В эпицентре бури - Патрик Кордингли

же было намного жарче, и страсти начали накаляться. А потом Артур вышел на передовую и сразу же запутался в тонкостях управления одним танком, а не двадцатью восемью. Эскадроны рассинхронизировались. Результат был далеко не таким блестящим, как утреннее выступление. Для меня это тоже стало важным уроком, поскольку я принял решение командовать бригадой из танка.

В целом, это был самый удовлетворительный день, мы работали хорошо. На следующий день стрельбы должны быть еще лучше. Для усиления давления приехал не только генерал де ла Бильер, но и Майк Майетт, а также генерал-майор Джереми Блэкер, помощник начальника штаба обороны по оперативным требованиям, человек, отвечающий за разработку снаряжения британской армии, ну и пресса.

Шотландские гвардейские драгуны имели, пожалуй, самую прекрасную репутацию в танковой стрельбе в армии. Они нас не подвели. В присутствии зрителей все было строго по часам и первый снаряд пролетел ровно в восемь пятнадцать. После этого мой собственный танк стал чем-то вроде зрительской площадки. Я уступил свое командирское кресло генералу де ла Бильеру, а на башне сидели Мартин Белл из "Би-би-си" и Пол Дэвис из "ITN". Утро выдалось еще более удачным. Танки с грохотом мчались по горному хребту, вырываясь из облаков дыма и пыли. Артиллерийские снаряды просвистели над головой и разорвались всего в нескольких ярдах от танков. Трассирующие снаряды прочертили дугу в пылающем небе. По выражению лиц репортеров я понял, что они были впечатлены. Это были отличные кадры и именно та картина, которую мы хотели показать дома.

Когда танки, наконец, закончили, после неизбежного телевизионного интервью я отправился обратно на полигон, чтобы обсудить это с генералом де ла Бильером и Блэкером.

Через два часа я вышел оттуда очень обеспокоенный. Прямо в разгар стрельб боевыми я мог бы обойтись без раздражающего сочетания новостей.

Сначала это был генерал де ла Бильер.

— Патрик, вы должны знать, что все не за горами. Спасибо вам за ваши замечания по усилению бригады, я принимаю к сведению ваши комментарии. Вы должны знать, что сейчас мы планируем не только оборону Саудовской Аравии, но и наступление с целью освобождения Кувейта. Президент Буш собирается объявить о массированном усилении группировки. Из Германии перебрасывается еще один корпус, VII корпус. Я подчеркиваю, что решение еще не принято, но весьма вероятно, что нас усилят.

— Кем? — спросил я.

— Ну, как я уже сказал, официальное решение еще не принято. Но это будет еще одна бригада, 4-я бригада под командованием Кристофера Хаммербека, плюс средний разведывательный полк, 16/5-й уланский полк, вертолеты, гораздо больше артиллерии и штаб дивизии, вероятно, под командованием генерал-майора Руперта Смита.

Как и просили, я уже сказал генералу, что, по моему мнению, формирование независимой дивизии было бы ошибкой. Я полагал, что это было политическое решение, а не военное. Моя бригада обладала достаточной огневой мощью для выполнения этой задачи, и мы идеально подходили для морской пехоты США. Еще одна бригада внесла бы лишь незначительный вклад. Кроме того, я утверждал, что нам нужна вся американская огневая мощь, которую мы могли бы получить для поддержки. Если бы мы были независимы, мы могли бы лишиться этого преимущества.

Мы поспорили по этому поводу. Он выслушал, но это не произвело особого впечатления. Наконец я сказал:

— Я не думаю, что морским пехотинцам нужна еще одна дивизия.

— Вам не обязательно воевать вместе с морскими пехотинцами.

— Что?

— Нет. Я буду настаивать на том, чтобы мы были с VII корпусом, когда они прибудут.

— Почему?

— По двум причинам: во-первых, это силы НАТО, и у нас будет общая доктрина. Вы знаете, что в этом отношении работать с морской пехотой довольно сложно. А во-вторых, они станут главным шоу, или, как говорят американцы, точкой приложения основных усилий. Патрик, я знаю, тебе это не понравится, но в политическом и военном отношении мы должны быть там, где происходят действия. Если VII корпус находится там, мы хотим участвовать в них.

— Что тогда с ротацией? — спросил я, поскольку было ясно, что в этом направлении у меня ничего не получается. — Предполагается, что через шесть месяцев нас сменит 4-я бригада. Если они придут сейчас, кто сменит нас и когда?

Если когда-либо и была тема, дорогая сердцам солдат, так это когда они отправятся домой: либо туда, либо сюда — или, в данном случае, либо идти на войну, либо возвращаться домой.

Генерал выглядел смущенным.

— Ну, как вы знаете, — медленно произнес он (и к этому времени я уже достаточно хорошо его узнал, чтобы понять, что это означало, что он не собирался давать мне тот ответ, который я хотел услышать), — политика в отношении сотрудничества еще не определена, но я бы не думал, что вы пробудете здесь больше полугода.

— Но с какого момента отсчитывать шесть месяцев? — спросил я. — С момента первого развертывания, завершения работы на театре военных действий или объявления боеготовности?

Между первой и последней из этих дат прошло больше месяца.

Он не смог дать мне ответа, но я знал, что с этой темой нужно будет обращаться осторожно, как только новости о пополнении дойдут до бригады. Солдаты были сообразительными. Они поймут, что бронетанковая дивизия — это вся современная британская армия. Танков "Челленджер Мк-3" и "Уорриров" больше не было. Солдаты, обученные сражаться с ними, тоже могли оказаться в пустыне. Контракт мог быть бессрочным. Это не должно было иметь значения, но за двадцать пять лет мы привыкли к полугодовым командировкам в Северную Ирландию. У нас был шестимесячный контракт. Но больше всего меня беспокоили морские пехотинцы, которые были так добры к нам и которые действительно нуждались в наших способностях. А вот VII корпус, со всей очевидностью — нет.

Вторая новость создала еще одну неловкую ситуацию. Джереми Блэкер, который пришел, чтобы проинформировать меня по ряду вопросов, связанных с снаряжением, рассказал мне о проблеме с боеприпасами к танку. Проще говоря, при определенных обстоятельствах они могут взорваться. Британские танковые боеприпасы уникальны тем, что они разделяются на части, гильза отделяется от заряда, который называется "пакетированный заряд". Пакетированные заряды хранятся в корпусе либо в охлаждаемых водой, либо в бронированных контейнерах, чтобы свести к минимуму угрозу возгорания боеприпасов в случае попадания в танк. По крайней мере, мы на это надеялись. В других танках, таких как иракский Т-72, при проектировании боеприпасам и их размещению было уделено гораздо меньше внимания. Существует большая вероятность того, что при пробитии корпуса или башни Т-72 боеприпасы могут самовоспламениться. Танк с экипажем внутри взорвется, или, по солдатской терминологии, "сварится".

Но на войне