Бухара в Средние века. На стыке персидских традиций и исламской культуры - Ричард Фрай

Одна из последних библиографий трудов Ибн Сины насчитывает 242 наименования, разнообразие которых является великолепным примером средневекового мудреца, ученого-энциклопедиста. Возможно, наиболее знаменитой его работой стала «Китаб аль-Шифа» – «Книга исцеления», посвященная логике, физике и метафизике, на самом деле являвшаяся интерпретацией Аристотеля. В XII в. книгу перевели на латынь, и она заслужила огромную популярность в Западной Европе. Другой важной работой стали «Канун фил-Тииб» – «Каноны медицины», закрепившие за их автором титул «второго Галена» (римский медик греческого происхождения, хирург и философ; внес весомый вклад в понимание многих научных дисциплин, включая анатомию, физиологию, патологию, фармакологию и неврологию, а также философию и логику. – Пер.). Книгу также рано перевели на латынь, и почти пять столетий она оставалась востребованным пособием медицинских факультетов Западной Европы. Ибн Сина являлся не только собирателем и классификатором знаний, хотя в этом деле его вклад просто неоценим, но и выдающимся мусульманским философом, создавшим всеобъемлющую и непротиворечивую систему мышления. В Европе Авиценну (от испанского произношения его имени) называли «философом Бытия», поскольку он очень много писал об этом. В своих умозаключениях он опирался на Аристотеля и Платона, потому что для исламского мира учения обоих являлись чем-то единым целым, поскольку сочинения неоплатоников по своей сути походили на работы Аристотеля.

Здесь не место для обсуждения философии Ибн Сины, которая различает возможно сущее, существующее благодаря другому, и абсолютно необходимо сущее, существующее благодаря себе. Все эти различия и объяснения терминологии выходят далеко за пределы нашего исследования. Сказано уже более чем достаточно, дабы показать, что Бухара в эпоху Саманидов внесла огромный вклад в развитие передовых наук и научной мысли своего времени. И Ибн Сина, и Бируни, как, возможно, и другие, не удовлетворялись лишь получением знаний, почерпнутых из работ своих предшественников. Оба великих ученых делали собственные наблюдения и научные исследования. Например, Ибн Сина скорректировал географическое положение нескольких городов, также хорошо известен вклад аль-Бируни в астрономические наблюдения. Параллели между аль-Бируни и Ибн Синой просто поразительны, поскольку оба не только не сторонились политической жизни, но даже служили советниками разных правителей. Оба слыли религиозными людьми, проявляя при этом терпимость и свободомыслие в своих взглядах. Оба служили воплощением лучших качеств своей эпохи, и обе их звезды сияли на небосклоне саманидских владений – два бриллианта в короне Бухары Саманидов, даже несмотря на то, что оба провели большую часть своей жизни в других местах.

Саманидская Бухара вошла в историю как центр новоперсидского ренессанса в культуре и литературе, но, как мы уже видели, это далеко не все. Она также являлась центром науки и образования восточной части исламского мира и играла немаловажную роль в интернационализации ислама как религии и цивилизации. Веротерпимость и свободомыслие живших в саманидских владениях ученых – хоть и не всегда правительств – предоставляли возможность для существования различных верований в исламских вотчинах. Более того, в царстве Саманидов имела место «аккредитация» неарабских идей, неарабского языка и неарабских традиций, как не противоречащих исламу. Проверка соответствия между арабским и неарабским исламом происходила как раз в Трансоксиане, в результате чего концепция «мусульман второго сорта», имевших неарабское происхождение или не знавших арабский язык, была обречена уйти со сцены, уступив место интернациональному, всемирному исламу – такому, каким мы знаем его сейчас. Можно возразить, что такой процесс был неизбежен и что арабы, как истинные мусульмане, еще до X столетия были вынуждены принять равенство с отдаленными народами, культурами и традициями, но впервые этот процесс был осуществлен и доведен до завершения именно в Хорасане и Трансоксиане X в. Слияние иранского с исламским явилось величайшим достижением Саманидов, и только благодаря одному лишь этому они должны остаться в памяти. Я подозреваю, что некоторые из образованных людей того времени хорошо осознавали происходящее в их эпоху и указали на это в своих трудах.

Некоторые столетия, такие как V в. до н. э. и XII в. н. э., оказались особенно плодотворными. И X в. в истории Восточного Ирана относится к таким же. И хотя некоторые современные писатели порицали Бухару, как выгребную яму, где бедные страдали, а богатые благоденствовали на поте и рабском труде угнетенных, таков парадокс многих выдающихся цивилизаций на протяжении всей истории. Блистательные достижения великих философов, поэтов и художников слишком часто заглушали стоны страдающих масс, и, если бы кто-нибудь нарисовал радужную картину без полутонов, это просто посчитали бы дурным вкусом. Возможно, следует помнить о темной стороне истории точно так же, как и о светлой, но тогда это будет не то, о чем мечтает и к чему стремится человек. Будь это так, наверно, мечты никогда бы не осуществлялись.

Глава 6

Тюркское господство

Есть право властвовать у тюрков, блистать ученостью – у персов и славить Бога – у арабов.

Древняя присказка

Сейчас тюркские народы проживают в большей части Трансоксианы, и они распространились далеко на запад, даже дальше Константинополя, однако этот процесс длился несколько столетий. Продолжается он и по нынешний день в Иране, где тюркский диалект азербайджанского, по-видимому, распространяется за счет персидского языка. Но как происходила тюркизация владений Саманидов?

Степи Средней Азии, по которым скитались кочевые племена, сравнимы с морем. Нападение одного племени на другое порождало цепную реакцию, и тогда страдали соседние племена. Дело не в том, что Средняя Азия была плотно заселена, скорее племенам требовалось все больше пастбищных земель, и давление любого вторгшегося племени чувствовалось сразу.

Геродот описывал цепную реакцию передвижений народов Средней Азии, когда пытался объяснить миграцию скифов на юг России в VIII и VII вв. до н. э., в то время как о миграциях схожей природы сообщали и другие классические авторы. Для объяснения причин, стоявших за миграциями в Средней Азии, выдвигались различные теории, такие как истощение пастбищ, резкий рост населения и новые технологии, вроде изобретения стремян. Для большинства таких теорий доказательства найдены, но, определенно, движущие силы миграции, о которых мы почти – или совсем – не имеем информации, были весьма сложными и многочисленными. Как бы там ни было, степные народы перемещались, и нас интересует их столкновение с Трансоксианой и особенно с Бухарским оазисом.

Тюрки являлись народами, говорящими на языках одной из ветвей алтайской языковой семьи. Тюркская группа алтайской языковой семьи была, возможно, очень древней и распространенной в Сибири и Средней Азии еще до создания первых тюркских степных царств в середине VI в. н. э. И если среди различных орд, вторгавшихся на Ближний Восток или в Индию, находились присоединившиеся к ним тюркоязычные кочевники, о них не осталось никаких записей, и мы можем только предполагать, что тюрки могли быть обнаружены среди хефалитов и, возможно, других среднеазиатских народов, двигавшихся на Ближний Восток в доисламские времена. Создание в Монголии в 551 г. Тюркской империи вскоре привело тюрков в Трансоксиану. Как упоминалось выше, около 565 г. тюрки ликвидировали власть хефалитов над согдийцами и установили собственную – до самой реки Окс, которая стала границей между империей Сасанидов и тюрками. Хотя в 582–603 гг. империя делилась на Восточное и Западное царства, тюрки оставались доминирующей силой во всей Средней Азии на протяжении более пяти веков.

Существовало великое множество тюркских племен, названия которых известны нам из различных арабских и персидских книг, наиболее ценной из которых является «Диван Лугат аль-Тюрк», или справочник тюркских диалектов Махмуда из Кашгара, написавшего свою работу в XI столетии. В книге содержится много информации о тюркских племенах и их истории с включениями тюркских слов, объяснения которым даются на арабском. Политические перемены в тюркских степных империях не относятся к предмету нашего рассмотрения, однако краткий обзор ситуации в начале правления Саманидов и перемен в X столетии представляет собой определенный интерес.

Возможно, наиболее значительной тюркской народностью на Ближнем Востоке являлись огузы, которые жили преимущественно севернее Аральского моря. Нет точности в происхождении слова «огуз» как определения политического союза племен, но, похоже, позднее оно приобрело этнический смысл – по крайней мере, в глазах мусульманских авторов. Огузы распространились почти до самой Европы, где западная граница их владений проходила по реке Эмба (река в Актюбинской и Атырауской областях современного Казахстана, разделяющая европейскую и азиатскую части страны. – Пер.), восточной границе Хазарского царства. Вдоль Сырдарьи (древней реки Яксарет) имелось множество тюркских поселений, торговых центров, где проживали не только тюрки, но также согдийцы и хорезмийцы. Кашгари рассказывает, что обитатели городов Тараз, Исфиджаб, Баласагун и других в северной части Трансоксианы говорили на тюркском и согдийском языках. Как бы там ни было, то, что все переняли тюркские обычаи и манеру одеваться, указывало на тюркизацию населения. Во времена Аббасидского халифата большая часть тюрков-рабов поступала именно от огузов.