Месть Жреца-некроманта - Алекс Прохоров

     Днем Публию Габинию  повезло. Зайдя в заросли кустарника,  в трех милях от лагеря, чтобы справить малую нужду,  он наткнулся там на крупного одичавшего хряка,  которого и прикончил копьём. Тушу,  приятели решили обжарить на костре и полакомиться свининкой. Что и говорить, соскучились уже по свежему мясу.

     Хряка выпотрошили и смастерив над костром вертел на боковых опорах, начали поджаривать. С туши,  уже капал жир и вокруг разносился аппетитный запах,  когда Эвн Фессалиец  заметил, как вокруг  клубится какая то странная зеленоватая дымка. Она, была едва заметна и быстро пропала.  Во тьме  ночи,  ее  бы вообще не заметили, лишь благодаря отблескам костра,  Эвн уловил полупризрачное  вихрение, которое списал  на обман зрения ,  и через минуту,  уже  забыл о нём.

 - Хорош поросёночек, - между тем, сказал Авл Самник, потирая в предвкушении руки. – Сочный, жирный, пальчики оближешь. Ну что, приступим?

 - Пару минут ещё, - ответил Публий Габиний.

 Товарищи  расселись вокруг костра, устроившись на плащах. Все с нетерпением ждали окончания этих двух-трёх минут.  Авл Самник  взялся за вертел, чтобы  немного повернуть тушу и поджарить одно место на боку, которое, по его мнению, было ещё сыровато.   И тут,  он заметил одну странность. Ему показалось, что  туша охвачена легкой, едва заметной тряской. Сперва,  солдат решил, что ему показалось. Такое, порой  бывает и  в неровном, колеблющемся свете костра многое мерещится. В этом виноваты и уставшие за день глаза и тьма вокруг и обманчивые тени.   Но вскоре,  шевеление началось вполне очевидное. Более того, веки свиньи открылись и на Авла Самника уставились два мутных, остекленевших  глаза. Публий и Эвн ещё ничего не заметили, сидя в сторонке, они обменивались пошлыми шутками.  Авл резко  вскочил и отпрянул от костра.

 - Смотрите! – крикнул он, охваченный страхом.

 Товарищи,  сначала в недоумении уставились на него,  потом туда, куда он показывал.  Свиная туша,  уже тряслась настолько явственно, что это нельзя было списать на игру отблесков огня  и колеблющиеся тени. Поджаренное, выпотрошенное тело яростно извивалось и дёргало ножками, словно хотело освободиться от  вертела. Хряк, даже повернул голову к троими солдатам и издал ужасающий хриплый вздох.

    Либурнарии,  в ужасе попятились, совершенно не понимая, что происходит.  Как мог поджаренный со всех сторон  хряк, чьи кишки и другие несъедобные органы были выброшены в море,  подавать  признаки жизни?

 - Публий, дружище, ты,  точно прикончил его? – задал глупый вопрос Авл Самник.

 - Конечно прикончил, - прорычал Публий, со страхом и растерянностью наблюдая за ожившей тушей.   – Думаешь,  я не способен отличить мертвую свинью от живой?

   Про то,  что они сами  выпотрошили тушу все и забыли.

 Хряк начал рычать и хрипеть. В носу его клокотало и булькало,  из обеих ноздрей брызгала кровь.

 - Отцепи его! – крикнул Публий.

 Авл взял своё копьё, подсунул под вертел и обрушил его вместе с хряком прямо в костёр. Пламя резко взметнулось вверх, послышался треск жира и щетины. Добыча либурнариев, продолжала извиваться и не смотря на то,  что лежала на раскалённых  углях, и всю её жадно лизал огонь не стала вопить громче, как всякое живое существо, а издавала всё те же приглушенные звуки.  Туша хряка  покрылась ожогами,  кровь спеклась и налипла тут  и там черными корками.

    Авл Самник, все, также орудуя копьем,  выволок свинью из огня и присел рядом, чтобы получше рассмотреть. Она продолжала шевелиться. Солдат осторожно потрогал тварь. Внезапно,  она изогнулась и ее клыки вцепились в запястье солдата немного ниже локтя. Тот заорал и попытался вырвать руку. Ему это удалось,  но при этом в зубах хряка остался немалый шмот его плоти. Брызнула кровь. Зажимая рану и  пронзительно крича от боли и ужаса, Авл отскочил от костра. Публий и Эвн принялись яростно колоть свинью мечами. Они вонзали их, едва ли не по самую рукоять. Туша сочилась черной кровью,  хрипела, корчилась,  но отказывалась подыхать. Видя тщетность своих усилий, Публий и Эвн  принялись яростно рубить животное. Отсекли все четыре конечности. Ужасные, колотые и рубленные  раны, в вперемежку с ожогами сплошь покрывали тушу хряка, но он всё равно был жив. В конце концов, уставшие, взмокшие от пота либурнарии разрубили животное пополам. Теперь, дёргались две половинки, причём верхняя,  даже пыталась ползти, упираясь двумя передними культями.

 - Это колдовство! – взвыл Публий,  обрушивая на хряка удар за ударом. – Злое колдовство!

 В конце концов, солдаты  отсекли голову хряку,  потом каждую  из трёх образовавшихся  частей разрубили еще на несколько кусков. Но они эти бесформенные, сочащиеся кровью куски  продолжали шевелиться, извиваться, пульсировать и судорожно дергаться. 

 Публий и Эвн стояли вокруг этого месива и тяжело шумно  дышали. По их бледным, перекошенным страхом лицам градом катил пот.

 - Друзья,  мне, что-то плохо, - донёсся до них слабый голос Авла Самника.

 Всё то время, пока они кромсали тушу, их товарищ сидел чуть в стороне.  По лицу его разлилась  смертельная бледность, рука сильно кровоточила.

 - Не повезло тебе, - пробормотал Публий. - Лекаря надо.  Иди к Аристису, он осмотрит  и перевяжет тебя..

 Авл Самник с заметным трудом поднялся.  Всё также,  зажимая рваную  рану рукой, он  побрел в сторону основного лагеря. Вскоре,  темнота поглотила его.

 - Надо было с ним пойти,  – пробормотал  Публий.

 - Нельзя, – покачал головой Эвн. – Ты же знаешь, здесь должно остаться не меньше двух человек.

    Авл  шел вперед и с каждым шагом ему становилось все хуже и хуже. Один раз,  его даже вырвало,  чем-то темно-зеленым,  словно сгустком водорослей.  Но ничего подобного он не ел. Голова кружилась,  в ушах стоял звон, ноги подкашивались и перед глазами всё плыло.

    Когда до скал и ведущей вверх тропы оставалось шагов двадцать, ноги перестали слушаться его,  и Авл упал на песок. Стало немного легче. Он решил немного полежать,  чтобы собраться с силами и продолжить путь. Кровотечение было,  уже не столь обильное и это обрадовало несчастного. Но он тешил себя самообманом. Он и не догадывался, какая кровавая дорожка протянулась вслед  за ним, отмечая весь его путь от костра на берегу до места, где он сейчас находился. И  чем больше Авл Самник лежал,  тем,  во все большее забытье впадал.  Потом, вдруг живот его пронзила такая боль,  что он не смог даже закричать,  лишь согнулся и захрипел.  Он понимал, что умирает и эта короткая передышка в самом начале,  как только он упал, была словно насмешка, перед его смертью, ставшей мучительной и страшной. Авл бился в агонии несколько минут. Он искусал себе губы и язык, рот его наполнился кровью и слюной, желудок содрогался в спазмах,  изо рта умирающего исторгалась какая-то  кроваво- липкая полужидкая  масса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});