Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь (СИ) - Лоринова Екатерина

На душу легла тяжесть, сравнимая с весом потяжелевшего кармана. Он считает, что если я из нижнего города, то меня можно купить? Удлинять волосы расхотелось, любая мысль об этом теперь отдавала грешком.

…Интересно, а сколько платьев можно пошить на эти деньги. Даже половины хватит, чтобы жить припеваючи несколько лет. Возможно, даже переехать… С ценами на приличную недвижимость я была знакома очень поверхностно.

Нет, нельзя позволить искушению одержать верх.

Оставшийся день я провела с дедой, выспрашивая о каждой подробности своего детства – будто все еще сомневалась в принятом решении. Домашний непритязательный уют оградил от мыслей о снарре, но наша связь была дремлющей змеей, и этой ночью она подняла голову, стоило моей коснуться соломенного тюфяка.

Мужская фигура в саже и копоти пробиралась меж черных валунов – обугленных лавой? – пока не склонилась перед высоким дольменом. Несмотря на грязь на лице и изглоданные лохмотья вместо одежды, я безошибочно узнала снарра.

– Ты прошел четвертое испытание – огонь, – казалось, говорили сами обсидиановые камни, отдаваясь эхом о стены ущелья, – ты больше не испытаешь боли физической, но никто не застрахован от душевной. Всегда помни об этом.

– Не беспокойся, – снарр поднялся с колен, – у меня давно нет души.

Я поразительно близко увидела его глаза, необычайно яркие на фоне сажи и копоти – они глядели вдаль, сквозь меня и пространство, наполненное то ли пеплом, то ли снегом – как подушка богача перьями. Смотрел жестко и целеустремленно. Пронизывая льдом. Не выдержав этого холода, я отступила назад – и полетела с обрыва, словно сбылись страхи сегодняшнего утра, и он разомкнул объятия на краю.

Солнце, не отведи взора от своей дочери. Зубы отбивали джигу, одеяло сбилось в районе колен. Он улавливает мои мысли. Возможно ли, что во сне связь стала обоюдной, и я проникла в его прошлое?

Глава 11. Данари, или Обвинение и предложение

В тот же день, немного раньше

Кто бы знал, чего мне стоило ступить на крыльцо Вейдена. Так идут на плаху или на жертву. Будь на месте Крысы любой другой неприятный мне человек, я бы пошла не раздумывая, но он… когда он сверлил своими синими глазами, а вокруг него расползалось чернильное пятно из нераспознаваемой смеси оттенков, хотелось просто исчезнуть, лишь бы не попадаться на пути этого взгляда. Больше не было ненависти, но не меньше сверлила его собственная боль.

Но, главное, цель достигнута. Слава Солнцу, он согласился помочь. Из соревновательного азарта и любви к своему делу, я определила по яркой бабочке-вспышке, но согласился. Как знать, вдруг ему под силу сделать то, что не удалось мне. Опыта у него всяко больше.

Несколько лет назад, когда подруги в Арингарде повыходили замуж, я заявила, что соглашусь только на того, кто так же сильно любит зелья и знахарство. Что ж, я нашла такого человека. Вот только он мой злейший враг, и от любой подобной мысли хочется осенить себя солнечным знаком.

– Откройте! Лиронна целительница! – мальчишеский голос перекрыл внезапный стук молотка.

Я подхватила шаль и побежала к двери. Что-то случилось. Бывало, у больных время шло на минуты.

– Чем могу помочь?

На пороге стоял паренек-посыльный с нашивкой дома Веррен – зажиточного торговца, купившего единственно возможный для человека титул сеньора. Магазины готовой одежды с его эмблемой знала вся Ирисса. Можно с уверенностью сказать, что средний город одевался у него. Почему же далеко не последний человек в империи послал за мной? Хотя… чему удивляться после снарра?

– Лиронна целительница, поспешите, хозяйская дочка прихворала сильно.

Очень сильно, отметила я про себя – если послали за всеми, у кого есть лицензия. Да и аура паренька полыхала волнением, чуть приглушенным усталостью. Я быстро впрыгнула в деревянные башмаки – единственные кожаные сапоги истерлись до состояния, в котором неприлично являться пред очи сеньора. Так что придется потерпеть неудобства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Через четверть часа я дышала как загнанная лошадь – и откуда у мальчишки столько прыти? Он отомкнул заднюю калитку и только тогда замедлил шаг.

– Вот сюда, – он юркнул за кухонную дверь – в назначении помещения ошибиться было сложно, жар от печей и запах мясного пирога сразу вызвали слюну. Стуча каблуками по дощатому полу, я бежала за посыльным вверх по боковой лестнице. Дверь с вышколенным лакеем – и простые доски сменились дорогим паркетом, масляные фонари – сейчас погашенные – на изящные скульптуры с магическими пульсарами в руках. Тем чужероднее было мое присутствие здесь, но никто не обращал внимания ни на пыльные башмаки, оставлявшие следы, ни на простенькое платье. Еще один лакей в конце коридора приглашающе открыл дверь в покои, стоило слуге назвать мое имя.

Девичья комната, просторная и светлая, была заполнена лекарями, как сети рыбой, и давила удушающей смесью «грязных» эмоций – отчаянием, злостью, нетерпимостью.

– Лайзиенна всегда была здоровой девочкой, – говорил, вероятно, сам Веррен – в песочном шалоновом сюртуке, не скрывающем брюшко, – сделайте хоть что-нибудь!

Дочь я рассмотреть не могла – над ней склонился тучный пожилой лекарь в добротном плаще со знаком гильдии – конусообразной склянкой в листах подорожника. Верно, представителей гильдии позвали прежде всего.

– Следов отравления не вижу, – он словно оправдывался, – язык чист, кишечного вздутия тоже не наблюдается… – получив знак от хмурого Веррена, он защелкнул чемоданчик с инструментами и растерянно удалился к коллегам.

– Позволите взглянуть? – я раздвинула плечом ряд зевак-лекарей, потерпевших поражение в установлении диагноза.

– Кто Вы? – хозяин дома смерил меня недоверчивым взглядом. Надежды в нем не было, и я не обижалась. Прекрасно понимала, как сейчас выгляжу – часто прядей прилипла ко лбу, а бедность как бы намекает на неспособность чего-либо добиться. А еще я была женщиной. В столице, конечно, давно прогрессивные взгляды, и участь девушки не ограничивалась воспитанием детей, но на деле многие представители старшего поколения до сих пор косятся подозрительно.

– Лиронна Кортера, господин. Вы прислали за мной, – с опозданием пришла мысль, что стоило захватить теткину лицензию, но в суматохе было не до того.

– Проходите, – он устало махнул в сторону большой кровати с аквамариновым пологом.

Я сделала пару шагов вперед и увидела пациентку.

В книге гномьих сказок была одна – про чужеземную принцессу, которую заколдовали вечным сном. По сюжету ее целовал принц, и та пробуждалась. Так вот, дочь сеньора Веррена была ожившей красавицей из старой сказки. Гладкие платиновые волосы, точеные миниатюрные черты… Впрочем, не совсем ожившей. Приложила пальцы к шее – пульс едва прощупывался.

– Что произошло? – я повернулась к ее отцу.

– Намедни за ужином она потеряла сознание, и больше в себя не приходила…

– За едой? – тут же уцепилась я за деталь. Сколько аристократов почило после сытного обеда… и больше никогда не открывало глаз.

– Все блюда уже проверили специалисты, ничего не обнаружено, – Веррен развел руками, как недавно неудачливый лекарь. Не лгал – при лжи аура начинает мелко вибрировать, «идти рябью на воде».

– Но саму вероятность отравления Вы не отрицаете? Сеньор?

Не дождавшись вразумительного ответа, я присела на круглый табурет у изголовья больной, став мишенью для множества взглядов. Тут неслышно скрипнула дверь, и меня настиг еще один – темный луч неприязни, смешанный с удивлением. Вейден. Конечно, прислали за всеми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ничего, справлюсь. Я открыла поясную сумку и проверила кожные покровы, слизистую обложку рта, приподняла верхнее и нижнее веко. Все в пределах нормы, в самом деле, здесь я понимала моих «предшественников». Но аура сеньорской дочери лежала вокруг тела бледно-серым ватным облаком, где-то более рыхлым, где-то прозрачнее… Совсем не так, как у здорового человека. Значит, надо найти подсказку, что не так. Я расфокусировала зрение, позволив ауре стать объемнее, выйти на передний план.