Одиссея Варяга - Александр Чернов

У островов Хуан Гильермос к этим кораблям присоединятся "Хидзен", "Суво", "Тоне" и "Тикума". Затем им предстоит переход вдоль американского побережья на Гавайи, а уж оттуда северным маршрутом в Японию. Впереди почти 15000 миль пути. Но если это время использовать с умом, то машинные команды вполне освоят механизмы своих кораблей, а остальные моряки разберутся со своими заведованиями. Сейчас на каждом корабле будет около 400- 500 человек, это с учетом ожидающих в Аргентине. Так что костяк экипажей к моменту прихода в Японию будет вполне сплаван, а возможно, если ускоренная учебная программа в Этадзиме позволит, то часть экипажей мы доукомплектуем еще в океане. Пусть, пусть русские спят в Порт-Артуре подольше…

Как часто бывает, когда думаешь о чем-то, чего очень хочешь, Хикондзе Камимура сглазил. Русский флот пришел в движение. И движение это не предвещало японцам ничего хорошего.

Когда поступила информация о выходе русских крейсеров, караван проделал уже почти три четверти пути от Кагосимы до Чемульпо. До причалов оставалось около 120-ти миль. Немного поразмышляв, Камимура решил, что подойти к порту лучше всего завтра часов в 11 утра – хватит светлого времени и на ввод транспортов, и на то, чтобы отогнать русские крейсера, если кто-то из них вздумает ловить транспорты на входе в гавань. Поэтому он передал флажным сигналом своим подопечным – ход 7 узлов, "Ивате" и "Идзумо" расположил слева от колонны купцов, "Токиву" и "Якумо" справа, а сам на флагманском "Фусо" возглавил процессию. Так, пожалуй, надежнее, мало ли что…

Предчувствия его не обманули. За два часа до подхода к створам чемульпинских фарватеров Камимура практически одновременно получил два известия. Первое телеграфом – охрана рейда доносила о набеге русских бронепалубных крейсеров и утоплении ими одного дежурного миноносца. Второе известие принес ему слух – вдалеке, впереди по курсу была слышна частая орудийная пальба. Глаза же, к сожалению, пока ничего подсказать не могли. Утренняя туманая дымка, хотя и неплотная и лежала полосами, но видимость ограничивала до двух – двух с половиной миль. По прошествии минут десяти канонада впереди прекратилась.

Перестроив свои корабли клином с "Фусо" во главе, Камимура приказал командирам быть готовыми к открытию огня и поднять стеньговые флаги. Транспорты стараясь держать подобие строя двух колонн как стадо овец на заклание плелись за броненосным клином. Все, кто только мог на кораблях и судах нервно вглядовались в туманную дымку впереди, но ничего не происходило. Пять, десять, пятнадцать минут… Туман постепенно редел, лениво приподнимаясь… Напряжение уже зашкаливало за предел нормального восприятия окружающего, вот-вот должна была наступить развязка.

Нервы были взвинчены у всех. Не был исключением и сам адмирал. Камимура оперся на поручень мостика сжав его так, что заболели пальцы. Если сейчас корабли русских вывалятся из тумана под его пушки, есть прекрасный шанс одного-двух расстрелять в упор, если серьезно повредить первыми же выстрелами главного калибра. А для его "Фусо", то и среднего. Но если выбросить первые залпы в воду, все может кончиться очень и очень плохо. Он прекрасно осознавал, что при видимости менее тридцати кабельтов у быстроходного бронепалубника есть шанс подскочить на минный выстрел даже к броненосцу. Пусть это и будет почти гарантированным самоубийством, но такой размен сделает честь и вечную славу любому крейсерскому командиру на него решившемуся. А тут в тумане бродит не один такой крейсер, и не один такой командир, а скорее всего вся четверка…

Но начать отход… Перед заведомо слабейшим врагом, да еще подставить ввереный ему конвой! На такое Камимура пойти не мог. И в этот момент на концевом транспорте истошно взвыла сирена.

В юго-западной части горизонта туманное молоко приподнялось достаточно высоко, чтобы из него проявились два трехтрубных силуэта, идущих расходящимся с японцами курсом и уже подходящих слева к кильватерным следам японских кораблей…

Забухали пристрелочные выстрелы с "Ивате". "Идзумо" без команды флагмана резко ускорился выходя систершипу под нос. Это делалось, конечно, для того, чтобы так же вступить в бой, ибо пока "Ивате" перекрывал ему директрису своим корпусом. Здесь их догнал сигнал Камимуры: "Ивате" и "Идзумо" преследовать. Контакт с транспортами не терять". Плавно набирая ход броненосные крейсера синхронно начали ложиться на курс догона.

В сторону русских кораблей полетели и снаряды "Якумо", сбросившего скорость убирая таким образом с визиров своих прицелов концевого купца. У борта которого вдруг взбухли два всплеска воды от русских снарядов, по целику направленнх в "Якумо" но давших существенный недолет. Третий снаряд пристрелочного полузалпа "Олега", а это именно он шел в кильватер "Богатырю", вломился в кормовой трюм "Цуруга Мару" где взорвался и поджег тюки с шинелями и ящики с армейской зимней обувью в тот самый момент, когда первый десятидюймовый снаряд "Якумо" вздыбил огромный фонтан воды метрах в ста от форштевня "Богатыря". Так начался второй бой у Чемульпо. Или "Русская рулетка в тумане", как, с легкого словца Добротворского в нашем флоте неофициально зовется это сражение за конвой между четырьмя нащими бронепалубниками и таким же количеством броненосных корейсеров у японцев. Но с одним существенным добавлением у последних в виде быстроходного броненосца…

Прекрасное описание этого боестолкновения, сведшегося к нескольким попыткам русских крейсеров прорваться к транспортам со стороны кормовых курсовых углов японского походного ордера, дано в книге адмирала Моласа "Русско-японская война: дневник начальника штаба ТОФ". В ходе этих не слишком настойчивых наскоков с нашей стороны Камимура смог довольно успешно силами своих пяти броненосных кораблей оборонять караван, полным ходом, не соблюдая строя, устремившийся ко входу в спасительную гавань. Спасительную до того момента, как первые три транспорта, а затем и еще два подорвались на русских минах, выставленных за три часа до этого тремя крейсерами Грамматчикова перед самым входом на Чемульпинский фарватер.

Русские командиры определенно сочли этот результат удовлетворительным. Поэтому в два часа пополудни силуэты их кораблей окончательно растаяли на горизонте, оставив Хикондзе Камимуру перед печальной необходимостью заняться спасением тех и того, что еще можно было спасти с трех затонувших пароходов, одного почти на половину выгоревшего и двух полузатопленных, кое как приткнувшихся к отмели у острова Идольми. Причем между его кораблями и этими несчастными располагалось минное поле…

****

Очередной военный день тихоокеанского флота и крепости Порт-Артур подошел к концу на удивление мирно. Японцы уже четвертые сутки не тревожили флот и базу своими минными силами. В салоне стоящего в противоминном коробе "Громобоя" было тепло и уютно, чуть слышно журчала вода в трубках обогревателей, тикали большие круглые часы на переборке над входом, показывая десять минут за полночь. Корабль погружался в дремоту, заступившая вахта, старалась не тревожить сна товарищей.

Руднев, умастившись в кресле за большим письменным столом, мысленно перебирал итоги многодневной выматывающей работы. Флот стал флотом, и начал активные действия. Вчера в море ушли Грамматчиков и Засухин. Первому поручено для начала заминировать подходы к Чемульпо и провести демонстрацию у Пусана, а второму встретить в архипелаге Люхэндао немецкие транспорты со снарядами, перегрузить этот опасный груз в свои трюмы и, присоединив в Шанхае транспорты с углем и провизией, по телеграмме комфлота выйти в Артур. В ближнем охранении конвоя пойдет прибежавший к тому времени от Кореи "летучий" отряд Грамматчикова.

Значит близится и наш час. И хотя Макаров пока никак не отреагировал на его, Руднева, предложения относительно идеи использовать этот конвой в качестве приманки для Того, Петрович понимал, что выход линейных сил на встречу транспортам и крейсерам эскорта состоится при любом раскладе. Завтра он сможет со спокойной совестью доложить комфлоту о том, что вторая броненосная эскадра к походу и бою готова. Пришлось помучиться с "Пересветом", долго не ладилась отрядная стрельба у Небогатовского отряда, и маневрировали двумя отрядами поначалу "на троечку", но, сегодня, это уже позади, Николай Иванович с "Пересветами" довольно лихо управляется.

Вполне окреп после приступа тропической лихорадки командир "Победы" Василий Максимович Зацаренный. Болезнь обострилась после его купания в холодной воде в утробе броненосца, когда он личным примером возглавил борьбу за спасение корабля, подорвавшегося у Тигровки. Повезло. Вадик как-то совершенно случайно еще "в той" жизни трепанул, что у него был курсовик именно по этой гадости. Подсказал телеграммой, что у китайцев давно есть порошки от изводящей каперанга дряни… Нашли, отпоили, и теперь он почти как огурчик. Слава богу… И Макаров рад, оказывается они дружны еще с Черного моря.