Наколдую любовь... (СИ) - Константа Яна

Да нет же! Быть этого не может! Ворожить, отнимать у сестры жениха, – она же на такое просто не способна! Она не способна причинять зло! И уж тем более, не желает зла Яринке с Мареком! Агнешка бросилась к своей рубашке в поисках следов ночного похождения и опешила, когда увидела на белоснежном подоле пятна от травы. Да нет же… Бред это все! Чушь собачья! Агафья говорила, что она – Агнешка – ведьма, что в ней мощная сила живет, но… Бред это все! И привораживать она попросту не умеет – ее никто этому не учил, она не знает ни ритуалов, ни заговоров, – а значит, ничего и не было! А если и было, то все равно же не сработает! Так ведь?

- Агнеша, доброе утро! – в комнату вбежала Яринка, счастливая и совсем не обижающаяся на нее. – Ты как?

Агнешка растерялась от ее обезоруживающей улыбки. А Яринкин взгляд упал на изувеченную руку…

- Агнеша… это что? – и тут же нарисовав себе версию случившегося, Яринка не на шутку испугалась: - Ты что… Ты вены резала?! Агнеша, милая, зачем?!

Яринка забралась на кровать и крепко обняла сестренку; трясла ее, взволновано твердила, что это глупо, так нельзя…

- Ярин, я ничего не резала, - едва не плача от осознания случившегося, поспешила успокоить Агнешка. – Я просто где-то поцарапалась… Все хорошо, я бы не стала… С чего мне вены резать?.. Не из-за Федьки ж, правда?

Яринка облегченно выдохнула, но все еще присматривалась, ища в глазах сестренки ложь. И так не по себе было Агнешке от одной только мысли, что на любовь сестры она могла ответить злом… Но нет… Но нет же! Не умеет она ворожить! Не могла она ничего этой ночью сделать! Растерянная, она обняла Яринку в ответ и задрожала, всем сердцем моля, чтоб сон остался сном и ничего плохого ни с сестренкой, ни с женихом ее не случилось.

Глава 20

Когда чего-то очень ждешь, минута кажется вечностью, а до начала брачной церемонии – шествия на поляну – оставались не минуты, а целых два часа.

Невеста сгорала от нетерпения. Агнешка убежала смывать кровь с руки и обработать рану, и Ярина осталась в комнате одна. На месте не сиделось. То и дело подходила она к окну и смотрела на соседский дом, надеясь хотя бы издали увидеть любимого.

- Ярина! – одернула ее Ася, заходя в комнату. – Ну сказали ж тебе, до полуночи жених с невестой не должны видеть друг друга!

- Мамуль, ты стала признавать местные суеверия?

- Нет. Но раз уж нам приходится во всем этом участвовать, давай соблюдать правила – не из воздуха ж приметы эти все взялись!

- Но я всего одним глазком хочу увидеть Марека… Неужели это такое преступление? – проканючила Яринка, но под выжидающий взгляд матери разочарованно вздохнула и все же отошла от окна.

- Думаешь, я тебя не понимаю? – Ася улыбнулась, подошла и обняла дочь. – Я, когда выходила замуж, тоже места себе не находила. Твой отец перед этим еще и в командировку уехал на неделю – представляешь? Вернулся только в день нашей свадьбы… Представляешь, каково мне было ждать?

- Не представляю – я б с ума сошла!

- Терпи, моя хорошая, увидитесь скоро! А сейчас нам пора одеваться.

Облачаясь в наряд невесты, Ярина представляла себя самой настоящей нимфой из мифов и легенд, и совсем не жалела о том, что нет у нее пышного платья, о котором столько рассказывали мама и Марек, что не будет поездок на больших машинах по огромному, шумному городу, ресторанов и пышных фотосессий. Напротив, чувствовала она, что предстоит ей куда большее, куда более важное и красивое, и была за это благодарна.

Тонкий шелк прохладой лег на непривычно открытое тело – белье под наряд невест не надевалось. Считалось, что так девушка становится ближе к природе, и, пройдясь по полю, от матушки-природы вберет в себя все то, что раскроет ее женскую силу и наделит женским здоровьем; что поможет стать невесте хорошей женой и хорошей матерью. Считалось, что и в ночь обряда муж с женой должны быть открыты друг другу как Адам и Ева, не знавшие стыда до грехопадения – не может быть стыда между теми, кто честен друг с другом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- А по-моему, эти извращенцы знают толк в том, как распалить молодых перед своим «откровением», - в комнату вошел Андрик и окинул стоящую перед зеркалом дочь непонятным взглядом: то ли осуждая и жалея, что не привез для одеяния ткань поплотнее, то ли тайно восторгаясь своей девочкой, вступающей во взрослую жизнь.

Яринка покраснела от слов отца, а Ася заулыбалась, еще больше распаляя смущение дочери:

- Завидуешь, вспоминая нашу целомудренную ночь под одеялком? Лучше порадуйся за свою дочь – ей будет что вспомнить.

- Мам!

- Ася!

- Ну что? – развела Ася руками, глядя на раскрасневшуюся дочь и смутившегося от подобной откровенности мужа. – Я разве не права?

Да права. От одних только разговоров этих Ярина почувствовала, как напрягается ее тело, откровенно проступая под сорочкой, как томится низ живота в предвкушении близости, которую она уже испытала две недели назад. А дальше что будет? Разговоры ее уже раздразнили, воспоминания заставляют прикусить губу, а сейчас еще пройдется в таком виде, понаслушается куда более откровенных наставлений других девушек… Да к тому моменту, когда они с Мареком встретятся, она будет готова не то что в шатре – прямо у костра ему отдаться!

И вот настал заветный час – началось торжественное шествие. На брачную поляну мужчины и женщины шли разными дорогами и в разное время: сначала деревню покидали девушки и женщины – «невесты», а потом уже мужчины – им предстояло «охранять» жениха, следя во все глаза, чтобы до полуночи будущие муж и жена друг друга не увидели. Старики и родители молодоженов в шествии не участвовали – они должны были раньше всех прибыть на поляну и разжечь костер, подготовить молодым в шатре мягкое лежбище, разложить им фрукты и напитки.

Под веселый женский смех и песни покидала Ярина родной дом, чтобы вернуться в него уже замужней женщиной. Рядом шла Агнешка. Ночная вылазка не давала ей покоя, и она нервничала, прятала глаза от сестры, но Ярина этого не замечала – с каждым шагом волнение становилось все сильнее, она почти не слышала что-то рассказывающих ей девушек, не видела, как волнуется сестренка… Она шла и чувствовала, как пробивает мелкой дрожью ее тело. Она плела венок из васильков и тайком оглядывалась, надеясь все ж хоть издали, хоть на мгновенье увидеть Марека. Она танцевала вокруг костра, спускала на воду венок, загадывая желание, – вместе со всеми делала все, что полагается, но мысли ее были далеки от происходящего. Она думала, что каждый миг волнующего ожидания сохранит в памяти на долгие-долгие годы, но на деле оказалось все иначе: будто в плотном тумане, будто по зыбучим пескам шла она к заветной минуте, мечтая об одном – чтобы скорее скрылось солнце, и в отблесках костра появился ее любимый.

Ровно в полночь все стихло. Как по мановению палочки, прекратились пляски и утихли песни – девушки-«невесты», обступив Ярину, выстроились в ряд, ожидая появления жениха. Агнешка, стоя рядом, коснулась руки сестры и крепко сжала…

И вот он появился.

Весь в белом, с венком из белых лилий на голове, он приплыл сюда на лодке в окружении нескольких парней. Яринкино сердечко забилось быстро-быстро, губы невольно растянулись в улыбке, и она едва сдержалась, чтоб не выбежать к любимому навстречу. Но любимый в ответ не улыбнулся. Напряженный, какой-то уставший, он вышел на берег и огляделся – растерянно, будто не понимая, зачем здесь оказался. Кто-то из его друзей подошел ближе, что-то шепнул ему, и Марек, сняв с себя венок, прошелся взглядом по строю «невест», ища ту единственную, которую должен был сегодня назвать своей женой. Скользнув мимолетным взглядом по Яринке, он сделал шаг, потом еще один – уже смелее, – а потом уверенно, отыскав свою невесту, направился вперед.

Ярина прикрыла глаза, не в силах справиться с волнением. Ждала, что вот-вот коснется ее волос его венок, что вот-вот его рука накроет ее руку, чтобы вывести из круга и объявить всем: вот, жена моя любимая! Она слышала уверенную поступь Марека, чувствовала его приближение, как он остановился рядом с ней, как дышит…