с конвоем буквально сразу же после того как свалил мины и утопил соглядатая в виде номерного миноносца, а потом и еще одного. Японцев было пятеро. Причем их адмирал шел на новом английском броненосце типа "Трайэмф". Из интересного – у "Якумо" вместо башни на корме под щитом пушечка дюймов в 10 – 11, а "Адзумы" с ними опять не было. Повезло, конечно, что не прямо японцам под главный калибр из тумана вышел.

Ну, а потом прекрасно провел бой. На эффективную дистанцию не подходил, но задергал Камимуру изрядно. Под конец тот строем фронта за нашими погнался, и в это же время транспорта его вылезли на мины! Сколько подорвались, кто потоп, за дальностью не видели, так что пусть разведка доносит. У самого несколько попаданий в "Аскольд" и "Олегу" пару раз попало. Серьезных повреждений нет, слава Богу. Но шестерых матросов отпели. Так что, давайте помянем воинов российских, господа офицеры…

****

Глубоко за полночь два адмирала затворились в салоне "Громобоя". Макаров достал из кожаного портфеля несколько сложенных пополам листков бумаги, неспеша расправил, и, казалось, углубился в чтение того из них, где на полях виднелись многочисленные пометки, сделанные синим химическим карандашом. Руднев без труда узнал в этом документе свою докладную записку, поданную на имя командующего еще две недели назад. Записку, где были изложены его, т.е. Петровича мысли о том, как вызвать Того на бой и не дать ему уйти в случае угрозы поражения, как это он уже однажды сделал. Судя по всему, Макаров изучил его предложения по тактике борьбы с Объединенным флотом на современном этапе истории не просто тщательно. Обилие пометок на полях говорило само за себя.

– Итак, если не рискнем всем, значит ничего и не выиграем… Так я Вас понимаю, Всеволод Федорович? – кресло скрипнуло, Макаров потянулся вперед и положил бумаги на стол. После этого командующий откинулся на спинку, скрестил руки на груди и глубоко вздохнув полуприкрыл глаза. При этом чем-то неуловимо напомнив Петровичу скульптуру медитирующего Будды. Было ясно, что он вновь, в который уже раз продумывает расклад будущей баталии, и все-таки не готов пока принять окончательное решение.

– Степан Осипович, полагаю, что Хейхатиро-Сан на любой, даже самый искусный блеф уже не поведется. Его установки понятны. Теперь он рискнет на генеральное сражение только при особых обстоятельствах. А именно, если будет видеть если не перевес, то хотя бы равенство в силах, плюс сильнейший стимул для боя именно здесь и сейчас. Проводка нашего конвоя с продовольствием, углем и боеприпасами – это стимул. Отсутствие первых двух наших броненосных отрядов – некоторый перевес в силах. У него и у нас будет по 7 броненосцев и 5 броненосных крейсеров. А пока мы его держим…

– Держите!? Всеволод Федорович! Без шести лучших броненосцев он вас с Григоровичем побьет! У Ивана Константиновича опыта эскадренных боев нет пока, маневрировать вам из-за разных скоростей предстоит отдельно… Раскатает в пух и прах по одному, если любая невязка случиться, и мы с Чухниным к вам не поспеем. У него пять первоклассных линкоров да "Трайэмф" этот, окоянный, а к моменту боя, глядишь и второй в строй введут, хотя тот-то уже, вашими стараниями, послабже будет… А у Вас из 7-ми – три "Пересвета", да "великий" "Сысой"!

Того, это не Камимура, хотя и тот тоже адмирал грамотный и справный. Но поверьте моему опыту, если бы у Кадзимы на мостике "Идзумо" стоял Того, так просто вы бы не отделались! Уж я то это на своей шкуре понял… Как только у Вас "Рюрик" вывалился, наплевал бы он на Ваш "ослябский" поход и двинулся бы старика добивать… Вы к нему, что и требовалось… Сцепиться, пару крейсеров вам стреножить, через три часа Дева подойдет, и… Слава Богу, что Камимура – не Того. Хейхатиро-Сан, как вы этого супостата называете, от главной цели – уничтожения противостоящей морской силы – ни за что бы не отказался.

Вот Рейн Ваш, кстати, если все хорошо пойдет, может вырасти и повыше его… И меня, то есть нас с Вами… Правильно Вы его приметили и вовремя, таких офицеров растить надо, как алмазы гранить потихоньку. Да, характерец… А Ушаков, Де Рюйтер, Сюффрен или сэр Горацио агнецами были, что ли? Так? Я вот, между делом, подумываю, что бы он сегодня поутру вытворял, окажись на месте Грамматчикова? Нет, конечно, Константин Александрович прав был абсолютно, план операции под срыв подводить было нельзя. Но жаль, что нас там на мостике не было, ведь на месте всегда виднее…

Так вот: в том планчике, что Вы представили, все будут решать часы, может статься, что минуты, а между нами изначально, на старте, около двухсот миль, а то и поболее. Та еще задачка у нас получается.

Григорий Павлович, кстати, ситуацию видит несколько иначе. Взгляните-ка на его записку… Он там все просто по полочкам разложил. "Первое: создать маневренную базу на Элиотах. Второе: ликвидировать маневренные базы и порты снабжения армии противника в Корее, затем блокировать ее побережье, тем самым оставив японскую армию на материке без снабжения. Если СФ сделает попытку помешать нашей атаке на Пусан – дать генеральное сражение в котором разбить противника. Если Того не осмелится нас атаковать, тогда – третье: Всем флотом встретить и гарантированно привести в крепость конвой со снабжением и снарядами. Четвертое: к моменту прихода японских подкреплений довести выучку флота до максимально достижимого уровня, отработав и применение минных сил в дневном эскадренном бою. Пятое: в связи с изоляцией японской армии на материке их флот получив подкрепления сам будет вынужден немедленно искать боя при соотношении 11ЭБР (возможно 13) и 6БрКр у нас против 8ЭБР и 12БрКр у них. Пользуясь нашей лучшей выучкой и преимуществом в наиболее живучих судах – броненосцах, разбить противника в генеральном бою, в первую очередь выбив его наименее устойчивые в боевом отношении корабли – броненосные крейсера…"