Важна только любовь - Пэтти Стэндарт

Впрочем, сейчас ее окружает теплый сад, полный мира и покоя, возле дома ее мечты. Стоит прекрасное утро, и рядом с ней — сильный мужчина. Можно немного расслабиться. Адриана встала на колени, глубоко вздохнула и снова подумала о Харви.

Его рубашки — белоснежные, хрустящие, с перламутровыми пуговицами, тщательно отглаженные. Она помнит, как складывала их в чемодан, упаковывала его вещи, чтобы он мог ехать к другой женщине.

Телефон, звонки поздней ночью. Она поднимает трубку дрожащей рукой и слушает ее дыхание, слушает тишину, такую насмешливую и жестокую…

Злость… Но в злости для нее нет ничего нового — она знала ее и раньше, может быть, не такую глубокую.

Сумка… Пластик с голубыми буквами. Вежливая, безликая женщина-полицейский вручила ее Адриане. Озадаченная, она открыла ее: красная туфелька, соблазнительная, утонченная… И наплывшая дурнота, когда она поняла, что в тот день в машине с Харви сидела эта женщина. Он ушел от нее, бросил Лизу, и с ним была эта сучка. Она смеялась, пока он уезжал…

Ненависть… Она ненавидела его. И радовалась, что он умер. Ненависть черна и уродлива, ее нельзя не замечать. Адриана уже не старалась подавить это чувство, позволила ему прийти и завладеть собой, пройти сквозь себя. Ждала, вдыхала и выдыхала. Равновесие возвращалось, а вместе с ним — удивление. Она взглянула в лицо самому худшему, а мир так и не перевернулся.

Адриана ощутила руку Каттера на своей руке и открыла глаза. Она и не заметила, что они закрыты.

Безучастно смотрела, как он силой разжимает ей руку, в которой намертво зажат сорняк. Костяшки стерты, руки загрубели после двух недель уборки, кончики пальцев окрасились в зеленый цвет. Губная помада, конечно, давно стерлась, а волосы растрепались…

Последнее время она так старалась хорошо выглядеть. Накупила себе полный шкаф сексуального кружевного белья — последняя безнадежная попытка привлечь внимание Харви. Даже сейчас ей почему-то казалось важным сохранять безупречный вид — постоянный макияж, и все прочее.

Пальцы Каттера обвились вокруг ее запястья, глаза их встретились. Ненависть, сжигавшая ее минуту назад, вдруг исчезла. Сердце взволнованно забилось, от груди до бедер прошла волна жара, столь мощная, что у нее перехватило дыхание. А она-то думала, что горечь, так долго копившаяся в душе, должна выжечь все чувства и желания.

А взгляд у Каттера открыт и честен — он не солжет ей. Он — единственный мужчина рядом с ней, который не солжет. И его глаза говорят, что он хочет ее.

Каттер взял Адриану за руку и придвинулся ближе, пока его бедра не прижались к ней. Его губы приблизились к ее губам с жаром, пугающим его самого. Это было не утешение, не помощь — это была жажда.

Он обнял ее за плечи и осторожно опрокинул на мягкую землю. Опустившись сверху, он прижал ее всем телом. Она немедля обвила его ногами, раскрываясь перед ним. Его губы исследовали ей лицо — подбородок, щеки, веки, гладкую кожу, согревающуюся под его поцелуями… Едва слышные постанывания Адрианы сводили его с ума. Он приподнялся и расстегнул верхнюю пуговицу ее блузки, потом вторую…

Изумрудно-зеленый атлас и белая, как сливки, кожа… Со стоном он склонил голову и коснулся ложбинки, языком проводя по коже и ткани влажные полосы. Потом двинулся к вершине холмиков грудей, скрытых атласом, и она выгнула спину, отдавая себя его ищущим губам. Волосы у нее рассыпались, словно золотое облако, глаза закрыты, темные ресницы лежат на горящих щеках, раскрытые влажные губы порозовели… Его пальцы все еще возились с последней пуговицей, он дрожал от нетерпения, от жажды ласкать ее еще полнее…

В этот момент со стороны дома послышался знакомый шум.

Руки у него замерли, хотя сумасшедшее желание еще переполняло. Долгие годы он собирался починить входную дверь, а до него это не один год собирался сделать отец. Хорошо, что так и не собрались. Он склонился и положил голову ей на грудь, закрыв глаза, стараясь овладеть собой. Дождался, пока успокоится дыхание, — вот теперь можно идти здороваться с родителями. Впервые в жизни он порадовался, что отец стал медлителен и не скоро доберется до своего кресла. Он поднял голову, и пальцы Адрианы соскользнули с его волос, которые она нежно поглаживала.

— Это мои родители…

Она кивнула, и он медленно поднялся. Адриана тоже быстро пришла в себя: застегнула все пуговицы и встала, отряхивая шорты и заправляя рубашку за пояс. Убрала волосы за уши, привела себя в порядок — и вновь стояла перед ним спокойная, классическая; кто поверит, что под блузкой со строгим цветочным орнаментом изумрудный атлас, еще влажный от его языка… Каттер сломал два стебля, которые они повредили, и добавил их к жалкой кучке сорняков — все, что успели выполоть. Провел рукой по траве, сглаживая елея от их тел, и протянул ей руку. Адриана без колебаний приняла ее. Глаза их встретились, и она улыбнулась. Сердце у него сделало странный кульбит — забилось в новом, радостном ритме. Он улыбнулся в ответ.

— Пойдем, познакомимся с моими предками.

В тот же день позже Каттер сверлил стену, чтобы повесить аптечку, угрюмая Лиза наблюдала за ним. Адриана скрылась на кухне с папкой, которую привез Лу. Она так соблазнительно покусывала кончик карандаша, нажимая кнопки калькулятора, что ему пришлось закрыть дверь в ванную, чтобы это зрелище не мешало работать.

Дрель издавала ужасающие звуки, и Лиза зажала уши руками.

— Долго еще?

— Почти готово. — Последняя порция каменной крошки выпала в раковину. Вот и все. — И достал аптечку из коробки.

— Ты все еще на меня сердишься? — наконец осведомилась Лиза.

— Нет, не сержусь.

— Нет, сердишься.

— Да нет же!

— Думаешь, я сдалась, да?

— Нет, не думаю.

— Думаешь, мне надо было позволить тебе копать дальше, да?

Голос у нее звучал агрессивно, и эта ярость тронула его — бедная девочка…

— Лиза, послушай…

— Мама понимает в цифрах, Каттер! — настойчиво произнесла она, словно он с ней спорил. — Если она читала этот отчет и он ее не убедил, я ей верю.

Если она…

— Ты не можешь говорить помедленнее? — Он опустил аптечку на пол и повернулся. — Я тоже ей верю.

— Правда?

Он кивнул. Харви, конечно, сделал все это, но Адриана права: доказательств нет и уже никогда не будет.

— Сегодня днем я перечитал отчет и подумал о том, что сказала твоя мама. Все лежит на поверхности, и обвинить твоего отца — самое простое. Но возможно, все подстроено и кассир не смог опознать его как человека, забравшего деньги, так что…

Лиза понимающе кивнула — И пока мы не найдем денег…

-..Мы не можем доказать ни той версии, ни другой, — закончил он за нее. Ты искала конкретных неопровержимых доказательств, Лиза. Извини, не думаю, что смогу найти их для тебя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});