Кахатанна. Тетралогия (СИ) - Виктория Угрюмова

— Я уйду и никогда больше тебя не увижу?

— Нет, — качает он головой. — Мы встретимся. Я не знаю, как это произойдет, но мы обязательно встретимся. Я не утешаю тебя: лживые утешения здесь не в ходу.

— Я помню.

— Помни, что ты должна жить и ждать — ради меня. Ради всех нас. Пойдем, я тебя провожу…

Он берет ее за руку и ведет к противоположному краю моста. В каком‑то месте они останавливаются и замирают.

— Я не могу пойти с тобой, — говорит он, — пока не могу.

Она стоит, не в состоянии оторваться от него, но неодолимая сила тянет ее назад, словно выталкивает из глубины на поверхность. Она знает, что он является большей частью этой силы.

— Спасибо, — шепчет она, уносясь ввысь. — Я буду ждать…

Она летит в бескрайнем сиреневом небе, а под ней уходит за горизонт Мост. И стоит на Мосту тот, кто вобрал в себя всю ее боль, всю надежду, всю печаль и вину. Она смотрит на него до рези в глазах, до боли, и горячие слезы, прожигая плотный воздух, жемчужинками катятся вниз. Она бы не смогла уйти от него сейчас, но на Мосту все ясно и без слов, и ясно, что он возвращается…

* * *

Услыхав грохот падающего тела, сангасои без церемоний ворвались в каюту своей госпожи и увидели там пропавшего сегодня без вести Нила, который лежал без признаков жизни на полу, возле ложа, и саму Каэтану, выглядевшую ничуть не лучше парня. Вопль, изданный солдатом, мог по праву считаться одним из главных достижений его жизни. Еще не разобрав, что это был за звук и в чем кроется его причина, почти вся команда галеры, капитан Лоой, Куланн, а также Магнус, Рогмо, Номмо и Барнаба уже примчались на место событий. Даже лоцман Яртон одним из первых добрался на верхнюю палубу.

Два воина вынесли бездыханное тело Нила. Остальные стояли с растерянными лицами перед громыхающим и мечущим молнии командиром, силясь объяснить ему, а заодно и себе, каким образом молодой человек попал в каюту госпожи.

— Он не входил туда, это точно, — доложил невысокий коренастый сангасои, который, казалось, был наспех сработан из корней деревьев и кряжистых стволов. Глядя на него, капитан Лоой подумал, что этот человек шутя мог бы свернуть шею медведю. Так оно и было на самом деле, просто капитан не удосужился поговорить с воином.

Магнус уже сидел возле Каэ, приводя ее в чувство.

— Как она? — спросил Барнаба, подходя поближе.

— Честь и хвала тому, кто ее хранит. Она уже приближается к нам.

— Что это значит? — спросил Рогмо хриплым, севшим от волнения голосом.

— Это значит, что на нашу госпожу было совершено покушение и ее дух снова пытались разъединить с телом и душой…

— А разве есть какая‑нибудь разница между духом и душой? — спросил ошарашенно полуэльф.

— Есть, — буркнул альв. — Разреши, мы после почитаем тебе лекцию.

— Она где‑то здесь, совсем рядом, — сказал Магнус. И словно в подтверждение его слов, Каэ вздохнула удивленно‑жалобно и в первый раз пошевелилась.

— А это что? — Номмо поднял с пушистого ковра, который покрывал весь пол каюты, странного вида не то талисман, не то оберег — осколок зеленовато‑золотистого камешка на грубой бечевке.

— Дай‑ка сюда, — Магнус повертел вещицу в руках, — вот и еще один фрагмент головоломки. Каэ, дорогая, — обратился он к ней, — пора приходить в себя. Нам без вас никак не обойтись.

— И ты туда же, — произнесла она ровным голосом, пытаясь сесть. Все облегченно выдохнули, и только тут Рогмо заметил, что весь взмок от нечеловеческого напряжения. А чародей сделал знак рукой, и командир сангасоев подбежал к ним:

— Госпожа! Как же вы нас напугали.

— Это я напугала?! — возмутилась Каэтана, сразу становясь самой собой. — Мало того что меня чуть не… как бы это правильно выразиться? — так еще я и напугала. Спасибо, Куланн.

Командир весело рассмеялся, разглядев, какую рожицу скорчила ему из полумрака каюты его обожаемая богиня.

— И все же, — мягко молвил Магнус, — хоть все и обошлось, нам надо бы выяснить, что произошло. Вы можете ходить?

— Могу. И хочу. И требую, чтобы мне позволили ходить. — Она внезапно посерьезнела. — Куда унесли тело Нила?

— По‑моему, на корму.

— Тогда пойдем туда, узнаем, где он был все это время.

Старик Яртон стоял около бездыханного сына, крепко сцепив зубы. Мало того что любимое дитя попало в беду, так еще и странная история с покушением на госпожу. Лоцман не мог поверить, что его Нил — такой чистый, честный и добрый — мог стать предателем. Но все сходилось к тому, что именно так оно и было. И старику хотелось умереть до того, как выяснится правда, чтобы не слышать ее. И только безумная надежда на то, что все выяснится и доброе имя его мальчика будет восстановлено, держала его на этом свете. Крохотная слезинка выкатилась из глаза, проложив на загорелом лице блестящую дорожку.

Магнус наклонился над телом парня:

— Странно, я не чувствую его в мире живых. Но он и не мертв — это какое‑то промежуточное состояние, и оно мне абсолютно не нравится.

С этими словами он простер над головой лежащего правую руку и негромко приказал:

— Сядь и отвечай на мои вопросы.

Большое тело парня неловко дернулось несколько раз, зашарило руками по доскам палубы, слепо натыкаясь на сапоги обступивших его людей, и наконец село, не открывая глаз. Яртон тихо ахнул и закусил кулак, чтобы не проронить ни слова.

— Где ты, Нил? — четко выговаривая слова, спросил молодой чародей. Он словно стал выше ростом, мощнее, а глаза его из небесно‑голубых превратились в темно‑синие.

— Не знаю, — ответил Нил, едва шевеля губами. Голос его звучал глухо и как‑то шероховато. — Я не здесь и не там. Я хочу куда‑нибудь… Отпустите меня.

— Я помогу тебе, но взамен на одну услугу, — жестко сказал Магнус. — Кто приказал тебе зайти в каюту госпожи Каэтаны и что ты должен был сделать?

— Тень, туман, — немедленно откликнулся несчастный молодой человек. — Я спускаюсь в трюм, стою на ступеньках и вдруг вижу тень, которая мелькает за ящиками. Спускаюсь ниже, заглядываю в углы — никого нет. И вдруг выходит человек, нет, не человек, а кто‑то с желтыми глазами. Страшные глаза, — простонал Нил, — очень холодно. Где‑то в голове очень, очень холодно. Замерзаю. Он говорит, пойти и убить госпожу, но я не могу сделать ей больно. И тогда он просит меня просто передать ей камешек. В подарок. Камешек красивый, но я понимаю, что выйдет беда. Я понимаю, но это не зло — передать подарок, и я не могу противиться себе. Он долго говорил со мной. Я зашел в трюм днем, а выпустил он меня ночью… Иду к госпоже, не хочу, но иду. Прохожу мимо солдат, они не видят. Вхожу, чтобы отдать подарок… Прошу прощения…

— Что? — не понял маг последней фразы.

— Он и вправду попросил у меня прощения, — сказала Каэ. — Бедняга. Магнус, от него идет страшный холод, где он?

— Лучше нам об этом не знать, — ответил мат. — На вас, Каэ, единственная надежда. Отпустите его, как отпустили призрака, иначе он навечно останется рабом того желтоглазого существа. Хотя нет, подождите, я еще спрошу. Нил, что случилось потом? Почему ты не исполнил приказа?

— Я не хотел его исполнять, но не мог ослушаться, — произнесло тело с такой отчаянной, такой безысходной скорбью, что старый Яртон издал звериный протяжный вой. Тихий и тоскливый. — Я подхожу к госпоже ближе и ближе — камень убивает ее, но это подарок. А потом воин в доспехах останавливает меня, прекрасный воин. Он сильный, он такой сильный, что приказ моего хозяина для него ничего не значит. Он отбирает камень и уходит. Все… — выдохнул Нил, — больше ничего не помню.

— А больше и не нужно, — сказал Магнус. — Отпускайте его душу, госпожа.

— Может, ты? — спросила она вполголоса. — А вдруг в этот раз у меня не получится?

— Я на такое не способен, — еще тише ответил Магнус. — Я хороший маг, но рискую обмануть этого юношу и обречь его душу на бесконечные муки. Решайтесь же, Каэ!

Она не проронила ни одного лишнего слова. Только подошла к старому лоцману и крепко взяла его за руку.

— Нил, мальчик, вот мы с твоим отцом, чувствуешь ли ты нас?

— Да, — тихо ответило сидящее тело.

— Мы любим тебя, прощаем тебе все вольное или невольное зло, тобой причиненное, и отпускаем тебя туда, где тебе будет легко, солнечно и радостно ждать встречи со своими близкими.

— Спасибо, — прошелестело тело. И рассыпалось в прах.

Яртон крепко пожал руку своей богине:

— Спасибо, госпожа. Случилось горе, но, стало быть, могло быть и горше. Спасибо за мальчика…

* * *

В ту ночь на галере «Крылья Сурхака», которая по‑прежнему шла полным ходом к Хадрамауту, подгоняемая попутным ветром, никто не спал. Не успел несчастный Нил покинуть этот мир, как Каэтана встрепенулась:

— Там, в трюме, кто‑то есть. И если мы теперь же не найдем его, нам эту кашу расхлебывать до скончания века. Куланн! Дай мне десяток воинов, я сама спущусь в грузовой отсек.