Кыш-Пыш и армия Вия - Константин Глебов

— Обычное чтение через препятствие первого уровня, — нехотя, пояснила Лисачка. — Даже я, при желании, могла бы прочесть ваше письмо, причем, не вынимая из вашего кармана.

Никифор чувствовал себя как школьник на первом экзамене. Он и раньше, в управлении, имел дело с разного рода волшебством, но в этом доме, волшебство, похоже, было нормой. Глеба Порфирьевича подобные штучки очень бы заинтересовали, а вот, Никифор имел от рождения иной склад ума. Волшебство был не его конек. Когда он учился в технологическом институте, то любимым его предметом была механика и общая теорией воздухоплаванья. В управление городской жандармерии он попал, почти, случайно. Глеб Порфирьевич был старинным другом его отца и в память о прежней дружбе, решил помочь молодому человеку устроиться на службу. Отец к тому времени давно скончался и Никифор, чтобы не влачить полуголодное существование с радостью взялся за первую предложенную работу. В управлении он к этому дню проработал уже три года и все же не терял надежды когда-нибудь заняться в жизни любимым делом — проектированием воздушных летательных аппаратов.

— Бедный, молодой человек, он совершенно ничего не понимает в магии, хотя встречается с ее проявлениями каждый день. Я всегда говорила, что увлечение современной молодежью наукой не приведет к добру, — сокрушенно покачала головой Немезида Аидовна.

Никифору захотелось возразить ей, что так называемое "увлечение современной молодежи наукой" на самом деле прогресс, а вот всякие там магические фокусы и чудодейственные эликсиры не более чем пережитки прошлого. Но он не рискнул заявить подобное в присутствии столь грозной особы.

— Простите, но что мне передать Глебу Порфирычу?

— Передайте ему, что я займусь этим делом как только у меня появиться свободное время.

Давая понять, что на этом их встреча закончена Немезида Аидовна направилась к лестнице на второй этаж, а Никифор сердито подумал ей вслед.

"Представляет из себя невесть что. Зря только время потратил. Можно подумать, к ней каждый день из Жандармского управления на поклон ходят."

Немезида Аидовна тут же остановилась, как будто подуманное о ней Никифором, могло прозвучать вслух. Молодому человеку захотелось провалиться на месте или как можно быстрее, сбежать из дома. Ведьма медленно развернулась к нему, но вместо гневных слов он услышал:

— Вам не нравиться кофе приготовленное Лисачкой?

Никифор смутился. Он совсем позабыл о кофе и чтобы не обидеть привлекательную Лисачку, взял миниатюрную чашечку со стола. Кофе здесь было ровно на два глотка, не больше. Зато аромат стоял чудесный.

Немезида Аидовна и Лисачка выжидающе смотрели на него. У Никифора сложилось смутное подозрение, что они чего-то ждут. Он попытался натянуто улыбнуться, что у него вышло не очень убедительно. Никифор подумал, что находиться в доме у ведьмы, а следовательно даже чашка кофе может таить здесь неизвестную опасность. В голове моментально всплыло по-отечески суровое лицо Глеба Порфирьевича и одно из его малопонятных выражений на латыни "Timeo Danaos et dona ferentes" (бойтесь данайцев, дары приносящих)

Вся надежда оставалась на кроличью лапку в кармане, которая по-прежнему была с ним.

— Пейте, чего же вы ждете? — строгим тоном воспитательницы потребовала ведьма.

Никифор зажмурился и сделал глоток из фарфоровой чашечки. На вкус кофе оказалось немного крепковатый и с перцем. На языке ощущалось слабое жжение. Никифор неудачно поперхнулся, закашлял, расплескивая остатки кофе себе на мундир. Жжение перекинулось с языка на горло и дышать сразу же стало невыносимо.

— Дабы вы молодой человек впредь не думал о магии и колдовстве как о пережитках прошлого я продемонстрирую вам действие одного магического приема.

Голос ведьмы донесся до воспаленного сознания Никифора сквозь удушающую пелену. В голове у него будто одновременно взорвались тысячи фонтанов разноцветных брызг. Он утратил чувство равновесие, перед глазами на мгновение мелькнуло насмешливое и высокомерное лицо Лисачки.

— Когда вы еще только пришли в мой дом, я думала, что не стану вмешиваться в дела города. Ведь, пропавший ребенок в конце концов забота властей. Город давно научился жить и обходиться без Ведьмы с Лысой горы. Теперь я уверенна в обратном. Я помогу вам отыскать ребенка, но не так как вы думаете…

"Боже мой, кажется, я отравлен, но зачем?", все, что успел подумать Никифор перед тем мир, а вместе с ним и гостиная в доме номер тринадцать по улице Богдана Чернокнижника куда-то исчезли.

* * *

Очнулся он, только на улице, стоя возле кирпичной стены какого-то дома и держась за нее обоими руками. Мимо, по Кузинской, спешили горожане, обходя его стороной как пьяного. Перед глазами у Никифора все еще плавали цветные круги. Дом госпожи ведьмы находился в целом квартале отсюда между Лудниковской и Куриловской.

Ничего себе магический прием, такое впечатление, что меня, просто, огрели по голове чем-то тяжелым.

Никифор ощупал себя, все ли на нем цело и сразу же сильно расстроился. Так и есть, форменная фуражка с кокардой осталась висеть в прихожей у ведьмы. Жалко, конечно, что потерял казенное имущество, но возвращать за ней Никифор не согласился бы, ни за какие коврижки. Вместо этого, он полез в карман проверить на месте ли охранный амулет. Засушенная кроличья лапка, с привязными к ней перьями, лежала на месте.

"Возможно, благодаря этому амулету, я все еще жив!?", с облегчением подумал Никифор. "Письмо я доставил, а значит и долг свой выполнил. Теперь, можно возвращаться на службу. Обязательно скажу Глебу Порфирычу, чтобы в следующий раз кого-нибудь другого, с посланием к ведьме посылал."

С трудом оторвавшись от стены, Никифор отправился вниз по Кузинской. Земля все еще плыла перед ним и норовила вырваться из-под ног. Не успел он сделать и двух шагов как едва не угодил под копыта тяжеловоза, тянущего свой груз в гору. На Никифора посыпалась отборная брань, он отскочил в сторону и только по счастливой случайности избежал копыт двигавшегося навстречу конного экипажа. Покинув проезжую часть, он присел на обочине, тяжело дыша и вытирая со лба пот. Вслед ему, доносилась ругань и возмущенные выкрики возниц:

— Сумасшедший!

— Гляди куда прешь, пьянь!

— Еще день на дворе, а он уже набрался!

— Хоть бы службы своей постыдился.

Прохожие удивленно оглядываться на молодого человека в голубом мундире и с перекошенными очками на лице. Чтобы больше не привлекать к себе внимание, Никифор отдышался и нырнул в проходящий поток людей, пытаясь затеряться среди них. Но и здесь он натыкался на каждого встречного и даже умудрился наступить на ногу какому-то важному господину с выпирающим брюшком, прогуливающемуся рука об руку со своей дамой. Рассыпая на ходу извинения Никифор, наконец, сообразил, в чем дело. Он сорвал с лица очки и обнаружил, что видит без них гораздо лучше.

— Что за наваждение?

Он не мог поверить в это. Раньше Никифор был не в состоянии отличить забор от лица первой красавицы, будь он без очков, а теперь, легко мог читать вывески на противоположной стороне Кузинской. Он принялся убеждать себя, что это какой-то дурной сон или просто, розыгрыш.

"Я был в доме у Ведьмы с Лысой горы и она околдовала меня. Я и сейчас сплю, и в этом сне, мне кажется, что я хорошо вижу без очков. Нужно немедленно проснуться, чтобы избавиться от наваждения."

Никифор в ужасе застыл, когда увидел у себя на груди пятно, от пролитого им в гостях кофе. Неужели сон может быть таким реальным?

Чтобы хоть как-то подтвердить свою теорию и немедленно проснуться, он ущипнул себя пять раз подряд. Это не помогло. Тогда на Чеботорской, он ухватился за первого попавшегося прохожего и потребовал:

— Ущипните меня, прошу вас. Мне это очень надо.

Долговязый мужчина в полосатом пиджаке и с докторской бородкой клинышком поспешил обойти его стороной. Следующей была толстощекая дама с веером. В ответ на просьбу Никифора она тонко хихикнула и кокетливо прикрылась веером.

— И за какое место тебя ущипнуть, Красавчик?

Никифор бегом бросился к Пискуновской леваде, где через набережную видно уже было здание Губернского жандармского управление. Добежав на одном дыхании и даже не запыхавшись, Никифор столкнулся в воротах с каким-то грузным господином с тростью и схватив его за рукав тут же попросил:

— Умоляю, вас, скажите мне, что это сон и я, сейчас же, проснусь.

— Единственное место, где вы можете проснуться так это в околотке у городового, молодой человек. В вашем возрасте я бы не советовал вам так кутить. Да еще и на службе. — мужчина с тростью и с пышными бакенбардами неодобрительно осмотрел его перепачканный кофеем мундир, потом высвободил рукав и пошел своей дорогой.

Никифор был потрясен, этого человека он хорошо знал. Ведь, это был сам господин следователь по необъяснимым и колдовским делам Глеб Порфирьевич Дознанский. Шеф смотрел на Никифора как на впервые увиденного.