Месть Жреца-некроманта - Алекс Прохоров

 - Смотрите! - вдруг крикнули с другой башни – Они встают!

 Теперь, уже все это видели, со всех башен.  Сотни мертвецов, лежащие вокруг лагеря начали шевелиться и вставать. Со стороны римского лагеря донеслись крики страха и изумления.

 Мертвые поднимались в полном молчании. Окровавленные,  с белыми лицами, искаженными мукой смерти. Слегка пошатываясь, они неуверенно начали ковылять к стенам и воротам.

 - Этого не может быть, - пробормотал Ксант. – Мы ведь убили их.

 Но вопреки всякой логике, презрев законы природы и здравого смысла,  тела убитых островитян поднимались и шли вперёд.

 Ариваз ватными пальцами достал стрелу из колчана, другой рукой поднял лук. Отработанное многими годами мастерство не подвело его. Тонко запела спущенная тетива и стрела  вошла в грудь,  точно в район сердца, медленно бредущего островитянина. Того самого, которого он убил раньше.

    Идущий пошатнулся. И только. Восстановив равновесие, он двинулся снова вперёд. Стрела, пробившая ему сердце,  беспокоила его не больше чем та, что торчала в его горле.

    С других башен, тоже начали стрелять, но последовавшие сразу за этим  испуганные и удивлённые возгласы возвестили, что результат везде был одинаков. Мертвецы неотвратимо надвигались, охватывая лагерь с трёх сторон и стрельба римлян их совершено не беспокоила.

   Марк Сабин и Марк Петрий, уже повторно разбуженные за эту ночь,  прибежали к воротам. Здесь они поднялись на стену.  Волосы на  головах командиров зашевелились от ужаса при виде толп обезображенных трупов бредущих со всех сторон к лагерю.

 Стражники по-прежнему стреляли с башен, но их усилия были напрасны. Стрелы втыкались в тела в лица мертвецов, но те  шли и шли вперёд. Один из пращников, подобрав здоровенный булыжник, метнул его и удачно снёс сразу полчерепа одному из оживших. Но тот, лишь пошатнулся и после продолжил идти, хотя все, что было выше его глаз, представляло собой кровавое месиво из кожи, мяса, мозгов и обломков кости.

 - Укрепить ворота! – закричал Сабин и не узнал свой собственный голос,  искаженный страхом, что сдавил ему горло своими липкими холодными пальцами. Приказ был отдан своевременно. Стражники у ворот установили дополнительные подпорки из брёвен. 

 Первые мертвецы достигли ворот и навалились на них. Остальные, тоже  приближались. Огромная, окровавленная, страшная в своём молчании и теперь,  уже равнодушная к смерти толпа.

 - Что происходит? – спросил Диос, прижавшись лицом к прутьям ограды и глядя в сторону западных ворот лагеря. – Похоже, на римлян  снова напали.

 - Охраны нет, - тихо сказал Одакс, глядя в другую сторону.

 Обычно, несколько стражников прохаживались вдоль ограждения или  патрулировали со стороны озера. В общем-то,  это было единственное направление, в котором рабы, вздумай они бежать, смогли бы прорваться с наименьшими потерями. Пробовать бежать в другие стороны никто бы не решился, во всяком случае, пока на башнях и стенах находились часовые.

     Сейчас,  со стороны реки и озера их никто не охранял. Да и у ограды никого не было. Часовые, нарушив приказ, находились сейчас возле претория. С одной стороны, всё-таки помня о своём долге,  они не побежали, как  все остальные к воротам, чтобы узнать, что происходит.  Но с другой стороны, оставаться возле загона с рабами, когда за стенами лагеря происходит нечто непонятное и страшное, они тоже не могли. Человек так устроен, что не в силах долго ждать прихода опасности, о которой ничего не знает. Человек предпочитает взглянуть страху в лицо и чем скорее, тем лучше, чтобы решить, что ему делать, бежать или драться.

   За стенами лагеря происходило,  что-то совершенно непонятное. В голосах римлян слышался сильнейший страх, который, вряд ли мог быть вызван очередным нападением дикарей. Во всяком случае,  не обычным нападением, которое, уж точно не напугало бы закалённых и бывалых солдат.

 - Я думаю, другого шанса у нас не будет, - сказал приглушённо Одакс.

 Десять человек, находившиеся рядом с ним, подобрались. На лицах и в глазах отразилась решимость. Все они были готовы. Ограда за  которой их держали, была высотой всего-то в рост человека.  Видимо, когда римляне сооружали её,  они  решили, что рабы едва ли решатся на побег, будучи на острове, расположенном так далеко от известных им земель.    

 - Перелазаем, освобождаем женщин и прорываемся к южным воротам, - сказал Одакс. – Их не охраняют.  Да помогут нам боги!

 - А ты уверен, что местные примут нас, даже если мы вернём им их девчонок?

 - Я уверен лишь в одном: если останемся тут, свободы нам никогда не видать.

 И с этими словами,  Одакс ухватился за верхнюю кромку ограды и начал перелазить. Остальные, чуть помедлив, бросились следом.

 - Надо выйти из боковых ворот и ударить с фланга! – заорал Марк Петрий.

 То ли от страха, то ли ещё от чего-то он, похоже, слегка спятил. На его бледном лице блуждала странная улыбка, глаза лихорадочно блестели. – Отбросим их! Убили один раз – значит, прикончим и во второй. 

 - Нет!  – охрипшим голосом вскричал  Сабин. – Разве ты не понял? Это гнев богов! Мертвые ожили!  Посмотри,  стрелы их не берут. Думаешь,  от другого оружия будет больше пользы?

 Марк Петрий хотел, было  сказать, что стоило бы попробовать пустить в ход мечи и топоры, как вдруг с одной из башен раздался вопль часового.

 - О боги! Что это?

 Среди кустов, с шумом ломая ветки и хрипло, тяжело дыша,  неслось,  что-то огромное. Оно двигалось быстро. В свете факелов мелькнула окровавленная спина. Это нечто, вломилось в толпу мертвецов, сгрудившуюся перед воротами и,  опрокидывая всех попавшихся на пути, ринулось дальше, пока не врезалось со всего разгону в стену шагах в пяти от левой створки ворот. Удар такой силы размозжил бы любому живому существу голову, что привело бы к мгновенной  гибели,  но тварь и не думала подыхать. Издавая ужасающие хрипы и другие звуки, описать которые было невозможно, она продолжила биться о стену. 

    Один из солдат бросил вниз факел. Возле стены стало светлее.  Все увидели,  что это крупный хряк из числа одичавших свиней. Вся его спина представляла сплошное кровавое месиво, а местами из разодранной плоти,  даже проступал позвоночник.  Кровь текла и из под брюха. Разбитая, изуродованная морда, тоже  была в крови,  не хватало одного глаза. Другой, бледный и мутный, как вздувшийся, готовый вот-вот лопнуть гнойник выступал из глазницы под неестественным углом.

   Раны, покрывавшие тело животного не были похожи на те, что наносятся мечом, копьём или другим оружием. Тело хряка, словно рвали зубами и напавших на  него было много. Беспорядочные укусы виднелись  тут и там, но особенно их было много на спине, где были выдраны целые куски плоти.  От таких ран и кровопотери животное должно было непременно  умереть, но оно яростно  билось о стену,  вопреки всем законам природы и  здравому смыслу. Очевидно, было, лишь одно: хряк  мертв, убит недавно,  но, как и воины-островитяне,  он  ожил по неизвестной причине.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});