Кошка с Собакой - Алексей Свешников

11. Вводы и выводы

Мы с Аней сидим на ступеньках, ведущих к Неве. Стоит очередной божественный питерский летний вечер, наверное такой же, как тогда, когда мы выгуливали вовкиного немца. «Наверное», потому что тот вечер я, к сожалению, помню плохо. Точнее, совсем не помню. Всё, что у меня от него осталось – это Аня. Но даже если бы она и не сидела сейчас рядом, всё равно забыть её было бы нереально. Давно я не встречал таких обалденно красивых женщин. Конечно, немного сумасшествия в ней присутствовало, иначе как объяснить то, что она отправилась на прогулку с совершенно незнакомыми людьми, к тому же ещё и вдрызг пьяными? Но это, судя по всему, был единственный её недостаток. Во всём остальном это была не девушка, а стопроцентная мечта поэта! Жаль, что я не поэт…

Когда она смеялась, слегка запрокидывая голову назад, то кожа на её шее натягивалась, и Аня становилась похожа на античную статую. Наверное, более идеальной женской шеи мне видеть ещё не доводилось. Хотя, чего уж там, какой я, к лешему, специалист по женским шеям, разве что только по шейкам… матки…

И так мы сидим на набережной, прямо на ступеньках. В метре от нас плещется ленивая Нева, разомлевшая от жаркого дня. Сильно загорелая женщина с мегафоном в руках настойчиво зазывает всех желающих на экскурсию по рекам и каналам. Я взираю на происходящее с удовлетворением сытого кота. Ранее, попав в огромную пробку и почти выйдя из себя от неподвижности и жары, дойдя до состояния, когда градус безумия подпрыгнул до исторического максимума, я решил, наконец, просто сбежать из машины, чтобы прийти в себя, а заодно и прогуляться вдоль одетых в гранит берегов. Разумеется, прихватив с собой Аню. И теперь, когда злоба схлынула так же внезапно, как и появилась, пришло состояние покоя и умиротворения. Мы вели неторопливую беседу, иногда прерываясь на романтический поцелуй. С течением времени беседы становились короче, а поцелуи – длиннее.

– Я всё равно не понимаю, как можно знать столько языков…!

– Первый язык учить трудно, а каждый последующий всё легче и легче!

Как мне удалось выяснить ранее, Аня свободно говорила на немецком, английском и испанском. Сейчас усиленно изучала французский. Просто киборг какой-то, а не женщина…

 – Ни в жись не поверю!

 – И совершенно напрасно! – засмеялась она, демонстрируя мне магию своей шеи.

 – По крайней мере, без куска хлеба ты не останешься. Переводчики всегда нужны.

 – Это точно. Только очень трудно. Я переводила на одних переговорах сразу на трёх языках: русский, английский и немецкий. Через час перестаёшь адекватно соображать. Переводчик – очень вредная профессия. Многие с ума сходят.

 – «Нельзя так с переводчиками…»

 – Тем не менее…

 – А какая альтернатива?

 – Учителем можно быть, или тексты переводить. В идеале, конечно, – научная работа.

 – А учитель это, типа, не вредная профессия… – я вспомнил своих школьных учителей и в который раз пожалел их.

 – Не в школе, – запротестовала Аня, понимая, что я имею в виду, – Можно вести курсы для менеджеров всяких, для директоров.

 – Ну, это, конечно, получше… – я представил себя за партой. – Вот меня, например, уже вряд ли чему можно научить…

 – Если будешь серьёзно относиться – можно и тебя научить, – она прищурилась и хитро на меня посмотрела.

 – Что? Смотришь как на потенциального ученика?

 – Я тебе в учителя не гожусь.

 – Это с чего же?

 – У меня от тебя живот начинает болеть…

 – А вот это просто замечательно!

 – Кому как…

 – Это льстит моему самомнению. Оно разрастается просто как на дрожжах.

 – Смотри не лопни от важности!

Я привлёк её к себе, и мы поцеловались.

 – Как жаль… – прошептала она тихо.

 – Что такое?

 – Я уезжаю через неделю.

 – Далеко?

 – В Москву. Буду там работать.

 – Если занесёт нелёгкая, навещу… Ну а если серьёзно, то какая в зад, Москва?

 – У меня там жених…

Так вот в чём дело! Жаль, конечно, но против лома нет приёма. А другим ломом быть, если честно, не хочется.

 – Ты рад? – удивилась Аня.

 – За тебя – рад, – поспешил я исправить прорвавшиеся эмоции. – А так, конечно, это трагедия всей моей жизни!

Она пристально на меня посмотрела:

 – Вот это было, ну совершенно не искренне…

 – Ты зато у нас образчик верности и честности.

 – Зачем ты так говоришь? – опять зашептала она, только на этот раз обиженно и даже надула губки.

 – Ладно, не сердись. У нас ещё целая неделя.

 – И как мы её проведём?

 – Есть предложения…?

Я всегда так говорю, чтобы не зависеть от чужого выбора. Привычка, выработанная годами.

Выбор, конечно, есть, но он получается каким-то абстрагированным от меня, что удобно, ведь выбирают другие.

 – Например, ты можешь меня отбить, но… – она грустно улыбнулась, – Это вряд ли возможно…

 – Зачем тогда предлагаешь?

 – Сама не знаю. Дура потому что…

 – Неужели можно столько всего знать и при этом так вот запросто называть себя дурой?

 – Получается, что можно.

 – Иногда можно… – поправил я.

 – Я же не об частных вариантах говорю! Ты же понимаешь, о чём я?!

 – Ага, понимаю, когда вынимаю…

 – Дурак!

 – Не обижайся, – я засмеялся, стараясь интонацией смеха показать, что это был просто каламбур. – Это же игра слов, в рифму да ещё и смешная…

 – Самомнение у тебя просто безразмерное какое-то!

 – Ну ведь, действительно, получилось и в тему, и смешно?

 – Да, – наконец пожалела она меня, – и в тему, и смешно, но только совсем не обязательно.

 – Больше не буду! Честное пионерское!

 – Ври больше…

 – Больше уже тоже не могу…

 – То-то!

 – Жених твой чем занимается? – решил я перевести разговор на другие рельсы.

 – Программист. Очень способный, фирму открыл свою. Пишут программное обеспечение на Запад.

 – А для нас чего не пишут?

 – Там платят больше.

 – Ну вы просто два интеллектуала… Нашли друг друга.

 – Давай не будем об этом говорить? А?

 – Не будем – так не будем… Давай, вон, о корабликах поговорим, – я махнул головой в сторону проплывавшего мимо катерка, полного восторженных туристов.

 – О корабликах тоже не хочу.

Вот ведь блин ёпрст…

 – Тогда пошли прогуляемся.

Мы не спеша двинулись по набережной. Шли, думая каждый о своём. Аня – о женихе и английских неправильных глаголах, а я обо всём сразу и ни о чём в результате.

Так мы шли довольно продолжительное время. Дорога становится длинной, когда мысли заканчиваются, а путь ещё остаётся. «А по длинной дороге лучше ехать, чем идти», – решил я, как дитя своего века, посмотрев на часы. Пора было возвращаться к машине. Как раз пока дойдём, на улицах станет посвободнее.

 – Назад? – предложил я.

Аня молча кивнула.

 – Слушай, а вы с женихом своим созваниваетесь как-нибудь?

 – Конечно! Как же не созваниваться? И письма пишем электронные, и в аське треплемся, и смски шлём.

 – Эпоха, когда расстояния утратили свою власть.

 – Почему утратили?

 – При развитии современных средств связи можно жить где угодно, и заниматься чем угодно, в каком угодно месте.

 – А представляешь, что будет в будущем?

 – Что?

 – Будет всё в тыщу раз круче! Мы даже представить сейчас не сможем.

 – Ну тогда и не хрен голову заморачивать.

 – Неужели не хочется заглянуть, хоть на секундочку?

 – Хочется, только у меня в жизни и так чудес хватает.

 – Каких?

 – Волшебных… – я угрюмо вздохнул.

 – Опять врёшь! – и Аня озорно засмеялась. Не могла она поверить, что в жизни такого обычного человека, как я, может быть что-то, не вписывающееся в рамки обыденности.

Тем лучше. Я не особо расстраивался. Гораздо хуже, что у такой замечательной девушки есть какой-то московский жених, ещё и программист. И он – жених, и отношения с ним более важны для неё, чем со мной. Не жизнь, а сплошные испытания для чувства собственного достоинства. Зачуханый программёр и – на белом коне! Ненавижу всю эту ай ти шоблу-ёблу.

 – Ты что помрачнел? Неужели расстроился, что у тебя скучная серая жизнь?

И не дав мне ответить что-нибудь резкое, она продолжила:

 – Брось, ты такой хороший. Вот у меня есть жених, он богатый и молодой, – я сразу оценил, что «богатый» стоит на первом месте, – но пустой какой-то. Нет, конечно, я его люблю. Он замечательный, внимательный, чуткий, но уже новой формации! Все современные люди – они снаружи блестящие, как дорогие игрушки в магазине, но в сравнении с вашим поколением – примитивные. Вы образованнее и начитаннее, вы – благороднее. Я бы сказала, что современный молодой человек более специализирован, а вы все сплошь – академики без диплома.