Кукла старого Адама - Марина Владимировна Болдова

class="p1">Стасе нужно было кому-то рассказать о Ковалях. Потому что до сих пор, кроме неясных подозрений, что не просто так те по очереди подписались на профиль Анны, причем совсем недавно, у нее так и не родилось ни одной стоящей мысли. После того как ее так откровенно отшила Ника, поделиться она могла только с братом. Она сходила в комнату за ноутбуком и направилась на кухню.

– Смотри, я нашла бабушку Анну в «Одноклассниках». Не буду грузить подробностями, как… – она выдержала паузу, – но…

– А че ее искать, в друзьях бабушки Макса и Ники она стопудово есть, они ж, старушки, там тусуются, – с набитым ртом высказался братец, а она с раздражением огрызнулась:

– Не перебивай! Страница у Анны закрыта, но фотка есть, вот, смотри, – она повернула к нему ноутбук экраном. – Сорок один подписчик, среди них много людей из Тюмени, но почти все увлекаются вышивкой, типа у них группа по интересам. Но есть трое по фамилии Коваль, которые подписались последними. Мне кажется, они какие-то подозрительные. Зачем гуськом на чужой профиль лезть? Значит, интерес имеется какой-то к Анне. Ладно женщины, можно было бы подумать, что тоже крестиком вышивают. Но мужик… Надо понять, кто они такие.

– Почему такой интерес именно к этим троим? Друзей у бабки до фига.

– Потому, что у одной из них по имени Лизавета Коваль единственный подписчик – наша бабушка Анна!

Стася смотрела на спокойно жующего брата, никак не отреагировавшего на ее эмоциональный возглас. Утром, после того как увезли отца и уехала мать, Стася пересказала Андрейке разговор родителей, подслушанный накануне вечером. Брат отреагировал вяло, типа – взрослые разберутся, и она на него обозлилась. К тому же тот спокойно ушел в школу. Сейчас она уже пожалела, что вновь подняла эту тему.

– Слушай, Стась, а ты че зациклилась на «Одноклассниках»? Есть еще куча сетей. Давай все прошерстим, инфа может и там проскочить. И Ковали эти. Потом уж выводы делать можно. – пальцы Андрея уже бегали по клавиатуре. – Вот, смотри, Коваль Григорий, тридцать семь лет, Гамбург, фотографий, правда, нет, друзей тоже. А вот и Лизавета Коваль, ого, место рождения – наш город, глянь. Училась в МГУ, сейчас находится в Тюмени, как Анна.

– Дай посмотрю. Тоже ава, фоток нет, как и в «Одноклассниках». Зато друзей двое, открывай каждого. Петр Синицын, сорок восемь лет, препод МГУ, давай его. Да, да, да! – Стася смотрела на фотографию из альбома Синицына, на которой был заснят он, обнимавший малосимпатичную женщину с короткой стрижкой. Подпись гласила: «Я с любимой женой Лизаветой, Гамбург, озеро Альстер, 2014 год». – Ты понял, Лизавета Коваль – его жена, мы теперь знаем, как она выглядит! И вообще, найти этого препода нефиг делать – зайти на сайт МГУ, ну, давай же! Или, стоп, напиши ему в мессенджер… пиши: «Добрый день…» – Стася закатила глаза, соображая, с чего начать послание.

– Эй, остановись. Глянь сюда!

– Это что, он?! – Она смотрела на знакомое фото, только с траурной лентой. – С прискорбием сообщаем… второго июля после перенесенного ковида скончался… Синицын Петр Сергеевич… блин, облом! А что там тетка, второй друг Лизаветы? – переключилась она на короткий список друзей Анны.

– Светлова Наталья, тридцать девять лет, родилась и живет в Москве, можно ей написать в мессенджер. Типа, мы – дальние родственники, ищем Лизавету Коваль, профиль у той закрыт, связаться не можем… пиши со своей страницы, ты старше, скорее поверит. Смотри, у нее заметки каждый день, активная тетка, ответит быстро, – сказал Андрейка и вылез из-за стола. – Спасибо за бутеры, я наелся. Пойду переоденусь, мне на тренировку скоро.

Все-таки умный у нее брат, нужно признаться. Стася написала вежливое сообщение, уже хотела отправить, как услышала, как тот кричит из коридора:

– Ты ей контакт свой напиши, может, позвонит!

Стася добавила в письмо номер мобильного, еще раз признав, что Андрейка умеет соображать быстрее, а думать логичнее, чем она, его старшая сестра.

Глава 13

Одинцов поздоровался с Саидом, но ни на один из его вопросов не ответил. А тот спрашивал о вчерашней покойнице, кто она да почему им, Одинцовым, полиция заинтересовалась. Иван только пожал плечами и прошел к себе в кабинет. В том, что его быстро выпустят из следственного комитета, он не сомневался. Как вышел из здания, для себя вопрос закрыл – пусть дальше Строков разбирается с родственниками жены. Он, собственно, еще вчера вечером все сказал, не собираясь дальше вникать в семейные разборки: кто там кого убил или не убил в прошлом, почему его жена ребенком попала в неврологическую клинику. Хотя как раз это и могло бы насторожить. Но Иван высказал свое мнение следователю: копайте дальше сами. Да, он потом с удовольствием послушает историю от начала до конца. Но потом.

Одинцов признавал себя эгоистом даже с какой-то долей гордости. Да, он старался не вешать на себя чужие проблемы, не давать советов, не вникать ни в чьи разборки. Он и женился на Варваре, радуясь, что родни у нее – одни Варлеи, ни тебе тещи, ни бедных родственников, нуждающихся в помощи. С сестрицей жены Дарьей, правда, отношения не заладились с первой встречи. Ему было бы наплевать, но ссориться с ее мужем Родионом не стоило – мало ли что: мужик он успешный, не жадный. С ним у Ивана установилась необременительная для обоих дружба. Поддерживал ее Иван, изредка названивая, типа посоветоваться. Вот как вчера в ситуации с воскресшей тещей. Хотя пример не очень удачный, ему действительно нужно было с кем-то разделить ответственность за выбор – рассказать все жене или пусть узнает от следователя. Чем объяснить то, что Родион посоветовал не все рассказывать? Только тем, что до конца не понимал серьезности ситуации. Если б тещу не убили, а умерла бы она своей смертью, тогда ничей совет ему не был бы нужен. Вовремя спохватились, что полуправда не прокатит, – когда Родион позвонил, Иван уже, поднимаясь по лестнице, репетировал начало разговора с Варварой. И вроде нормально все сложилось, даже это задержание не особенно напугало. Он знал, что не убивал женщину, значит, и Строков бы разобрался.

Принцип невмешательства у Одинцова от воспитавшей его бабушки Станиславы. Она была «суровая женщина» – так ее называл их тихий интеллигентный сосед по коммунальной квартире. С уважением, но и явным страхом. Когда она была дома, дед Николай из своей комнаты лишний раз не высовывался. Но если бабушка уходила, он тут же стучался в их комнату. Держа в одной