Kurohibi. Черные дни - Gabriel

еще вся жизнь впереди.

Схватив хрипло завизжавшую девушку за ноги, оба парня растянули ее на полу животом вниз, раздвинули бедра широко в стороны, раскрыв ее красную промежность, а затем один из них подтянул ее за живот и приподнял попой кверху, попутно подавив сбивчивое хаотичное сопротивление и скрутив ее руки за спиной, а второй приготовил биту, направив торец прямо к дырочке ануса.

— Не надо! Стойте!!! — жалостливый голос Яёи становился все громче и отчетливее, хоть и срывался на жуткий скрип. — Пожалуйста, не надо!.. Умоляю вас, я все сделаю, я смогу вас обслужить, даже одновременно, в рот, в киску, в попку, как хотите, сколько угодно, хоть весь день, но только не вставляйте в меня эти штуки!

— Да кому ты нужна, шлюха? — процедил первый панк с ехидной усмешкой и, уперев ладонь к тыльной стороне биты, сильным глубоким движением утопил широкий, плоский и чуть закругленный торец, толщиной достигающий сжатой ладони, между ягодицами девушки, сначала наткнувшись на крепкое сопротивление плоти ануса, который из-за напрягшегося сфинктера просто не пропускал столь здоровый предмет внутрь, но, поднажав, с тяжелым скольжением протиснул внутрь стержень на десять сантиметров.

— НГА-АКХ!... — девушка, выгнувшись, заглохла и сжалась, исступленно вытянув лицо, словно ее скрутила невидимая гигантская рука, а бита продолжила свое тугое движение дальше, вмяв плоть глубоко внутрь вместе с кожей и мякотью ягодиц, пока не превратилась в одну сдавленную втянутую воронку, и от чудовищной боли Яёи не смогла даже вскрикнуть, издав вместо протяжное: — МГ-Г-ГХ-Х!!! НГ-Г-ГКХ!..

Но несмотря на ее отчаянную попытку высвободиться короткими дерганьями, изогнуться хоть как-то, чтобы огромный металлический вал прекратил свое сокрушительное проникновение и перестал рвать трещащее колечко ануса вместе с натянутой кожицей полости внутри, руки другого парня прочно держали ее в мертвой хватке, более того, после застопорившегося из-за сомкнувшихся мышц толстой кишки погружения, начали сами толкать ее тело на ствол, сантиметр за сантиметров утапливая его в живот.

— Гха-а-а-а… ха-а-а… кх-х-х… — зрачки девушки закатились за подрагивающие широко раскрытые веки, ее зубы застучали мелкой дрожью от невыносимого напряжения, и конечности стало выламывать из суставов, а изо рта потянулась белая пена, но сведенный судорогой живот уже больше не мог удержать протискивающуюся биту. Та вошла уже где-то на 25 сантиметров — четверть своей длины — и уперлась в изгиб кишечного тракта, выпятившись снаружи бугорком возле пупка, как вдруг панк с хищным оскалом на завороженным похотью лице взял вторую биту и приложил ее к смятым половым губкам на киске Яёи, подведя к краю сплющенного влагалища.

— Второй нах пошел!

И, надавив со всей мочи, он со скрипом металла о натянутую влажную кожицу вогнал стержень в отверстие, лишь только благодаря своей невообразимой силе раздвинув эластичную мягкую плоть до предела возможного, столь резко и мощно, что края половых губ оплели толстый вал до белой рези, не оставляя места для крови внутри, и втянулись внутрь вместе с подавшимся вперед стволом.

Яёи тут натянуто всхлипнула тонкой струной, хрипнула жутким звуком, словно в ее груди развалился старый ржавый мотор, и в животе ее что-то забурлило, исторгнув изо рта пенистую массу, похожую на взбитые сливки. Лицо с молочными белками глаз будто впало, как у призрака, язык крюком вывалился на щеку, тело сковало одной чудовищной судорогой, а бедра затряслись в конвульсиях.

Панк захохотал и стал выплевывать язвительные насмешки, сдобренные порцией мата, без передышки усердно ввинчивая обе биты в живот сотрясаемой в агонии девушке — первая уже вошла в попку почти наполовину и выступила над гладью животика продолговатым шлейфом, а вторая уже уткнулась в матку и натянула кожу снаружи вместе с плотью, словно подпираемая столбом провисшая ткань шатра. Девушка уже больше даже не хрипела, а издавала булькающий хрип, исторгая пену изо рта и подергиваясь, как от ударов тока, и панк на несколько секунд отпустил обе биты, продемонстрировав, как те торчат из ее гениталий, выпятившись к потолку двумя кольями рукоятей и вибрируя из-за судорог плоти, расхохотался и вдруг принялся месить стержнями ее нутро, проталкивая их все глубже, расширяя бугром выпятившиеся на животе бугры.

— Ха-ха-ха, вот это шлюха, ты смотри! Почти до ребер дошла хреновина, а дивчина еще жива и шевелится! Реально конский член теперь сможет трахать, да сразу у двух жеребцов в обе дырки! Слышь, сука, у тебя новое призвание! Только хер два ты им сможешь воспользоваться! Получи, блядь!

И тут, ухватив рукояти, он резко рванул их в разные стороны — ту, что торчала из попки, вверх, а другую вниз — и промежность тут же натянулась тонкой, почти прозрачной мембраной, сделавшись похожей на перепонку между пальцев, затрещала и вдруг лопнула, брызнув кровью. Тонкая багровая трещина расползлась между анусом и влагалищем, алым ручейком залив ярко-розовые натянутые губки киски, внутри живота словно все обвисло, моментально лишившись сопротивления плоти, и Яёи с булькающим хрипом, все это время заменяющим ей дикий крик, затряслась в ужасающей волне боли.

— Упс, — панк с невинным выражением лица отскочил в сторонку, сцепил руки за спиной и простодушно засвистел, глядя куда-то в сторону и делая вид, что он тут не при чем, а второй разочарованно протянул:

— Сломалась, бля, — и выпустил ее из рук.

Девушка, все еще удерживая внутри себя две мощные биты, простилающиеся по всей длине живота, рухнула на пол и сжалась клубочком со стоном пробившегося, наконец, мучительного плача, не в силах ничего поделать с выпирающими из-под груди стержнями и пробитой промежностью, и только содрогающаяся от нечеловеческих ощущений и взывающая к смерти.

Спустя некоторое время второй панк все же выдернул из нее биты, оставив в промежности две огромные широкие дыры с багровыми завернувшимися краями, которые, казалось, теперь уже никогда не придут в свою изначальную форму, да с презрением сплюнул на постепенно затягивающуюся рваную трещинку между ними с выходящим из нее и медленно утихающим ручейком крови, смешивающимся с затекшей из киски мочой.

— Вот теперь девка может с гордостью всем рассказать, что познала настоящую мужскую ласку. Реально, нах? Пошли, еще кого-нибудь выберем, у меня стояк уже ломит.

Группа ошалевших от ужаса учениц, к которым развернулись оба гопника и которые все это время наблюдали за зрелищем разъедаемым страхом взглядом, онемевшие и дрожащие, от вида приближающихся панков синхронно взвизгнули и, не выдержав скручивающего их нервного напряжения, в панике сорвались с места врассыпную. Но шпана словно этого и ожидала, с насмешливым улюлюканьем