Грани снов - Алексей Бушков

движущимся в каком-то снежном нигде. То ли машина летит через снег, то ли снег облетает неподвижную машину… В заднем стекле ничего не видно, да и впереди тоже. Совершенно невозможное ощущение, будто время и правда растянулось в вечность. Долгую вечность до ее рейса.

Слава не волновался. Пока не волновался. Его руки спокойно лежали на руле и он следил за дорожным полотном, стараясь не слишком соскальзывать мыслями в воспоминания о сне, слишком ярком, чтобы его забыть. Забыть…

Девушка с золотыми глазами сидела на холме и он все шел и не мог дойти, а ветер, волнующий траву шелестел бесконечное “помнить или забыть”. И когда Слава наконец закричал, что он не понимает, что хватит его терзать и пусть она объяснит, девушка оказалась рядом.

Ее прохладные пальцы легли на виски парня, заставив смотреть в невыносимое сияние взгляда. “Помнить — это больно. И эти сны, все, что я могу дать. Ведь я никогда не придумываю то, чего не видела в твоей голове. Мы проживаем раз за разом…”

“А… забыть?” — спросил он.

“Ты можешь забыть. Я могу сделать так, чтобы больше не было больно. Если ты придешь сюда. Но… это навсегда. И…”

Он положил свою ладонь на ее. В золотых глазах было столько сочувствия.

“Что-то ужасное я должен забыть?”

“Ты должен разделить грани сна, Вяч. Сейчас ты все еще глубоко.”

И как он ни пытался удержать ее, златоглазая рассыпалась искрами.

Нужно будет рассказать Лере, вот в этом месте “сумеречной зоны”, подумалось ему. И они будут снова строить теории, что это может быть. И смеяться, и философствовать. Словно и не было этих почти двух месяцев, а они так и ехали в своей сумеречной зоне. А потом он привезет ее домой… И эта мысль звучала так странно. Домой. Чтобы встречать Новый год. Черт. Он купил мандарины?

…

В аэропорту царила почти та же суета, что и обычно. Снегопад усиливался. Люди вокруг Славы нервничали и поглядывали на табло, где один за одним красным вспыхивали отмены и задержки рейсов. Но Лерин самолет обещал быть по расписанию. И сердце отмеряло минуты.

Ужасно хотелось курить, но отчего-то не хотелось быть пропахшим этим дымом, и Слава держался.

Недолго осталось… Прибытие горит зеленым…

Уильям

* * *

Она отпустила поцелуй, но не отстранилась. Уилл ощутил легкую дрожь в теле девушки, словно ей стало холодно. На губах все еще чувствовался персиковый вкус.

— Подожди… У них все сложилось хорошо? О чем ты его все время спрашивала?

Он держал Хранителя в руках и никак не мог отпустить. Она подняла взгляд, полный бескрайнего отчаяния и вины.

— Я спрашивала не его. Не того, кого ты видел. Он еще не стал им.

— Не понимаю…

— Ах, Уилл! — девушка приникла слишком резко, спрятала лицо в его плече. — Показать легче, чем рассказать. Он… все время зовет меня, чтобы я показала ему один и тот же сон. И погружается очень глубоко. И тоже не понимает.

— И иногда видит меня?

— Прости… Все так больно, что я…

— Так. Это ты сделала? — Уилл погладил спутанные белые косы. — Зачем?

— Чтобы отвлечь его, конечно. Я же не совсем бесчувственная. А теперь и подавно.

Хранитель вздохнула.

— Я думала, что если подарю ему другую реальность, ему станет лучше. Он увидит твои приключения и ему это как-то поможет…

— И поэтому его восприятие внутри сна изменилось? Драконы, замки…

— Да. Я не знаю, как это было на самом деле. Только его воспоминания.

Она посмотрела на Уилла.

— Ты сердишься?

— Сложно сказать. Ведь я еще не был чьим-то сном. Тем более не был лекарством. И, как выяснилось, подвел своего, как ты это называешь, сновидца? И от чего я должен был его излечить?

Хранитель посмотрела на высокое небо и Уилл понял, что солнце давно ушло. Звезды смотрели на них и было достаточно светло.

— Ты хочешь знать, о чем я его спрашивала? — ее тон теперь неуловимо напомнил ему о Гиле и злых огоньках в ее глазах.

— Нет. Нет, Хранитель.

Но и усмешка тоже принадлежала не нежной златоглазке, а своенравной богине. И рука держала его ладонь твердо.

— Поздно, Уилл. Ты узнаешь. Грани снов могут ранить.

Она вспыхнула золотым вихрем, закружила вокруг, Уилл поднял было освободившуюся ладонь, чтобы отмахнуться от искр? Пепла догорающей Башни? От снега?

Вячеслав Юрьевич. Уилл. Хранитель.

* * *

Уилл стоял в кружении медленного снегопада и не чувствовал холода. Люди сновали мимо, не замечая его ошарашенного лица. Одни были веселы, другие озабочены. Город полнился огнями, гирляндами в витринах, шумом машин. Пахло бензином и морозом.

— Пойдем, — сказала Хранитель. Она была все в том же сарафане, а снежинки падали сквозь ее обнаженные плечи. — Ты мой гость. Иногда мне позволено делать так, хотя я и не люблю смешивать сны.

— Мы кому-то снимся?

— Не совсем. Сложно объяснить. А, вот и твой, хе, сновидец.

Она махнула в сторону светлых дверей, из которых вылился еще один поток спешащих людей.

Уилл сразу узнал знакомую высокую, но теперь словно пытающуюся стать меньше фигуру. Вячеслав шел быстро, огибая прохожих, придерживая небольшую прямоугольную сумку через плечо.

Уилл обернулся на Хранителя с вопросом “как такое возможно”, но та лишь повела плечами.

— Я умею собирать головоломки из обрывочных воспоминаний во снах.

Выбравшись из толпы, Вячеслав свернул на совсем безлюдную улицу и вскоре оказался у подъезда высокого дома.

Невидимые и бесплотные тени последовали за ним.

В квартире было тихо, слишком тихо после городской суеты. Навстречу никто не вышел. И в свете ламп Уилл увидел, что этот Вячеслав много старше. Не старый еще, хорошо одетый мужчина с усталым лицом и непроницаемым взглядом. Он мельком глянул на горшок с крошечной елью на зеркальном столике и прошел по темному коридору в кухню, где тоже не стал включать свет.

— Он один?

Хранитель кивнула.

— И никто не придет?

— Никто из тех, кто ему дорог.

На кухне послышался звук льющейся воды, а потом что-то стеклянно звякнуло.

Когда тени проникли в кухню, то застали Вячеслава, стоящим у открытого окна.

— Он давно не курит. Жена отучила, — сказала Хранитель. Она подошла ближе и положила руку на плечо мужчины.

— Жена? Та девушка? С которой он собирался уехать?

Вячеслав закрыл окно и потер лицо, посмотрел на пустую бутылку у раковины. Света от снегопада и уличных фонарей ему хватало. Он еще немного посмотрел вниз, на женщину с мальчиком и собакой, гуляющих во дворе, перевел взгляд на темные деревья, на невидимый за