Кахатанна. Тетралогия (СИ) - Виктория Угрюмова

— Я так и подумал, — кивнул Барнаба. Остальные молча, с напряженными лицами ждали продолжения. Каэ видела, как волнуется старый моряк, хоть и старается изо всех сил быть сдержанным и надеяться на лучшее.

— Вот, стало быть, он полез в трюм, а я рядом стою, наблюдаю. Минуту его нет, две, три, пять. Ну, думаю, вот тебе и «не стану спускаться». Хотел уж было следом, да тут меня как раз и позвали. Я ушел, конечно, а после Нила не видел целый день. Вот ближе к вечеру решил отыскать его — все ж таки галера не город, потеряться негде. И не могу найти, стало быть. Даже в трюм лазил, извозился весь, а его там нет. Оно и понятно, что его в трюме нет, но где‑то же он должен быть, я так разумею, господин капитан…

— Правильно разумеешь, Яртон, — нахмурился капитан, поднимаясь из‑за стола. — Я сейчас же прикажу всем искать Нила.

— Вот и спасибо, большое вам спасибо, — с достоинством молвил лоцман.

Рогмо подивился его уверенным повадкам: и просил, и благодарил он как‑то особенно. Вообще, на галере собрались особенные люди, полуэльф это чувствовал. Они гордо носили свои головы, ходили с прямыми спинами и никого на свете не боялись. Даже капитана. Впрочем, капитана они уважали, что было значительно важнее.

— Прошу прощения, — обратился Лоой к своей госпоже, — но я покину вас на время. Ничего не поделаешь, меня самого несколько удивила, чтобы не сказать больше, эта история.

— Меня тоже, капитан, — заверила его Каэ, вставая. — И у меня нет ни малейшего аппетита. Думаю, его и не будет до тех пор, пока я точно не узнаю, что произошло. Будем надеяться, что пустяк. — Она повернулась к Куланну:

— Пожалуйста, велите своим воинам подключиться к поискам офицера.

— Я и сам хотел предложить это, — улыбнулся доблестный командир, — но ждал вашего приказа.

— Вы его уже получили.

Сангасой поднялся из‑за стола и быстро двинулся к выходу. Когда он шел, его мускулы играли, и было трудно оторвать взгляд от мощной и ладной фигуры.

Сотня сангасоев полка Траэтаоны и человек шестьдесят не занятых на срочной работе матросов прочесали галеру. Каждый закоулок, каждый темный угол, любой участок поверхности был осмотрен с превеликим тщанием. Ничего. Нил как в воду канул, хотя было абсолютно неясно, каким образом это ему удалось. За время ожидания лоцман Яртон посерел и осунулся. Он сидел у правого борта, стиснув мозолистые, дочерна загоревшие руки, и смотрел прямо перед собой блестящими, сухими глазами. Каэ подошла к нему, наклонилась:

— Можно с вами поговорить, Яртон?

— Да, госпожа, — встрепенулся он, порываясь встать.

— У вас есть какая‑нибудь вещь Нила? Я могла бы и сама взять, но мне неловко рыться в его каюте.

— Есть‑то есть, а что толку?

— Здесь ведь мой пес. Я попробую попросить его, чтобы он помог искать вашего сына.

Впервые за несколько часов лицо лоцмана просветлело.

— Все ж таки вы, госпожа, самая что ни на есть настоящая умница.

И Каэ поняла, что это высшее признание, куда до него ее славе. Они прошли в каюту, которую Нил занимал вместе со своим отцом, — на галере царила не жесткая дисциплина, а скорее разумная. Капитан Лоой не видел причин, по которым мог бы запретить сыну и отцу жить вместе. Яртон достал из обтянутого кожей сундучка рубаху Нила и протянул ее Каэтане. Не успела она прикоснуться пальцами к грубой материи, как смертельный холод сковал ее руки. Ощущение было такое, словно она по локоть окунула их в ледяную, талую воду. Этот холод постепенно просачивался во все уголки ее души, добираясь до самого сердца. Сознание стало медленно мутиться; из небытия ее вырвал встревоженный голос лоцмана:

— Госпожа! Госпожа! Что с вами?

— Нет, нет, ничего, — встряхнула она волосами. — Все в порядке. Я тебя напугала?

— Да уж… — пробурчал Яртон, — бледная стали как полотно беленое. — Он проницательно посмотрел ей прямо в глаза:

— Худо с Нилом?

— Не очень хорошо. — Она не нашла сил ни солгать, ни сказать правду. Такой холод не может существовать в мире живых. Это была вещь мертвеца, но Каэ очень сильно хотелось ошибиться.

— Совсем худо?

— А вот этого я не знаю. Пойдем лучше ко мне в каюту, я поговорю с Тодом.

— С теленком, — голос старика потеплел, — пойдем к нему.

— Почему теленок? — улыбнулась она.

— А теленок и есть. Нешто это собака? Какая собака корыто снеди съест, а после умильно так просит еще у кока. В глаза заглядывает… Да и ростом его боги не обидели.

— Это правда.

Подойдя к дверям своей каюты, Каэ обнаружила, что Тод лежит, развалясь, на солнце — греется.

— Вставай, лежебока. — Она потрепала его за загривок. — Дело есть.

Пес поднял умную морду, вопросительно посмотрел. Она поднесла к его носу рубаху пропавшего офицера и заставила понюхать.

— А теперь ищи, Тод. Ищи, мальчик. Без тебя не справимся. Найди Нила, ищи.

Пес деловито поднялся, повилял хвостом, безуспешно пытаясь заставить хозяйку поиграть или просто погладить его лохматую шкуру. Но, поняв, что этого не будет, аккуратно и тщательно обнюхал предложенную ему вещь еще раз. Затем закружился на месте, уткнув нос в доски палубы, коротко гавкнул и без колебаний куда‑то рванулся. Каэ и старик бросились за ним. Пес петлял по всей галере. Он сразу побежал к каюте Нила, а когда понял, что это не то, чего от него требуют, безошибочно двинулся к трюму. Спустился по трапу, прошелся из стороны в сторону, неприлично облаял какой‑то ни в чем не повинный ящик и выбежал наружу. После чего окончательно сбил с толку людей, следующих за ним: если верить Тоду, офицер Нил метался по галере как угорелый; но его никто не видел с тех пор, как он спускался в трюм. К этому времени за псом, кроме Каэ и Яртона, ходили еще человек пятнадцать, которые по второму и третьему разу без устали перетряхивали все те места, на которых останавливал свое внимание Тод. Но вот он остановился в самом центре грузового отсека трюма, куда привел за собой людей в очередной раз, поднял морду и истошно взвыл.

— Ничего не понимаю, — сказал капитан Лоой.

Каэ вздрогнула. В процессе поиска она настолько была поглощена наблюдениями за поведением Тода, что не видела ничего и никого вокруг. Капитан ее слегка испугал.

— Не мог же он провалиться сквозь днище корабля? — вслух размышлял Яртон. — Он, озорник, способен на многое, но такого отродясь не бывало. Мальчик он ладный да послушный, и баловство его никому никогда не мешало. Тем более чтобы так уж…

— Идите в каюту, Яртон, — приказала Каэ. — Происшествие странное, но я надеюсь на лучшее. Отдохните пока, а мы подумаем, как дальше быть.

Лоцман вздохнул и послушно поплелся наверх. Когда Каэ вылезла вслед за ним из трюма, стояла темная, густая, теплая ночь. Галера неуклонно двигалась на юг, и с каждым днем климат становился все мягче.

— Что вы думаете по этому поводу, госпожа? — осторожно спросил Лоой.

— Не знаю, что и думать, капитан. Во‑первых, я почти уверена, что Нил не находится среди живых. Но я не понимаю, куда он испарился. Если бы мы нашли мертвое тело, я бы представляла себе, что произошло. А так могу допустить все, что угодно. А‑а, Магнус, ты очень кстати, — обернулась она к подходящему магу. — Что скажешь?

— Неприятно все это, ощущение холода, пустоты. Нила нет здесь, среди нас, но нет и того, кто его убил. Так не может быть, но есть…

Видимо, Магнус собрался продолжать, но тут его речь была прервана отчаянным, леденящим душу воплем, несшимся из каюты Каэтаны. Все моментально бросились туда. И все же немного опоздали, выбираясь с нижней палубы на верхнюю.

Дверь была открыта нараспашку. Возле нее, прямо на палубе, лежал, скорчившись, матрос с перекошенным от ужаса лицом. Правую руку он неловко прижимал к животу, и по светлому полотну рубахи медленно расплывалось темное, густое пятно. Лоой решил, что человек ранен в живот, но тот, судорожно вздыхая и боясь оторвать руку от тела, проскрипел:

— Эта тварь откусила мне пальцы…

— Какая тварь? — вскинулся капитан. Но матрос уже потерял сознание.

К нему одновременно подбежали Номмо и судовой лекарь. Общими усилиями они перевернули несчастного на спину, перетянули ему покалеченную руку жгутом; пока лекарь подбирал снадобья из своего сундучка, Магнус подошел к матросу и произнес несколько неразборчивых фраз. Кровь моментально остановилась, а тело обмякло и расслабилось.

— Прекрасно, — обрадовался лекарь, — так значительно лучше. Ничего страшного, рана не смертельная, но на правой руке у парня остался только один палец, да и тот будет покалеченным. Так что дела его нерадостны.

Разговаривая, он ловко и быстро обработал рану и перевязал ее чистыми бинтами. После этого пострадавшего матроса отнесли вниз. Лекарь сказал, что в течение суток его нельзя будет расспросить о происшедшем: у парня болевой шок, а кто его знает, как действуют заклинания на и без того ослабленный организм.