Сон длиной в зиму (СИ) - Либрем Альма

Танцевать в квартире было негде, всё место занимал стол, и музыка играла быстрая, как в каком-то клубе, возможно, сельском, как с усмешкой подумала Зоя. Но скакать до потолка Орловский не собирался, нет: он обнял Зою за талию, привлёк к себе и, казалось, почти не сходил с места.

— Боишься, что собьёшь что-нибудь? — хмыкнула Зоя, подумав, что это был самый медленный из всех медляков, которые она танцевала.

Ах да. Это был первый медляк, который она танцевала.

— Нет, — покачал головой Богдан. — Ты ведь не собираешься наследовать все эти дикие клубные движения? А тут не повальсируешь.

— Ты умеешь?

— Не-а. Когда-то танцевал школьный вальс, но это было почти пять лет назад. Ни одного движения не помню.

Зоя усмехнулась и уткнулась лбом Богдану в плечо, чувствуя себя защищённой, расслабленной и невероятно счастливой.

— Значит, как-нибудь вспомним, — прошептала она. — А то как это так, уметь играть на фортепьяно, а не танцевать вальс?

— А я ещё на машинке шить умею и крестиком вышивать могу, — хмыкнул Богдан, цитируя кота Матроскина из мультика. — И могу помыть после нас посуду и убраться на кухне.

— О да. Последний навык, — Зоя позволила себе закрыть глаза, — безумно полезный. Но давай ещё немного…

Она хотела сказать потанцуем, не решилась заявить "постоим в обнимку", но это было уже неважно — Орловский и так всё прекрасно понял.

Или просто сам не хотел уходить, как вариант.

Но всё же, в Новый год хотелось совершить какую-нибудь умопомрачительную, невероятную шалость. Сделать что-нибудь эдакое…

— А придёшь к нам праздновать Рождество? — выпалила Зоя прежде, чем подумала о последствиях.

*речь идёт о вышитых новогодних игрушках, например, фирмы Dimensions — это достаточно кропотливая и долгая работа для взрослых рукодельниц.

Глава одиннадцатая

7 января, 2020 год

Возможно, уже одно то, как на неё смотрела мать, услышав про то, что на Рождество Богдан придёт в гости, стоило всех рисков, на которые пришлось пойти Зое. Взгляд у Елены Леонидовны был по меньшей мере ошеломлённый. Она не ожидала от своей дочери такой наглости, а услышав по приезду её рассказ о том, что пригласила парня в гости, заставил женщину закашляться.

— Ты понимаешь, что я могу быть против? — это была её первая реакция.

Зоя сказала, что понимала. Даже предугадывала. И Богдан тоже прекрасно это осознавал. Потому предложил, если вдруг ему дадут от ворот поворот, просто пойти куда-нибудь погулять. Вдвоём с Зоей. А мама могла отдохнуть, встретить Рождество в спокойствии, на диване, у телевизора, как она и хотела, а не готовить что-то там и делить стол с практически посторонним человеком.

Елена Леонидовна попыталась опротестовать этот вариант тоже, но в конце концов поняла, что третьего ей никто не предложит. Либо праздновать с парнем дочери, либо — отпускать дочь неизвестно куда. По мнению Елены Леонидовны, рядом с нею Зоя могла натворить ошибок куда меньше, чем невесть где, ещё и вдвоём с подозрительной личностью, потому Богдан был официально приглашён на рождественский ужин, обязался купить по дороге бутылку минеральной воды, потому что у них дома закончилась, и должен был искренне притворяться, что в этом доме никогда не бывал дальше кухни, а Новый год с Зоей радостно праздновала Лера, согласившаяся подтвердить это, если вдруг Елена Леонидовна вздумает спрашивать.

Но мама решила, что иногда надо проявлять к дочери доверие, потому Лере не звонила и никаких подозрений Зое не высказывала. Она с мрачным, холодным выражением лица приготовила ужин, состоявший из стандартных, в большей мере совершенно не праздничных блюд. На стол поставили те две бутылки минералки, которые и принёс Богдан. Елена Леонидовна не стала просить отодвинуть стол, потому сидели у стены, напряжённо поглядывая друг на друга, и молча ели — к счастью, получившуюся достаточно вкусной еду.

Зоя в какой-то момент даже почувствовала себя редкостной злодейкой, заставившей ни в чём не виновного парня и крайне недовольную его кандидатурой мать сидеть за одним столом. От напряжённой атмосферы разве что воздух не искрился, и Зоя чувствовала, что должно было случиться что-то плохое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Так значит, — подала голос Елена Леонидовна, — вы живёте не с родителями?

— Нет, — покачал головой Богдан. — Они не из нашего города.

— О да. Зоя говорила.

Зоя ничего не говорила, в первую очередь потому, что сама не особенно много знала о родне Богдана, но Орловский только криво усмехнулся. Он прекрасно знал, что эта информация находилась, например, в его личном деле в университете, а Елене Леонидовне ничего не стоило попросить Лебедову показать ей нужные документы. Скорее всего, мать так и поступила, нисколечко не заботясь о том, как будет выглядеть в глазах замдекана и в каком свете выставит свою дочь. Лебедова, может, только и рада была предъявить эти бумажки, чтобы продемонстрировать, как она болеет за личное счастье Зои.

— Вы живёте в общежитии? — задала следующий, довольно логичный вопрос мама.

— Нет, — покачал Богдан, судя по виду, прекрасно понимавший, что Елена Леонидовна проверила и это. Тоже несложно, та же Лебедова… — Снимаю квартиру.

— А где, если не секрет?

— Рядом с университетом.

— О. Чтобы было удобнее ходить на пары? — ядовито улыбнулась мама.

Зоя почувствовала, что нож в её руке, которым она пилила лежавшую на тарелке отбивную с такой ненавистью, словно это была сама замдекана, начал мелко дрожать.

Конечно, Лебедова продемонстрировала маме и журналы посещаемости. Не просто так ведь Елена Леонидовна приходила в университет. И сидела рядом с этой… Излишне отзывчивой женщиной, желающей делиться информацией про своих студентов со всеми на свете. Богдан, конечно, был далеко не самым большим злодеем их университета, учился нормально, ходил — не хуже других, но всё же, при желании в дурном свете можно выставить кого угодно, и саму Зою, и тем более Орловского.

— Нет, но это было лучшее сочетание цены и качества, — пожал плечами Богдан. — Не думаю, что в магистратуре многие студенты готовы демонстрировать стопроцентную посещаемость занятий.

— Очень жаль, что современная молодёжь недооценивает влияние университета, а потом работает в каких-нибудь кафешках официантом. Или, чего хуже…

— Мне это не грозит, — оборвал её Богдан. — Я работаю по специальности. А Зое вы уж точно не позволите опуститься до уровня официантки, не так ли?

— Зоечку приглашали работать в хорошие фирмы, — нахохлившись, гордясь тем, что всё-таки это была её дочь, заявила мама. — Так что, ей точно не грозит прозябание в каком-нибудь кафе.

С каких это пор мама стала таким снобом? Это ей настолько не нравится Богдан?

— Возможно, мы больше не будем о работе? — нервно попросила Зоя. Тема была ей не слишком приятна, да и чувствовалось, что каким бы нейтральным ни казался разговор, Елена Леонидовна разве что проклятьями не обсыпала Богдана.

Елейная улыбка, которой мама ответила на это предложение, заставила Зою пожалеть о своём предложении. Женщина словно готовилась к очередному удару и уже подбирала верное оружие — правильные слова, которыми хотела воспользоваться.

— Что ж, — хмыкнула она, смерив Богдана внимательным взглядом. — И вправду, Зоя права. Не стоит о работе. А как вы познакомились? И почему решили встречаться с моей Зоечкой? Насколько я понимаю, она сильно отличается от ваших прошлых девушек, а мужчины редко отходят от своего типажа. И часто к нему возвращаются…

— Мама! — воскликнула Зоя. — Это…

— Всё хорошо, — Богдан осторожно взял её за руку, успокаивая, но тут же отпустил, вероятно, решив не будить в огнедышащем драконе ещё более страшного змея.

Елена Леонидовна и так, судя по всему, примерялась, как бы уколоть его побольнее, предъявив ещё одну несуразную претензию.

— К сожалению или к счастью, — таким же спокойным, вкрадчивым голосом протянул Богдан, отбивая выпад женщины, — девушек у меня было не так много, чтобы успеть сформировать типаж. А в Зою невозможно не влюбиться. Возможно, вы не замечаете этого, видя её слишком часто и оценивая строгим материнским взглядом, но вы воспитали идеальную дочь.