Дурдом - Илья Рясной

Но все-таки работа шла. Так как дело было на всех мыслимых видах контролей — ив ГУВД, и в ГУУР, и в ФСБ, — в средствах мы не стеснялись. У главного «мартокота» Куляба Мамазова, наиболее близкой связи беглого режиссера, отрос «хвост». Не сочли бы за использование служебного положения, но моей любимой я тоже навесил «хвост», и теперь я мог ежедневно читать рапорты наружного наблюдения и быть в курсе времяпровождения Клары. Вела она на удивление пристойный, прямо монашеский образ жизни. Целыми днями сидела у себя дома, принимала там подружек, иногда выползала на улицу, как правило, к тем же самым подружкам, в валютные магазины, где практически ничего не покупала, или в рекламную фирму, где подрабатывала сочинением рекламных стишков и реплик проснулся у нее пару лет назад такой талант.

Дело вязло, как семитонный самосвал в сентябрьской подмосковной грязи. Нужно срочно искать трактор, который его вытащит. Но где?..

В общем, в полдвадцатого (или все-таки в девятнадцать тридцать) я созрел для того, чтобы отправиться на вечерний отдых. Где мои котелок и тросточка? Нет, Никогда и не было.

Значит, надо просто спрятать в кобуру под мышкой пистолет Макарова, запереть сейф, обесточить электроприборы, запихать подальше кипятильник, который приводит в бешенство Коменданта здания, выключить свет. Все, готово. Можно откланяться (если б было кому)… Тут-то меня и достал выстрел из телефона.Дзинь — так противно могут дребезжать лишь наши казенные — стиль а-ля НКВД — телефоны.

— Слушаю, Ступин.

Ну вот, дождался. Голос с Шаболовки. Здравствуй, собрат из РУБОПа.

— Никак домой собрался, Гоша? У Донатаса там что, видеотелефон?

— Собрался. Чту трудовое законодательство.

— Напрасно. Я уже заяву на СОБР отослал.

— На что мне твой СОБР?..

— Приезжай, узнаешь.

— «Клондайк»?

— «Клондайк»…

Поеду. В принципе, не так уж и плохо. Где СОБР — там веселье. Все интереснее, чем провести вечер у телевизора.

В кабинете у Донатаса сидел командир отделения СОБРа подполковник Семен Арбатов. Невысокий и худой, меньше всего он походил на Рэмбо и не казался опасным на вид, естественно до той поры, пока не узнаешь о его серебряной медали по боксу на чемпионате Союза и не увидишь в деле. По коридору слонялись еще несколько закамуфлированных, вооруженных до зубов собровцев. Судя по хорошему настроению, работа предстояла с перспективой доброго мордобоя. Собровцы это дело любят.И еще любят тех, кто не скупится на такие заказы. Если же еще и пострелять дашь — на руках тебя носить будут. Донатас в глазах СОБРа выглядел надежным проверенным заказчиком. По его делам развлечение шло по первому разряду — штурмы, перестрелки, взрывы све-тошумовых устройств, автопогони…

— Освобождать заложника будем, — уведомил меня Донатас.

— А я при чем? Сами не справляетесь?

— Заложник — один из тех, кто взял общак у Миклу-хи-Маклая.

Мне оставалось только присвистнуть. Дела-а.

— Помнишь Змея? Того мерзавца, которому я в гостинице «Россия» подравнял физиономию.

— Всех, кому ты морду равнял, разве упомнишь… Но Змея помню.

— Совета моего из Москвы съезжать он не послушал. Стал с Миклухо-Маклаем общак искать. Ничего у них не получалось.

И тут совершенно случайно они на улице набрели на парня, который миклухиных качков выключил. Под стволы поставили, он руки вверх поднял, его в машину затолкали и увезли.

— Что теперь?

— Пытать будут, чтобы сообщников выдал. Потом, наверное, застрелят.

— Непорядок.

— Вот и я говорю. У Миклухо-Маклая секретная база в Мытищинском районе. Точнее, он считает, что она секретная…

Все, время выходит. По железным коням, друзья. Кавалькада машин свадебным кортежем, разве только без куколок и бантиков, отвалила от здания московского РУБОПа.

Донатас сидел за рулем. Подполковник Арбатов рядом с ним. Я развалился на заднем сиденье, стараясь выглядеть беззаботным, что давалось не так легко. Самое страшное в мероприятиях, проводимых СОБРом и оперотделами РУБОПа, — это не штурм, не стрельба, а езда по городу. Почему-то водители превращаются в бешеных мустангов с горящей паклей под хвостом.

— Донатас, потише, — взмолился я жалобно. — Это не «Формула-1».

— Не бойся, я с тобой, — вот и весь ответ.

— Ты хоть знаешь, как нам добраться до места?

— Адрес есть. Найдем, не бойся..

Искали мы секретную базу Миклухо-Маклая ровно два часа. Это было зрелище чаплинского накала. «Э, мамаша, как проехать до Озерного?» «Милки, вам в обратную сторону с десяток километров»… «Папаша, где тут Озерный?» «Сынки, а зачем вы возвращаетесь, вам вперед с полчаса, а там в лесочек, в лесочек»… В лесочек, по проселочкам — к ночи и дотрюхали до цели.

Остановились, не доезжая до поселка. Мы с Доната-сом пошли на разведку. Нашли пьяного деда, который тащил в темноте по околице самогонный аппарат и пустой бидон.

— Папаша, как нам тут дом девятнадцать по Ленина найти? — спросил Донатас.

— Да тут улиц сроду не было. Какого Ленина? — дедок пожал плечами и пьяно качнулся, он был явно не в ладах с земным притяжением. — Вам, наверное, схрон нужон, где бандеровцы собираются?

— Точно, — кивнул Донатас. Похоже, логово Миклухо-Маклая здесь пользуется популярностью.

— Так это за тракторным парком. Их там сегодня мно-ого. А нам чаво? Лишь бы нас не трогали. Бандеровец тоже человек. Ежели не трогает — то ладно. Пущай бандитствует…

Я — Благодарствую, — прервал я философские излияния насамогоненного дедка.

За заброшенным тракторным парком, в котором ржавели скелеты сельхозтехники и рушились перекрытия корпусов, тянулся бетонный забор. За ним скрывалось неказистое двухэтажное здание и пеналы сараев сельскохозяйственного назначения.

База выглядела не лучшим образом — шиком и отделкой не блистала. Но место для «бандеровского схрона» Миклухо-Маклай выбрал совсем неплохое. Отсюда не слышны крики безвинно замучиваемых в гестаповских подвалах. Кроме того, можно отстреляться от штурмующих, а при необходимости и отступить в лес под натиском превосходящих сил противника… Ну, этого удовольствия мы им не доставим.

Собровцы быстро и умело рассредоточились, прижимаясь к забору и окружая базу. На территории одиноко светил фонарь.

Перед воротами по колеса врос в подмосковную чавкающею грязюку «Мерседес», новенький, местами еще сияющий. Мы с Донатасом и Арбатовым скользнули к воротам. На плечи жал бронежилет «КОРА», серый, на липучках, тяжелый такой, зараза. Как в нем работать?

— Пустовато, — шепнул я. — И ворота отперты. Может, нет никого?

— Внутри еще три тачки, — прошептал Донатас.

Я глянул в щелку ворот. Действительно, около дома стояли еще две машины. Не пошли же бандюги отсюда" пешком.

Значит, таятся внутри, в здании. И еще не знают, что будут сейчас гулять по их ребрышкам спецназовс-кие ботинки.

— Захват! — произнес в микрофон Донатас. Бойцы со всех сторон рванули через забор. Благо делали это не раз. Их учили не один год прыгать через заборы, а потом растекаться по местности, по укрытиям, проскальзывать, как тени, к зданиям, накрывать огневые точки, жестоко подавлять сопротивление, освобождать одних и нейтрализовывать других. Вот они уже под окнами дома. Мы преодолеваем смертельно опасные полсотни метров и тоже в укрытии, у стенки здания. Два окна рядом над нами выбиты…

Ох, что-то все-таки здесь не то.

Раз — бойцы уже внутри. Два — звучат крики: «Ложись», потом грохот светошумовой гранаты, мерцанье осветительных пакетов. Хуже нет, чем брать ночью темные помещения. Но это тоже бывало не раз. Привычно… Вскоре дверь распахивается, и на пороге появляется переводящий дыхание боец.

— Тут до нас побывали, — сообщает он. Вот и все.

Операция закончена.

— Жмурики там? — у меня подвело живот.

— Живые, — успокоил собровец. — Но слабо.

Лучи фонариков метались по чернильно темным помещениям.

Я нашарил выключатель и зажег свет. Спартанская обстановка выдавала сугубо утилитарное назначение здания. Единственным украшением здесь были развешанные на стенах яркие порнографические плакаты. Уж в этом миклухо-маклаевские маньяки себе отказать не могли.

Простая мебель, казенные стулья, табуретки. Чистота, порядок, который, впрочем, был слегка нарушен — то тут, то там валялись тела «спартаковцев».

Сам Миклухо-Маклай сидел, прислонившись спиной к холодной мокрой ржавой стене в подвале. Его руки были закованы в браслеты, но для надежности кто-то еще опутал его веревками и привязал к вентиляционной трубе. Рядом с паханом лежали изогнутые скрученные наручники. Так же по полу были в беспорядке разбросаны щипцы, зажимы, ножи, в которых было нетрудно опознать пыточный арсенал. В печке-буржуйке дотлевали угли — налет на базу произошел недавно.

Миклухо-Маклай пыхтел, иногда жалобно поскуливал, тяжело дышал.