Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь (СИ) - Лоринова Екатерина

Грифон бросился к голубю. Я испугалась, что он причинит ему вред, но то был не охотничий инстинкт. Малыш просто хотел поиграть. Как же назвать тебя, Гриша? Точно. И просто, и со смыслом для знающих. Таковых было только трое – снарр, Данари и я. Многовато для тайны, за которую могут снести голову, но никто из нас болтать не будет.

– Пойдем, Гриш, собираться.

Чернильная чернота неба почти полностью выцвела до серого, а на востоке занимался рассвет. Первый летний день. Все прошлые годы народ высыпал на улицы среднего города и следил за шествием виверн-тяжеловесов, везущих большие крытые повозки с будущими практикантами. Пыль вздымалась в такт синхронным шагам огромных ног, играла музыка, все веселились. Так будет и сегодня. Вот только сомневаюсь, что смогу улыбаться искренне.

Все казалось каким-то ненастоящим, надуманным. Декаду назад я бежала от кастелянши с желанием как можно скорее приблизить момент, когда примерю новую форму с поясом, указывающим на положение выпускника не хуже значка. Застежка из чистого снартарийского золота, в виде скрещенных треугольных указателей – как знак того, что мы выбрали свою дорогу. Я же так хотела этого. Скорее по привычке покрутилась перед зеркалом – телесная хлопковая рубаха, кожаный жилет со шнуровкой по бокам, свободные штаны, заправленные в сапоги по колено. Значок, конечно же. В отражении блеснула сережка, и я придвинулась ближе. Что же она скрывает?

Словно услышав мой немой вопрос, из своей комнаты вышел дед.

– Уже уезжаешь? Хорош костюм! Не забывай, навещай старика.

– Про сережку ты мне так и не расскажешь? – я предприняла последнюю попытку.

Дед помрачнел.

– Зря ты ходила к гномам…

– Но неужели ты думал, что я за всю жизнь ни разу не столкнусь с артефакторами?

– Конечно, я ничего такого не думал, – в блеклых глазах Сэма Фрайта отразилась печаль, – вероятность мала, но тем не менее… Я лишь надеялся, что к тому моменту ты станешь старше.

– Прости, но тебе не кажется, что это моя внешность, и только я могу ей распоряжаться? – язык чесался рассказать обо всем, что мне довелось испытать. Доказать, что я давно не ребенок, но какой-то последний барьер мешал, сдерживал от прорыва плотины.

– Сайка, девочка, – дед назвал меня уменьшительным прозвищем, как в детстве, и я почти пожалела о своей вспышке, – меньше всего я хочу, чтобы ты потратила жизнь на бесполезные «поиски истины». Раз ты узнала об иллюзии, с моей стороны глупо продолжать таиться.

– Тогда скажи мне код, – я как завороженная перекатывала сережку в мочке уха, – скажи!

– Вернешься с практики – обещаю, что сниму ее вот этими руками.

Надеюсь, я до того момента доживу… И как бывало на пределе отчаяния, весы настроения качнулись в обратную сторону.

– А если я за этот год суженого встречу, а потом окажется, что я «не его тип»?

– На то он и суженый, чтобы полюбить за внутренний мир, – дед усмехнулся, – как там у Алиссана в поэме.

– Хорошо, – я сложила руки на груди, – скажи хотя бы, зачем все это? К чему такие… предосторожности?

– Я скажу одно – ты должна благодарить сережку за спокойную жизнь.

То есть, получается, я стремлюсь сделать свою жизнь еще более беспокойной? Может, есть смысл в том, чтобы оставить все, как есть? Нет, не смогу. Оно все равно будет грызть изнутри, изводить.

Я обернулась на пороге, подхватив котомку личных вещей одной рукой и корзину с Гришей другой.

– А без нее… что было бы со мной без нее?

Воображение рисовало картины самых разных оттенков – от тюремных застенок до скитаний где-нибудь в далеких ридгийских землях.

– Через год ты все узнаешь. И примешь решение, надевать ли сережку обратно. А пока удачи, – дед Фрайт шагнул ко мне и прижал к груди. То ли вблизи морщины показались глубже, то ли ему и правда куда больше лет, чем я привыкла замечать.

– Через год, – эхом повторила я. Подсознательно я была даже рада отсрочке – теперь был еще один повод продержаться до этого счастливого момента.

Лили, Бретт и Робин стояли в уголке за кустом розолиста и курили самокрутку. При звуке моих шагов они вздрогнули и попрятали руки за спину, но узнали и выдохнули.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ну ты нас и напугала, Сай… – Роб и Бретт хлопнули меня по плечу, и я впервые подумала, что предпочла бы другое приветствие. Как к леди… Интересно, это мои собственные мысли или тоже навязанные? Или последствия «взросления»?

Я отчего-то ясно видела, что курят друзья не из особой потребности или любви. Просто совместные действия, неважно какие – но лучше с оттенком запретного – позволяют почувствовать единство.

Краем глаза уловила, что пояс Бретта застегнут на одну петлю ближе. На первый взгляд фигура такая же большая и неуклюжая, но жилет сидит свободнее. Я знала, потому видела. Но скоро увидят и остальные.

– Хочешь? – Роб протянул свою папиросу, но я покачала головой. Легкий дурман не избавит от проблем, только мигрень обеспечит.

– Ой, кто это? – Лили заметила шевеление в корзине и прильнула к плетеной крышке, – Ай!

Волкодав ни много ни мало тяпнул ее за нос.

– Гриша, это свои, – не хотелось бы, чтобы грифон и дальше держался враждебно с моими друзьями.

Я обрисовала придуманную легенду о малыше, найденном в канаве. Лилиенна поохала, поахала и даже забыла о не самом удачном знакомстве.

Я сложила вещи на большую груженую телегу, но Гришу оставила с собой. Вскоре каждый факультет взошел на повозки, запряженные «тягачами», как в нашем кругу называли огромных красных виверн. Когда-то тягачей вывели для перевозки таранов и катапульт. Теперь, когда потребность в военном деле отпала, их основной функцией стали карнавальные и торжественные шествия. Управляли ими мастера первой ступени, на одного из которых то и дело засматривалась Лили.

Удивительно, но Лайзы на нашей повозке не было. Абсолютно точно – ее сложно не заметить.

– Дорогие практиканты! – наш наставник, довольно молодой мастер Даск, выпростал руку вверх, – сегодня ваш день! Принимайте заслуженные почести, но не забывайте, что самое интересное только начинается.

Кто бы сомневался. Для меня так точно.

Повозки шли по главному городскому тракту – единственному, способному их вместить. На первой стояли музыканты и наставники во главе с Его Смирейшеством Карлионом, на трех остальных – выпускники трех факультетов, а замыкала шествие грузовая повозка. Пожелай кто-то уничтожить молодое поколение погонщиков и пестователей, он смог бы сделать это за раз. Не дай боги. Я осенила себя солнечным знаком и сделала глубокий вздох.

Корзина с Гришей стояла у меня в ногах и почти не привлекала внимания – у многих пестователей были питомцы, которых они пожелали взять с собой. У девчонок в основном кошки всех мастей, несколько парней могли похвастаться клеткой с говорящей арибой, обученной всяким непристойностям.

Внезапно мой питомец стал слишком открыто выражать протест от нахождения в корзине. Нет, он пытался привлечь мое внимание! Указывал на свернутую записку… Сердце бешено забилось, так, что этого не мог скрыть приталенный жилет. Кто угодно мог кинуть ее в корзину, от детей-попрошаек до одногрупников. Надо всегда быть начеку. Чего снарр хочет на этот раз?

– От кого это? – запечатанную бумажку ловко перехватил Робин.

– Не знаю, – я отчаянно соображала, как выкрутиться, – ты не видел, кто ее подбросил?

На выручку, как ни странно, пришла Лили.

– Неприлично лезть в чужую личную жизнь, – укорила она Роба.

– Но Сай-то нам не чужая! – тут же набычился он.

– И тем не менее, ее личная жизнь тебя не касается!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Робин сверкнул глазами, и между спорщиками непреодолимой молчаливой преградой встал Бретт.

Сами того не подозревая, друзья дали неплохое объяснение эльфийским запискам.

Знали бы они, какая там «личная жизнь». Поначалу я терзалась от невозможности немедленно прочитать письмо, но потом, по мере приближения к Селестару, все чувства затмил восторг. Мы ехали под арками прекрасных садов верхнего города, следили за изгибами подъездных дорожек, расходящихся вправо и влево к настоящим белокаменным дворцам, но самым главным потрясением была Хрустальная гора, которую каждый видел на востоке, если смотрел на небо. В ней когда-то выстроили Селестар, что на снартарилле значит «дворец-в-облаках». Множество арок и мостиков переплетались ажурной вышивкой, каскады воды освежали зеленые террасы. У ворот нас встретили каменные воины-близнецы со строго вытесанными лицами. Память о големах Джерса была свежа, и я неосознанно вжала голову в плечи – наши самые большие драконы были по колено этим колоссам.