Я тебя не отпущу (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo

По-хорошему, лучше остыть. Некоторые вопросы любят холодную голову. Только рванину в груди не заштопаешь никакими «потом». Она требует: «Сейчас!» — и против любой анестезии временем.

***

Найти адрес Германа Боровского оказывается легче легкого. Через пару минут после моего запроса Валера присылает название улицы, номер дома и добавляет, что хозяин на месте.

Большего и не нужно. Сев в машину, я отключаю телефон и на той же скорости, с которой спешил к Диане, несусь к ее недолюбовничку.

Делаю то, что нужно было сделать еще два года назад.

Как можно было догадаться, трус Боровский живет примерно в таком же квартале, в каком я поселил Диану. Отдельный дом, гирлянды видеокамер и будка с сонным охранником в начале улицы.

Стандартно и скучно. Чтобы обойти все препятствия, не приходится даже напрягаться.

Для начала сую охраннику деньги, плату за молчание, и прокурорскую ксиву — презент от одного полковника после удачной сделки. Затем, опустив солнцезащитный козырек, проезжаю мимо всех камер.

Когда я паркуюсь возле нужного дома, вокруг тихо и спокойно. Никаких прохожих, никаких детей на соседнем участке. Никаких переодетых в собачников телохранителей и прочих свидетелей.

Идеальная ситуация для хорошего разговора и качественной разминки.

Глава 33

Глава 33

Суицидник Боровский даже не пытается спрятаться, когда я нажимаю на кнопку звонка. Наоборот, посмотрев в окно, этот гений сразу же открывает дверь.

Здороваемся мы почти одновременно — ударами. Левой рукой я блокирую его правый хук и бью в живот. Мой кулак просто обязан встретиться с мягким офисным брюхом, но Боровский внезапно выворачивается и отступает вглубь дома.

— Спасибо за приглашение! — Долго не думая, врываюсь следом.

Раз уж хозяин так «радушно» начал встречу со спарринга, я продолжаю в предложенной манере. Для удобства сбрасываю пиджак. После этого мы с Боровским, не сговариваясь, закатываем рукава рубашек.

— Давно мечтал это сделать! — Он нападает первым.

С ловкостью уличного бойца обходит мой блок и умудряется дотянуться до челюсти.

Боль мгновенно отрезвляет. Последний раз мне прилетало по морде от Ярослава два года назад. Учитывая дядькин разряд по боксу, в этом не было ничего удивительного. А вот Боровскому подобную удачу простить нельзя.

Отбросив страх прибить этого ботаника, начинаю играть грязно. Использую особый талант, за который меня ненавидели еще в детдоме.

Обманным маневром я увожу внимание на правую руку и бью снизу левой. Учитывая, что она такая же сильная, как и правая, апперкот получается жестким.

От встречи кулака с животом подонка на душе становится легче. Но не расслабляюсь. Не сбавляя темпа, я провожу еще пару ударов, заставляю Боровского уйти в оборону. А еще через мгновение — ловлю крученый в корпус и чуть не падаю на пол.

— В институте благородных девиц нынче учат драться по-мужски? — Поставив блок на следующий выпад, меняю позицию.

— А в подворотне сейчас спрос на балет? — уходя от моего удара влево, хмыкает Боровский.

— Зато там нет спроса на чужих женщин! — Делаю подсечку и валю этого гада на спину. — Особенно насильно!

— На насилии только в вашем чумном бараке специализируются. — Ботаник бьет под коленную чашечку и опрокидывает меня на себя.

Это совсем не тот «бутерброд», о котором я сегодня мечтал. Впрочем, злости так много, что через секунду я уже готов продолжать.

— Что ты с ней сделал?! — Хватаю Боровского за грудки и вколачиваю в паркет.

— Я сделал?

Он снизу лупит головой в мой лоб и, стоит на секунду ослабить хватку, делает кувырок. Теперь мы поменялись местами.

— Она даже прикоснуться к себе не позволяет. — Ударив под левое ребро, скидываю этого мудака на пол. — За это я тебя живьем закопаю. Понял?

— Вначале себе могилу вырой! — Боровский прижимает руку к груди и смотрит с такой ненавистью, на которую не способна никакая офисная крыса.

— Добавки хочешь?! — Вновь стискиваю ладони в кулаки.

— Где ты был, когда Диана осталась одна? Скольких баб перетрахал, пока она месяцами выла в подушку? Ты даже мизинца их стоишь! Ни ее, ни Вероники!

— А ты, значит, у нас благородный герой? — Я провожу серию из четырех ударов. По голове и в корпус. Правой и левой. — Решил сломать мою женщину и вырастить мою дочь?

— Сломать?!

В Боровского словно бесы вселяются. Он больше не защищается — никаких блоков. На меня сыплются точно такие же удары, как только что делал я сам.

Этот гондон — мое зеркало. Немного мутное из-за ярости, но не менее опасное.

Очередной прокол службы безопасности. Слишком хорошая подготовка для занудного счетовода, который целыми днями стучит по клавиатуре и не поднимает ничего тяжелее мышки.

— В отличие от тебя, сбежавшего за границу при первой опасности, я был с ней рядом и помогал всем, чем мог!

После хука справа Боровский делает шаг назад и демонстративно поправляет рубашку.

— Ты ни хрена не знаешь! Ни обо мне, ни о том, почему я уехал. Если бы было возможно, я бы и на день Диану не оставил. Особенно с таким уродом, как ты!

Нужно заканчивать с этой болтовней. Делать из мудака отбивную и вызывать Валеру.

— Даже после того, как она тебе изменила? Ты ведь из-за этого сбежал в Китай? — Боровский будто провоцирует. Специально подливает масла в огонь.

— Плевать. Не твое дело.

— Может, напомнить, как это было?

Готовые снова сцепиться, мы медленно кружим по комнате. Переступаем с ноги на ногу. Мягко, шаг за шагом.

— На том свете будешь напоминать! — Я позволяю ему сделать первый выпад и, присев, бью в левый бок. — На этом у тебя больше ничего не будет.

— Сука... — шипит Боровский, сгибаясь пополам.

— Показать тебе, как в нашей подворотне разбираются с теми, кто насилует женщин?

Ударом сверху заставляю его свалиться на пол.

— Насилуют? — Шипение переходит в рык. — Это ты имеешь в виду, что я два года заботился о Диане, утирал слезы, заставлял ее вернуться к нормальной жизни, помогал растить ребенка и решал проблемы на работе?

— Хочешь сказать, что ты весь в белом, а с ней это само случилось?

— С насилием ты не по адресу. — Боровский сплевывает кровью. — Я бы и сам все отдал, чтобы узнать, какая сволочь это сделала.

— Конечно...

Нужно добить, но не хочу. У меня нет ни одного основания верить этому подонку. Слишком долго он обхаживал мою женщину, слишком сладко целовал ее на тех фото. Однако внутри все будто выгорело. Пепелище без ориентиров и виновных.

— Когда? — Расправляю рукава рубашки. — Когда она изменилась?

— У меня тот же вопрос.

Не пытаясь подняться, Боровский со стоном откидывается на спину.

— Хочешь сказать, что это было до клуба? — цежу я.

— Там... — Гад делает паузу. На миг прикрывает глаза.

Похоже, не мне одному трудно вспоминать некоторые моменты из прошлого.

— Там Диана уже была другой, — завершает он холодно, словно мы говорим не о женщине, а о финансовом отчете за квартал. — Так что, если и можно кого-то найти, начинай искать... с себя!

Глава 34

Глава 34

За последние годы я привык к плохим новостям. Раньше, в детстве, это было нормой, тогда и не мечталось ни о чем хорошем. Психика тренировалась вывозить весь трындец без подпитки серотонином.

Потом я смог взять свою жизнь под контроль, и плохие новости начали приходить моим конкурентам.

За третий десяток лет, казалось, удалось окончательно вылечиться от дурацкой паранойи — вечного ожидания неприятностей. Но перед Китаем старая проблема вернулась.

На меня навалилось по всем фронтам, от личного до бизнеса. После ареста объявились все, кому я когда-либо был должен, и выставили счета к оплате.