Сезон ведьмовства - Наташа Мостерт

Морриган, напротив, обладала атлетическим сложением. Руки — тонкие и жилистые, длинные ноги — изящные, но крепкие. Глаза невероятной синевы. На одной фотографии Морриган мчалась на лошади, похожая на андалусийку в строгом черном камзоле для верховой езды и испанской шляпе с кружевным шарфом, завязанным под подбородком. Великолепное фото, сделанное в профиль: голова лошади, крутой изгиб черной шеи и бешеный глаз; руки наездницы, облаченные в перчатки, стальной хваткой держат поводья. Снимок дышит силой, сосредоточенностью, грацией.

За исключением формы лица — узкий подбородок и широкие скулы, — внешнего сходства между сестрами очень мало, подумал Габриель. Тем не менее в детстве они выглядели почти близняшками. На стене висело несколько фотографий милых девчушек с дыркой между передними зубами и тугими косичками. Мать предпочитала одевать дочерей одинаково: в платья, украшенные лентами, носочки с рюшками и детские круглоносые туфельки. В общем, довольно старомодно. Ни тебе джинсов, ни кед, ни бейсболок. На ум Габриелю пришел афоризм Джона Голсуорси: «Глаза человека отражают то, каков он от природы, рот — каким его сделала жизнь». Лица маленьких и взрослых сестер Монк не имели почти ничего общего, но, как свидетельствовали фотографии, уже в раннем возрасте в глазах обеих девочек светился на удивление зрелый ум и яркий темперамент.

Габриель продолжал скользить взглядом по веренице фотографий, и вдруг у него екнуло в груди. Он пришел в этот дом, чтобы отыскать Роберта Уиттингтона, и внезапно нашел его. Со стены на Габриеля смотрел юноша с худощавым, аскетическим лицом, доверчивыми глазами и по-детски восторженной улыбкой. Он стоял в обнимку с сестрами, очевидно, в каком-то парке. Может быть, снимок сделан в Хэмпстед-Хит? На заднем фоне виднелись зеленые газоны, цветочные клумбы и несколько разноцветных воздушных змеев в линяло-голубом небе.

Счастливый Уиттингтон смотрел прямо в объектив. Справа от него стояла Минналуш, одной рукой придерживая развевающиеся на ветру волосы. Слева и чуть позади — Морриган: тонкие пальцы лежат на плече Роберта, взгляд устремлен вдаль.

На других фотографиях Роберт почти везде был запечатлен один. То он лежит в гамаке, свесив длинную ногу, то сидит в саду, привалившись к дереву, тому самому, что растет возле бассейна, — Габриель узнал крупные красные цветки. На следующем снимке Роберт Уиттингтон в футболке с надписью «Поцелуи лучше наркотиков» смешно свел глаза к носу. Ага, это гостиная в Монк-хаусе — на стене африканские маски, за плечом Уиттингтона-младшего маячит герб с изображением монады.

Черно-белая фотокарточка размером восемь на десять дюймов, помещенная в рамку, вызвала у Габриеля странное беспокойство. Судя по всему, Роберт Уиттингтон и сестры Монк были сфотографированы на открытии выставки в какой-то модной художественной галерее. Уиттингтон задумчиво рассматривает холст, Морриган и Минналуш чуть поодаль, обе держат по бокалу шампанского. Их взгляды устремлены не на картину, а на Роберта, на лицах написан нетерпеливый азарт, предвкушение, любопытство. Габриель задержал дыхание. Вот, опять: любопытство. Как в глазах той женщины у бассейна. Сестры смотрят на Уиттингтона с настойчивой, почти жадной пытливостью, они взволнованы, увлечены, возбуждены. Чем?

Хорошо бы забрать эту фотографию с собой, но, поскольку она в рамке, пропажу, скорее всего, заметят. Габриель поколебался, потом протянул руку и снял со стены фото Роберта и сестер Монк в парке Хэмпстед-Хит. Карточки приколоты чуть ли не одна на другую, так что, пожалуй, эту можно и позаимствовать.

Пора, пора уходить. Габриель сунул снимок во внутренний карман куртки и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Он быстро спустился по лестнице, выстеленной черными тенями, и уже добрался до нижнего этажа, когда внезапный звук заставил его замереть на месте — щелчок замка, в котором поворачивается ключ. Звук исходил от парадной двери. Оглянувшись, Габриель убедился, что она уже начала открываться.

Он рванулся к двери, ведущей в гостиную, но коридор с безумным количеством цветочных горшков оказался настоящим минным полем. Сердце Габриеля едва не выскочило из груди, когда он чуть не опрокинул разлапистую аспидистру. Наконец он снова очутился в гостиной, и там, на противоположной стороне, его ждал путь к спасению — створчатые двери.

В холле зажгли свет, желтый луч протянулся через весь коридор в гостиную и упал к ногам Габриеля. Послышался женский голос — слов не разобрать, но тембр низкий и приятный. Затем другой голос, более высокий, с легкой хрипотцой, произнес: «И все-таки согласись, он просто милашка!»

Габриель быстро пересек комнату, предусмотрительно обойдя стороной шаткую плетеную ширму, толкнул рукой створчатые двери и вышел в сад. После запечатанной атмосферы дома знойный воздух и шум машин подействовали на него, как ударная волна. Габриель тихонько прикрыл стеклянные створки и помчался через сад. Добежав до дверцы в стене, он остановился и посмотрел назад.

Из-за стеклянных дверей лился яркий свет, витражные вставки горели разными цветами. На одном из окон открыли ставни и распахнули его настежь. Габриель услышал музыку. В саду благоухали розы, напоенный ароматом ночной воздух кружил голову.

За освещенным окном вырисовывались силуэты двух фигур. Они стояли лицом друг к другу, почти соприкасаясь головами. В их позе Габриелю почудилось что-то тайное, даже интимное. Несмотря на то что в саду было тепло, он поежился. От запаха роз его вдруг затошнило, стало клонить в сон, руки и ноги отяжелели. Он продолжал глядеть на сестер, и ему вдруг показалось, что перед ним застывшая картина: две женщины в окне, занятые тихим разговором, чужак, наблюдающий за ними из темноты, благоуханный сад — зачарованный мир, живущий по своим правилам, далекий от Лондона, который окружает его со всех сторон, словно живое теплокровное существо. Время здесь словно остановилось, хотя за стенами сада течет ровно и гладко.

Резкий сигнал автомобильного клаксона вывел Габриеля из оцепенения. Что он делает тут до сих пор? На него навалилась усталость, болела оцарапанная рука. Внезапно он ощутил непреодолимое желание убраться подальше от этого дома. Снова посмотрел на окно — фигуры исчезли.

Габриель облегченно вздохнул, повернулся к дверце, и тут до него донесся тихий женский смех. Или это только померещилось?

23 июня

У нас все еще нет нового участника игры. М. думала, что нашла того, кого надо, но как же он нас разочаровал! В нем нет жажды познания, нет любви к приключениям. Определенно, для нашей игры он не подходит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});