Война мага. Том 4: Конец игры - Ник Перумов

…Тогда они все садятся за стол, едят и пьют, однако яства не убывают. Играет музыка, они танцуют и веселятся, рассказывают какую-то смешную чепуху.

Они знают — день миновал и за стенами сгущается вечер, с холодного озера наползает мгла, заглядывает в окна, настойчиво напоминая о своих правах.

Начинают расходиться гости, один за другим они шагают за порог, и туман словно проглатывает их, силуэты исчезают в один миг.

Приключения закончились.

— Они ведь пошли домой, да, мама?

— Ну конечно, Зосенька. Они все пошли к себе домой. А молодожёны вместе с девушкой-драконом остаются за столом, и говорят, говорят, говорят, не в силах наговориться. Хозяин то и дело подбрасывает дров в очаг, изредка вставляет фразу-другую.

Ледяные волны тумана подступают к постоялому двору со всех сторон, исчезают забор и конюшни, сараи, амбары, клети, кладовые — в сгущающейся тьме остаются светиться лишь пара окон, разделенных переплётами на четыре части каждое, за которыми — теплый свет камина, и аромат свежих пирогов с вареньем, и неспешная беседа.

Клара останавливается. Боль становится почти невыносимой.

— Но никто не боится тьмы и тумана…

…Завеса мглы смыкается. Ещё некоторое время можно разглядеть сквозь колышущуюся хмарь озарённые изнутри живительным пламенем окна, но вот угасают и они.

— Никто не боится тьмы и тумана. — Голос рассказчицы вновь набирает силу. — Потому что придёт новый рассвет. Туман рассеется, и наши путники вновь увидят дорогу, и лес, и озеро, и холм за ними. Только это уже будут другие дорога, лес и озеро. На холме… на холме будет город, которому грозит беда.

А какая беда, расскажу в следующий раз, — ох, ну что ж делать с этими глазами? Опять на мокром месте. И разве так рассказывают сказки детям? Им подавай волшебные приключения.

Детвора возмущённо загалдела, Зося попыталась перекинуться в дракона — и перекинулась бы, кабы не железное «Нет!» решительным отцовским голосом.

…Укладывали ребятню, целовали в теплые лбы и облупленные носы. Подтыкали одеяла, помогали забраться живым игрушкам. Пришёл Шоня, здоровенный кот-страж, свернулся клубком на пороге коридорчика к детским спальням.

— Смотри в оба, — как обычно, напутствовал его Сфайрат.

— Когда я не смотрел, хозяин? — как обычно, с наигранной обидой отозвался котище.

Клара и дракон вдвоём вышли на крыльцо. Закат мягко угасал, небо чистое, ни единой тучки; с востока прилетел тёплый ветерок, распушил волосы чародейке.

— Всегда слушаю, как ты рассказываешь. — Сфайрат встал у неё за плечами, отвёл в сторону косу, мягко коснулся губами шеи. — И сам верю. Словно вижу всё это. Трактир, гостей, свадьбу…

— Значит, — Клара шмыгнула носом, тыльной стороной ладони стёрла следы слёз, — значит, так оно и было.

— Хочешь, полетим? — негромко предложил дракон. — Сегодня спокойная ночь, я чувствую. Да и Шоня не подведёт, если что.

— Давай в следующий раз, милый, ладно? — Клара обернулась, закинула руки ему на шею. — Что-то я сегодня…

— Конечно. — Сфайрат не обиделся, Клара знала.

— И тебе завтра Зоську на обрыв брать, пора девчонку на крыло ставить. Не трать силы зря, я ж знаю, как тебе тяжело перекидываться после того, как эвиальский Кристалл угас…

— Меняешь тему? — усмехнулся Сфайрат.

— Меняю. Возьмёшь Зоську и старших. У меня работы много, товар в лавке подразобрали.

— Подразобрали… скажи уж лучше — подчистую смели!

— Да, расторговались мы. Игрушки хорошо идут, — похвасталась волшебница.

— Ничего себе «игрушки»… ты ж их живыми делаешь! Ох, Клара, чую — недолго нам в этом мирке осталось. Вроде б самый тихий, самый спокойный выбирали, а всё равно — беды нас не минут. И чего не захотела ты возвращаться в Долину?..

— Ты ж знаешь, Сфай.

— Знаю, Клархен, знаю… — отвернулся дракон.

— Не могла… не хотела. Видеть их, слышать, снова во всём этом барахтаться… Даже Аглая. Не могу. Ну, никак. Весточку ей послала, она знает, что я жива — а больше никак не могу. Даже дом тамошний — видеть и то не могу.

— Не кручинься. — Дракон обнял жену, стал укачивать, словно ребёнка. — Всё у нас хорошо, а будет — ещё лучше. Вот увидишь. И Зоську я завтра на крыло, как обещал…

Он говорил что-то ласковое, мирное, повседневное. Клара кивала, поддакивала и улыбалась. А потом обернулась — по самому краю ночного полумрака и последних остатков закатного пламени шли трое. Вернее, шли уже двое, потому что третья расправила крылья и взлетела, заложив лихой кульбит, от которого Кларин старший, Чаргос, навеки потерял бы покой и сон.

Чародейка потрясла головой.

Наваждение. Привиделось.

Нет ничего на границе света и тени, дня и ночи, никто не шагает по великому пределу.

Или всё-таки?..

Три тени растворяются в сумерках. Летит жемчужный дракон, идёт мужчина с посохом и воительница с двумя саблями. Сквозь миры и времена. И — где-то рядом с ними — воин с василиском на броне.

— Идём спать, Клара — тихонько говорит Сфайрат, и руки дракона крепче обнимают чародейку. — Сегодня хорошая ночь.

Волшебница краснеет. До сих пор, словно девчонка.

* * *

— Вот всё и кончилось, брат. — Ракот стоял у стрельчатого окна, смотрел на испещрённое протуберанцами небо. Крепость Хедина — одна из тех, где Познавший Тьму разрешал себя навещать.

— Ну что ты. Всё ведь только начинается. — Пальцы Познавшего Тьму гладили новообретённый шрам, протянувшийся от левого уха до уголка рта по низу щеки. — Мы вырвались из ловушки Дальних, мы получили их залог. Теперь им некуда деваться. Придётся идти на открытую войну.

— А замок? Замок-то им зачем понадобился? — не оборачивался Ракот.

— Слишком очеловечились. Слишком заигрались. Стали испытывать эмоции, что-то чувствовать. Вот и не выдержали — так хотелось сделать хоть какую-нибудь гадость. Мелкую. Подлую. Бессмысленную. Показать, что и здесь мы тебя достанем. Твою цитадель, куда не допускается даже Хаген, — найдём и отправим в пекло.

— Действительно, мелко. Но ведь всё равно — от нас они ускользнули. И Спаситель скрылся.

— Верно. — Хедин кивнул, не глядя на брата. — Он — наш главный враг. Он, а вовсе не Дальние.

— С ними, кстати, у тебя хорошо получилось.

— Спасибо. — Познавший Тьму поклонился с невеселой усмешкой. — Я знал, что Эйвилль не выдержит. Но… мне хотелось бы ошибиться.

— А мне хотелось бы знать, что они ей наговорили. Что пообещали, чем сманили? Это ведь первая измена в рядах наших подмастерьев, верно?

— Верно. А чем сманили… какой-то тайной, высшим предназначением. Эйвилль ведь потому и сдалась, что внутри у нее не осталось ничего, кроме зияющей пустоты. Вечная жизнь — это ловушка, куда угодили многие вампиры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});