Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь (СИ) - Лоринова Екатерина

Но по ночам я пыталась вызвать в памяти навсегда покинувшие меня видения, и все сбереженные деньги тратила на улучшение артефакта-ошейника для «волкодава» Гриши. Расстаться с ним было выше моих сил. Часами я сидела у окна, что раньше было мне совершенно не свойственно, слушала потрескивание огня в камине и гладила шерсть основательно подросшего питомца. Во время работы в Селестаре, когда мы с Робом объезжали особо непокорных виверн для юных артистократов, я вглядывалась в каждое редкое эльфийское лицо. Даже искала встреч с Майлерисом, который не меньше грифона напоминал о снарре и старой сделке. Интересно, чего именно хотел выведать у него Фил. Я никогда не узнаю. Даже настоящего имени Сияющего, как его назвала верховная жрица, никогда не узнаю. Только изумрудные глаза будут являться мне в нечастых снах.

Я даже забыла о сережке и об обещании деда. Вспомнила только через три года после падения Фила с горной тропы, когда и мне пришла пора стать матерью. Дело в том, что младшему Мастерсу требовалась иллюзия. Он родился с двумя передними зубками, вернее, с клыками. Даже Робу я не хотела говорить о дефекте ребенка, а также о том, что без свежей крови у него начинался жар. Зато отведав буквально несколько капель из моего запястья, он дышал здоровьем и рос объективно сильнее сверстников. Возможно ли, что из-за сделки с Филом в моем организме произошли необратимые изменения? А моя собственная иллюзия раскрыла нелицеприятную правду – во время пожара, унесшего жизнь родителей, у меня обгорело лицо, и часть волос справа не росла.

Я не меньше часа стояла перед большим зеркалом в гостиной, полученным в подарок от Вейденов на годовщину свадьбы, и поворачивалась то одним, то другим боком. С одной стороны на меня смотрело привычное отражение, а с другой… Поразмыслив, я надела сережку обратно. Вот тебе и «эльфийская принцесса». Завышенные ожидания вредны для самооценки, а дед, конечно же, был прав.

Прошел еще год, и над нашим домиком в среднем городе, увитом цветами, сгустились тучи. Старая рана Роба, полученная еще на скачках у Джерса, загноилась. Даже старания Вейденов лишь облегчали мучения. Зимой моего мужа не стало. Мы с Даной по очереди сменяли друг друга у его постели, и оглушительные новости о возвращении истинного императора прошли мимо нас. Но слухи долетали, главным образом благодаря словоохотливой Коре Коул, взявшей фамилию деда Фрайта. Якобы вернулся давно пропавший владыка, его официально признали – не без небольшого внутреннего переворота, но это во благо государства, и все были счастливы.

Все, кроме меня. Только маленький Ленсар и друзья скрашивали мою жизнь, после ухода Роба ставшую совсем тусклой.

Однажды в осеннюю грозовую ночь, когда сын мирно спал в колыбели, которую охранял огромный волкодав – как мы говорили всем, помесь с ридгийским волком, что размером с хорошего теленка… Этой ночью в дверь постучали.

Я вздрогнула – в среднем городе нечасто просились на ночлег. Лихорадочно размышляя, сумею ли в случае чего добежать с ребенком до дома Даны и Рина, или до коттеджа Фрайта и Коры, и справится ли грифон со злоумышленниками, я медленными шагами подходила к двери с глазком из небьющегося гномьего стекла. Проклятый эльф научил, что раса гномов называется крадалшин…

Гриша встрепенулся во сне и открыл темно-карие глаза. Втянул носом воздух… и настороженно замер. Поджал метелку хвоста… мне это совсем не понравилось.

Стук повторился.

Я прильнула к стеклу и отпрянула. Сердце колотилось у горла, ноги едва меня держали. Если это чья-то шутка, если чья-то злая шутка… Нет, друзья на такое не способны.

– Сайерона! – теплый голос из-за двери вызвал горячие слезы, – может, ты все-таки меня впустишь? Нехорошо держать императора под дождем.

Продолжение про Сай и Феликса в книге «Сердце терновника, или Фаворитка эльфийского императора».