Избранное - Ба Цзинь

Он кивнул и сказал:

— Но денег я не достал.

— Почему же ты ничего не сказал мне? — улыбнулась она, ласково глядя на него.

— Да потому, что ты ни за что не позволила бы мне этого сделать. — Он тоже улыбнулся. От сердца отлегло.

— Ты помнишь день моего рождения? А я забыла о нем. — Шушэн была взволнована.

— Так ты больше не сердишься на меня?

— Я никогда на тебя не сержусь, — горячо ответила молодая женщина.

— Ты не уйдешь от меня? — голос его дрогнул.

— У меня и мысли такой не было. Не волнуйся, я говорю правду. Но твоя мать… — Она замолчала и уже совсем другим тоном промолвила: — Тебе надо отдохнуть, не ходи на службу.

— Я зайду, приведу все в порядок, а потом домой, — сказал он.

На этом они расстались.

Когда он пришел на службу, перерыв уже кончился. Настроение у него улучшилось, но усталость не проходила. В полном изнеможении сел он за стол и принялся за работу. Он не понимал, что читает, сердце учащенно билось, иероглифы расплывались перед глазами. О том, чтобы уйти пораньше домой, не могло быть и речи, из головы не шел приказ начальника кончить работу сегодня. Голова его будто налилась свинцом. Словно в тумане он увидел злобный взгляд господина Чжоу, который откуда-то возвратился. «Я болен, но не могу уйти, потому что вы богаче и сильнее меня», — с обидой думал Вэньсюань. Он закашлялся, подошел к плевательнице. Вернулся к столу, но кашель повторился. Управляющий кашлянул, точнее, хмыкнул. Вэньсюань не посмел подняться в третий раз. Но как на грех кашель не проходил. С трудом он дочитал корректуру.

Приступы кашля следовали один за другим, на корректуру попала мокрота с кровью. «Спасенья нет», — подумал он с горечью и тут услышал легкое покашливание управляющего и почувствовал на себе его пронизывающий взгляд. Вэньсюань стал лихорадочно вытирать бумагой листы, но кашель одолевал его. Во рту пересохло, хотелось чаю. Но никому не было до него дела. Схватившись за грудь, он задыхался и то и дело бегал к плевательнице.

— Мистер Ван, можете идти домой, — произнес господин Чжоу, сверля взглядом Вэньсюаня.

«Хоть сейчас не мучай меня», — зло подумал Вэньсюань, стараясь казаться спокойным.

— Ничего, я могу потерпеть.

Но тут голова у него закружилась, перед глазами все поплыло, руки повисли как плети.

— Мистер Ван, идите домой. Если свалитесь снова, — обратился к нему управляющий, — это обойдется дороже.

«Ну что ж, домой так домой, обойдусь без твоих подачек, с голоду не помру», — гневно подумал Вэньсюань, но ответил очень спокойно:

— Тогда разрешите мне взять на полдня отпуск.

— Боюсь, что не обойдетесь… Ладно, идите, потом поговорим. — Управляющий говорил с явной издевкой, нарочно растягивая слова.

Вэньсюаню хотелось поскорей уйти из этого страшного места, но он вынужден был сказать:

— Я хочу попросить зарплату за полмесяца вперед, господин управляющий.

Чжоу не стал ждать объяснений и махнул рукой:

— За полмесяца? Получите в бухгалтерии.

Вэньсюань, сгорая от стыда, пошел в бухгалтерию, получил три тысячи пятьсот юаней. Жалкие гроши, неизвестно, на что их раньше потратить? Он положил деньги в нагрудный карман, вернулся к себе, сдал корректуру и пошел домой. Его проводили молча, полными жалости и презрения взглядами. Лишь управляющий пренебрежительно бросил: «Куда он годится?!» Но Вэньсюань уже не слышал его. Чжуна, от которого можно было услышать хоть несколько слов утешения, он внизу не нашел. А он так в них нуждался сейчас!

Небо было пасмурным, казалось, вот-вот заморосит дождь. Знакомая дорога, по которой он обычно возвращался домой, стала вдруг бесконечно длинной, извилистой, трудной. Вокруг люди, полные сил и здоровья. Это был какой-то совсем другой, чужой ему, мир. Сгорбившись, он с трудом волочил ноги, бредя навстречу смерти.

18

Когда он пришел домой, мать стирала его плащ.

— Вернулся? — Мать обрадовалась и удивилась.

— Устал, — тяжело дыша, проговорил он, силясь улыбнуться. — Опять стираешь? Я же просил тебя нанять прачку! — Он опустился в плетеное кресло, стоявшее у стола.

— Прачке надо платить восемьсот юаней в месяц. Дорого, да и я ничем не занята. Не могу же я, как Шушэн, на стороне подрабатывать.

— Шушэн приходила?

Мать переменилась в лице:

— Ни с того ни с сего закатила мне утром сцену. Она стала просто несносной. Поговорил бы ты с ней! Нет сил терпеть ее характер. Вот поправишься немножко, и уеду в Куньмин. О… Давно я уехала из Юньнани, более двадцати лет. Представляю, как состарился брат и все остальные… — Голос ее стал мягче, в глазах заблестели слезы.

Он с грустью посмотрел на мать, едва не заплакал и принялся ее утешать.

— Не огорчайся, я не стану ей потакать, ведь я твой сын…

— Она тебе просто любовница, все грозится уйти. Вот и ушла бы! По крайней мере можно было бы найти тебе жену не такую, как она, хорошую.

Он рассердился, но возражать не стал, лишь проговорил:

— Где же взять деньги на свадьбу? Самим есть нечего, а ты говоришь о новой жене!

— Ничего, прокормим! Найди честного человека, который сейчас бы не нуждался. Время такое. Как-нибудь проживем. Нельзя же из-за денег лишать себя права иметь семью, — сердилась мать.

— Но мне трудно расстаться с Шушэн. Мы четырнадцать лет женаты. Понимаем друг друга… — Он уронил голову на стол и долго молчал, будто уснул.

Мать подошла к нему, посмотрела с любовью и жалостью, тихо сказала:

— Ты неисправим! Вернется твоя Шушэн, к чему мучить себя? А сейчас пойди ляг!

— Я и не мучаюсь, только что видел ее. Она непременно вернется.

— Ты видел ее? Она приходила на службу? Ну и бессовестная, хватает еще наглости жаловаться! — Мать покраснела, отошла от него, думая: «Что это она еще замышляет?»

Он страдальчески посмотрел на мать:

— Она не собиралась жаловаться, сказала только, что на фронте плохи дела.

— А ей что до этого? — не переставала сердиться мать. — Хочет ехать, пусть едет. К чему пугать других?!

— Мама! — не выдержал он и подумал: «Это уж слишком! Почему она так ненавидит Шушэн? Почему женщины не умеют друг друга прощать?» — Не беспокойся, она не уедет, сама сказала об этом, с минуты на минуту должна вернуться!

— Вернуться? У нее еще хватит совести смотреть мне в глаза? — не унималась старуха.

— Я упросил ее, — робко произнес Вэньсюань.

— Какой же ты глупый! — Мать прошлась по комнате, подошла к его кровати, закрыла лицо руками. Затем отняла руки и сказала словно самой себе: — Я могу терпеть любые мучения, но ее просто не выношу. Лучше умереть, чем снова увидеть ее! Как только она придет, я уйду! — Она поднялась и ушла к себе.

Каждый звук болезненно отдавался у него в голове. Вначале он тупо смотрел на мать, но, как только она ушла, побежал за ней. Она лежала, съежившись, на кровати, лицом к стене и тихо плакала.

— Мама, мама!

Она повернулась, села, из глаз, окруженных морщинами, текли слезы.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — глухим голосом спросила она.

— Не переживай, я не позволю ей возвратиться!

Она вытерла слезы, лицо засияло.

— Правда?

— Да, мама, — решительно ответил он.

— Значит, ты на моей стороне? — все еще не верила мать.

— На твоей, не беспокойся. — Вэньсюань с болью в сердце смотрел на измученное лицо матери. Он забыл о себе, о болезни, о прошлом и будущем.

— Только бы мне никогда не видеть этой женщины — и я готова на все! — Мать поднялась с постели. — В самом деле, зачем ей сюда возвращаться? Пусть едет с каким-нибудь своим поклонником в Ланьчжоу! — Мать была довольна — она одержала победу. Гнев прошел. Она снова принялась за стирку, погрузив огрубевшие руки в холодную воду.

Он молча смотрел, как она стирает. Но вдруг в глазах потемнело, чтобы не упасть, он схватился за стену, закрыл глаза, перевел дух. Мать стирала и ничего не видела.

— Когда в доме не станет этой женщины, — продолжала она, — все будет значительно проще. Сяосюань должен возвратиться на этой неделе. Бедный мальчик, она не обращает на него никакого внимания. Сегодня прибавилось слухов. Все в панике. Над нами, кажется, нависла беда. Но я не хочу думать об этом. Чего только не приходилось переживать в последние годы. Пожалуй, хуже не будет… А как на службе?

Он словно очнулся:

— Ничего!

— Значит, ваша контора не переезжает в Ланьчжоу?..

— Как будто собираются, точно не знаю. — Он закашлялся.

— Опять кашляешь? Ложись скорее. Вид у тебя нездоровый! Только стал поправляться, как бы все не началось сначала!

От слов матери силы окончательно покинули его. Он едва добрел до кровати и повалился со стоном.

— Я немного посплю, — пробормотал он.