Некоторые любят погорячее, или Джентльмены предпочитают блондинок - Анита Лус

все, что хотел мне сказать – написал в письме; но так как не мог же он писать, когда мы с ним в одном городе и даже в одном отеле, – то я и написала ему, что мне пришлось собраться в пять минут и уехать, потому что я будто бы узнала, что Дороти собирается сделать что-то очень нехорошее, и, если я ее не увезу немедленно, все ее перевоспитание, над которым я так трудилась, пойдет прахом. А что он может написать мне в письме то, что хотел сказать, и адресовать письмо в Отель Ритц в Будапеште. Я верю старой пословице: «Что написано пером, того не вырубишь топором».

Мистера Эйсмана увезти из Вены оказалось очень легко, потому что вчера он отправился на пуговичную фабрику, и оказалось, что там никто и не думает работать, а все празднуют день рождения какого-то святого. Оказывается, здесь каждый раз, как наступает день рождения какого-нибудь святого – все сейчас же бросают работу, чтобы праздновать этот день. А просмотрев их календарь, мистер Эйсман убедился, что каждую неделю, а то и чаще, бывают дни рождения каких-нибудь святых. Поэтому он решил, что хватит с него Америки. Генри не сможет поехать за мной в Будапешт; его мать проходит полный курс лечения у профессора Фрейда, и, оказывается, она гораздо более трудный случай, чем я. Профессору Фрейду с ней очень трудно приходится, потому что она никак не может вспомнить, что с ней действительно случилось, а что было во сне. И вот она ему говорит все подряд, а ему надо самому разобрать, что правда, а что ложь. Конечно, когда она ему рассказывает, что к ней на 5-й авеню пристал очень красивый молодой человек, то тут все сразу понятно. Итак, мы скоро опять будем в Ритце, и я должна сказать, что это будет очаровательно-найти отель Ритц в самом центре центральной Европы.

Июнь 1

Вчера пришло письмо от Генри и там черным по белому написано, что и он, и его мать никогда не встречали такой девушки, как я, и он просит меня быть его женой. Я взяла это письмо Генри к фотографу и сейчас же велела отпечатать несколько снимков, потому что, если бы я могла потерять письмо Генри, то у меня даже не осталось бы никакого воспоминания. Но Дороти советует беречь оригинал; она находит, что снимки не слишком удачны. Почти немедленно вслед за письмом я получила от Генри телеграмму, что отец его заболел в Нью-Йорке, что они должны немедленно выехать в Нью-Йорк, а его сердце разбито от того, что он не может меня повидать перед отъездом. Генри умоляет ему протелеграфировать срочно мой ответ, чтобы душа его была спокойна, пока он будет ждать меня в Нью-Йорке. И вот я ему послала телеграмму и приняла его предложение. Сегодня я опять получила от него телеграмму: Генри телеграфирует, что он и его мать оба счастливы и что его мать видеть больше не может мисс Чапман. Кроме того, Генри телеграфирует, что надеется, что я решу сейчас же возвратиться в Нью-Йорк и часто видеться там с его матерью; он думает, что и Дороти мне легче будет перевоспитать в Нью-Йорке, где приняли закон о трезвости и нигде нельзя достать спиртных напитков.

Теперь нужно мне сесть и хорошенько подумать и решить, хочу ли я, в конце концов выйти замуж за Генри? Конечно, я не так глупа, чтобы выйти замуж за Генри, не обдумав все как следует. Потому что Генри из тех мужчин, которые очень действуют на нервы женщинам, а если у мужчины нет другого занятия, как только действовать на нервы женщинам, – то тут надо сознаться, что всему есть пределы. Когда у мужчины есть какое-нибудь дело, то у него всегда есть контора, куда он должен каждый день уходить. Но если все его занятие состоит в том, чтобы совать нос в чужие дела, так он только и делает, что ходит взад и вперед в дом и из дома. И женщина совершенно не может распоряжаться своим временем. А тут если даже Генри не будет дома, то его мать все время будет торчать над душой, потому что ей кажется, что я солнечный луч. И вот передо мной стоит настоящая проблема, и я в большой нерешительности; может быть было бы гораздо лучше, если бы Генри раздумал жениться и покинул молодую девушку; тогда было бы справедливо, чтобы молодая девушка затеяла процесс о нарушении обещания жениться. Но что бы то ни было, я тоже думаю, что нам с Дороти лучше вернуться в Нью-Йорк. Надо устроить так, чтобы мистер Эйсман отправил нас обратно. Мистер Эйсман вряд ли будет что-нибудь иметь против нашего отъезда; если он станет раздумывать, я опять отправлюсь с ним по магазинам, а это всегда на него действует. Но по дороге в Нью-Йорк мне надо принять то или иное решение. Молодые девушки не могут ничего с этим поделать, – но у каждой из них есть идеал. И я иногда начинаю думать о романтических вещах, и вдруг мне начинает казаться, что может быть в каком-нибудь уголке мира есть таки джентльмен, у которого наружность и манеры графа Сальма, но при этом еще очень много денег… А когда в голове такие романтические идеи – то, право, очень трудно решить, выходить за Генри замуж или нет.

Глава VI. Ум – выше всего

Июнь 14

Вчера мы с Дороти приехали в Нью-Йорк; мистер Эйсман таки решил отправить нас домой, сказав, что все его пуговичное дело не выдержит расходов на мое образование в Европе и лопнет. Мы расстались с мистером Эйсманом в Будапеште, т. к. мистеру Эйсману надо было еще поехать в Берлин, чтобы разузнать там об участи всех его голодающих родственников, которые с самого начала войны только и делали, что голодали. Он успел мне оттуда написать еще до того, как мы сели на пароход. Всех своих голодающих родственников он разыскал там и со всеми ними повидался, но решил не везти их в Америку, потому что среди его голодающих родственников не нашлось ни одного, который мог бы проехать по железным дорогам без доплаты по увеличенному тарифу за лишний вес.

За время поездки на пароходе мне надо было серьезно обдумать и решить, хочу ли я на самом деле выйти замуж за знаменитого мистера Споффарда или нет, так как он ждал меня и его разбирало такое