Я тебя не отпущу (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo

Судьба, похоже, решила, что мне пора выходить на новый уровень, и, чтобы замотивировать, впервые со времен детдома вынудила прогнуться под чужую волю.

Еще утром был уверен: это худшее, что могло случиться. А сейчас... Даже мордобой с Боровским не помогает спустить пар.

Несмотря на сбитые костяшки, ярости становится только больше. Очкарик подтверждает самые жуткие подозрения и оставляет без виновного.

Худшая пытка, какую только можно придумать.

Успокоиться адски сложно. Не спасают ни быстрая езда по вечернему городу, ни холодный душ.

В груди припекает. Похоже на ожог, только не обычный, а под кожей. Из-за этого жара даже одеваться не хочется. Так, забив на одежду, я обвязываю бедра полотенцем и сажусь на диван.

Открыв ноутбук, пытаюсь вспомнить каждый момент отношений с Дианой два года назад.

Нашу короткую сумасшедшую близость. Такую долгожданную, что не верилось.

Внезапное похищение Дианы Пекарским, уродом акционером, возомнившим себя великим мстителем.

Быстрое освобождение, мой арест. Показательный! С несколькими статьями, из настоящего и прошлого.

И прощальный разговор по телефону...

Тогда на горизонте еще не было никакого «китайца». Все, что я мог сделать для любимой женщины, — попросить ее довериться бывшему мужу и моему лучшему другу, Марку Шаталову.

Не самый красивый расклад, но Марк был мне должен. Он бы защитил Диану от кого угодно. Ни одна сволочь не подобралась бы к ней и на пушечный выстрел.

Согласись Диана вернуться под защиту Шаталова, все вышло бы иначе. Но... она выбрала Боровского. Мгновенно. Не дав мне ни единого шанса подготовить ее отъезд.

Невеселая хронология. Каждый этап будто доска подвесного моста через бездну. С виду деревяшки одинаковые, как на подбор. И все же где-то прореха.

Ища пробел во времени, когда могли изнасиловать Диану, я штудирую все свои записи и все отчеты охраны. Не сплю до самого утра. А в девять еду в офис и, не заходя в кабинет, иду в шоферскую к водителям.

К счастью, человек, который мне нужен, уже вышел на смену. Словно зная, что за ним придут, он спокойно пьет кофе и пялится на дверь.

— Здравствуй. Я тебя возвращаю, — говорю бывшему телохранителю. — Перевод оформят с сегодняшнего дня.

— Доброе утро. У вас вроде как штат укомплектован, — жмет плечами Николай.

— Будешь работать на меня лично. Как раньше.

— Я могу отказаться?

— Только когда справишься с одним заданием.

Я закрываю дверь, чтобы нас никто не подслушал, и кладу перед Николаем флешку со всеми материалами, в которых пытался разобраться этой ночью.

— Какой-то объект?

Прежде он без вопросов брался за любое задание. Доверял мне так же, как и я ему. Сейчас Николай лишь внешне напоминает себя двухлетней давности.

— Диана, — решаю говорить начистоту. — Ты был ее охранником и знаешь все, что происходило с ней перед моим отъездом и после него. Именно ты отвез ее в тот гребаный клуб. Здесь, — киваю я на флешку, — фото и видео с наружных камер, отчеты и графики работы охраны.

— Что мы ищем? — Он так сильно стискивает зубы, что в уголках губ образуются складки.

— Кто-то изнасиловал ее тогда. Я в этом уверен, но не знаю, какая сволочь. Чтобы все выяснить, мне нужен ты.

— Босс… — Николай тяжело сглатывает.

— Найди архив записей с регистраторов. Составь список всех людей, с которыми она встречалась. Вспомни каждого! Поименно! И разыщи их всех!

— Клим Александрович...

— Если понадобится оперативная группа, бери любую. Мою или Вольского, без разницы.

— Босс... — Он опускает голову.

— Что-то еще?

— Клим Александрович, никого не нужно.

— То есть?

— Это не моя тайна, хоть я и поклялся ее хранить... — как-то странно начинает Николай. — Диана Дмитриевна солгала вам на складе Пекарского. Она и меня убедила солгать. Тогда это казалось правильным. Вы бы не оставили его в живых... Вы бы там никого не пощадили.

— Стоп! Что ты имеешь в виду? — Догадка обжигает нутро как кислота.

— Это все… — Николай возвращает мне флешку, — лишнее. Вам нужно поговорить всего с одним человеком. Давно нужно... С Пекарским.

Глава 35

Глава 35

Диана

После ухода Клима не могу найти себе места. В мыслях круг за кругом звучит один и тот же вопрос: «Что ты наделала?» А тело горит, будто я подхватила какую-то болезнь.

Попытки отвлечься не помогают. Встречаю Катю и Нику, рассказываю сантехникам, что случилось с краном, заказываю ужин. Суечусь, не позволяя себе ни минуты отдыха. Однако стоит глянуть на барную стойку – снова чувствую ту волну эмоций, которая накрывала с головой от поцелуев Клима.

Совершенно дикое ощущение! Смесь забытых потребностей, жгучего желания и страха.

Два года не было ничего подобного. Порой я откликалась на поцелуи Германа, разрешала ему обнимать, прикасаться к груди. Но каждый раз все заканчивалось одинаково. В определенный момент внутри словно срабатывал какой-то датчик. Он отключал все рецепторы, замораживал чувства и превращал тело в пустую оболочку.

Мне становилось противно и от себя, и от Германа. Отвращение было таким сильным, что за много месяцев мы так и не дошли до прелюдии.

Ничего не вышло даже в мой день рождения, два месяца назад. Тогда, чтобы поздравить, Герман снял целый ресторан для нас двоих. Играла живая музыка: рояль, скрипка и саксофон. На каждом столике горели свечи. Услужливый официант появлялся, лишь когда мы его звали, и сразу же исчезал.

Это была романтическая мечта любой женщины. А уж мне, работающей маме, вечно разрывающейся между дочкой и бизнесом, впору было плакать от счастья и молиться на мужчину, который смог так эффектно вырвать из рутины.

Впрочем, я и пыталась... отблагодарить. Надеясь расслабиться, выпила два бокала вина. Позволила Герману прижать меня к себе во время медленного танца. Сама поцеловала его в шею... осторожно, едва касаясь, чтобы не спугнуть собственную смелость.

Ради того, чтобы почувствовать себя живой, я готова была пойти до конца. Пусть без той безумной любви, которая была у нас с Климом. Без его одержимости. Но с тем, что намного дороже слепой страсти, — с доверием, с уважением и с самой искренней симпатией, какая только возможна между мужчиной и женщиной.

Мне просто необходимо было избавиться наконец от своей фригидности. Перестать быть эмоциональной калекой.

И я честно старалась.

Не вздрогнула, когда музыканты оставили нас одних и Герман накрыл мои губы своими. Не запротестовала, когда он повел в просторную ВИП-комнату с шикарными диванами и там, спустив бретели платья, обнажил мою грудь.

Я выдержала даже легкие прикосновения к заострившемся соскам. Это выглядело так правильно, так красиво... Еще один вид заботы, настоящее преклонение перед женским телом.

Но дальше... Вместо того чтобы отпустить себя окончательно, я вновь закоченела. Руки Германа напомнили вдруг руки другого мужчины, потные и требовательные. Поцелуи превратились в пытку — ко мне будто снова прижимались влажные губы Пекарского.

Упругий горб под ширинкой воскресил в памяти те моменты, когда я лежала на столе перед своим акционером, умоляла его остановиться и отсчитывала минуты насильного, распирающего проникновения.

Сказочный вечер за одно мгновение превратился в оживший кошмар. Не спасли никакие свечи, никакие цветы и холодное шампанское в хрустальных бокалах.

Попробуй Герман дотронуться до меня между ног, как это делал сегодня Клим, и я бы, наверное, сбежала. Это был бы конец любым отношениям, окончательная точка в робких попытках почувствовать себя женщиной.

Несмотря на все старания и внимательность, с Германом не получилось и десятой доли того, до чего мы за несколько секунд дошли с Климом.

Ирония, мать ее, судьбы. Впору начать верить в глупые байки о том, что первый мужчина прописывается не только в сердце женщины, но и в коде ее ДНК. Становится мастер-ключом от всех трудностей.