Бухара в Средние века. На стыке персидских традиций и исламской культуры - Ричард Фрай

Мне кажется, создание профессиональной военной касты из тюркской стражи при Саманидах было скорее стремлением правителя найти себе некий оберег от народных масс, чем, как часто утверждалось, желанием подчинить иранских дехкан. Когда Исмаил впервые появился в Бухаре, мощь местной толпы и разбойников оазиса напугала его. Не следует забывать, что в тот период население Трансоксианы было в основном вооружено и, объединившись, становилось грозной силой. К тому же не только – или не до такой степени – проблемы для правителя создавало местное население. Более серьезной головной болью для правительства скорее являлся постоянный приток добровольного «воинства веры», гази. Источники многократно упоминают о гази в саманидских владениях, поскольку граница с тюрками-язычниками являлась притягательным местом для людей любого сорта со всего исламского мира. Точно так же, как на границе Армении с Византией на западе, в Трансоксиану стекались спасавшиеся от гонений религиозные еретики, солдаты удачи, разбойники и многие другие – по самым разным причинам. Однако ко второй половине X столетия обращение в ислам такого большого числа тюрков положило конец пограничной вольнице, и гази покинули Трансоксиану в поисках других полей деятельности.

Нам известно о миграциях значительных групп гази из Трансоксианы на запад и юг. Войны Газневидов в Индии притягивали многих гази на юг, о чем мы узнали из множества источников. Подобным же образом такие авторы, как Ибн аль-Асир и Ибн Мискавайях, дают исчерпывающую информацию о бандах гази из Хорасана, пересекавших владения Байидов на пути к византийской границе. Например, в 966 г. войско в двадцать тысяч гази из Хорасана появилось в Рее, однако они причинили своими грабежами столь сильное беспокойство, что байидский правитель, Рукн аль-Долан, выступил против них с армией, разгромил и погнал назад, до самого Хорасана. Байиды считали, будто это продвижение банды гази по пути к границе Византии на самом деле являлось происками Саманидов с целью создать проблемы Байидам. На значение гази в иранском исламском мире указывает присутствие во многих городах и поселениях чиновников, известных как салары – руководители гази.

В источниках мы находим различные названия для гази, такие как айяры, салюки, фитьяны, муттавия, и далеко не просто определить, чем они отличались друг от друга. Якуб ибн Лейс вышел как раз из одной из таких групп в Систане, и при Саманидах в этой провинции продолжали процветать подобные группировки. Более того, можно сравнить восток исламского мира с американским Диким Западом XIX в., когда, ради поддержания закона и безопасности городов и поселенцев, создавались отряды добровольной милиции. Порой различия между бандой грабителей-айяров, отрядом гази и братством фитьянов, напоминавших дервишей, были слишком неопределенными, однако сама распространенность таких банд указывает на нестабильность условий жизни и необходимость организации местной самообороны.

До тех пор пока центральное правительство оставалось сильным и способным держать гази под контролем, раздробление власти было минимальным, однако с упадком Саманидского государства преданность властям изменилась и на передний план выдвинулись различные местные силы. «Военный истеблишмент», если можно его так назвать, утратил изначальный дух защитника ортодоксального суннитского ислама и орудия распространения веры среди тюрков-язычников. Тюркских военачальников стало больше заботить выкраивание собственных частных владений в царстве Саманидов. Это стало подобием прежней политики дехкан, чья собственность теперь переходила во владение военного руководства. Сила оружия обеспечивала оправданием узурпации военными гражданских привилегий. Приобретение владений военачальниками в Восточном Иране явилось началом системы икты, ставшей распространенной при более поздних династиях, особенно при Сельджуках.

Несмотря на многочисленные исследования, проблема расцвета системы икты так и не получила удовлетворительного разрешения. Одной из проблем, если не самой главной, является путаница терминологий в источниках, поскольку все, что относится к налогам, деньгам или землевладению, просто обязано быть сложным. Здесь не место для расследования предпосылок для землевладения и проблем налогообложения в исламской истории, однако любая попытка понять обстановку в Бухарском оазисе неизбежно приведет к поиску аналогичной информации где-нибудь еще. Поскольку система икты пышно расцветала при караханидских преемниках Саманидов, нам следует посмотреть, существовала ли она или ее предтечи при Саманидах.

Придется немного углубиться в детали, относящиеся к значению и использованию слова «икта». Изначально само слово означало часть государственной земли, переданной кому-то в управление за уплату налогов, службу или на других условиях. Условия, на которых государственные земли сдавались в аренду, значительно различались и, строго говоря, не дают даже частичного определения икты. Несомненно, в таком широком понимании икта существовала с самого начала ислама, однако у нас нет возможности заниматься здесь ее ранним использованием. Практика предоставления внаем или в аренду государственных земель за сельскохозяйственные налоги или на других условиях существовала и при Аббасидах. В целом, при ранних Аббасидах, и гражданские, и военные чиновники получали жалованье деньгами, хотя платежи рабами, товарами и даже землей в те времена не были в диковинку.

Когда мы дойдем до Байидов, частое сочетание гражданской и военной должности одним человеком, плата за прошлые и будущие военные заслуги предоставлением ему икты привели к изменению значения самого слова, которое получило свое дальнейшее развитие при Сельджуках. Часто человек, которому предоставлялась икта, не жил на этой земле, а лишь посылал своего представителя, дабы собрать доход с крестьян, который и являлся его оплатой за прошлую и будущую службу государству. Постепенно, при более поздних Сельджуках, владелец икты приходил к исполнению всех государственных функций в своих владениях. Поэтому произошедший в результате развал центральной власти не стал таким неожиданным, однако он также не входит в сферу наших интересов. Развивалась ли такая система, которую чаще всего описывают как феодальную, в поздний саманидский период так, как это, по-видимому, происходило в эпоху поздних Байидов?

Ранние Саманиды имели обыкновение платить армии деньгами или движимой собственностью, и не только потому, что владели серебряными рудниками в верховьях реки Зеравшан, но в основном благодаря процветающей торговле и благосостоянию своего государства. У эмиров просто не было причин одаривать государственной землей; более того, ранние правители стремились скупать земли, о чем нам известно из наших источников. С ростом экономических проблем во второй половине X в. армия и царская гвардия, которые перехватили функции управления у чиновничества, требовали все большего вознаграждения. Почти половина бюджета Саманидов уходила на армию, и запросы военных по-прежнему оставались не удовлетворены. Однако нет свидетельств тому, что центральное правительство раздавало земли в качестве икта, хотя саманидский чиновник аль-Хорезми в своей книге дает определение этому слову как земля, переданная правителем тому, кто получает с нее доход, что по меньшей мере могло бы означать более широкое использование данного термина. Однако рассматриваемый вопрос состоит не в значении слова или распространенной практике дарения земли в качестве оплаты за службу, а в общепризнанной практике, совмещавшей гражданскую и военную власть в единый феод до тех пор, пока его обладатель нес военную службу. При Саманидах такая практика еще не процветала – если вообще применялась. Что вовсе не означало, будто военачальники не покупали земли и не принимали поместья в качестве подарков, но они являлись собственниками, а не владели землей на основании особых феодальных отношений с эмиром. И действительно, тюркский военачальник Алптегин владел пятью сотнями селений плюс усадьбами, караван-сараями, множеством овец, лошадей и т. п. Поскольку большая часть сведений, имеющих отношение к Саманидам, также связана с обстоятельствами, приведшими к взлету Газневидов, начиная с Алп-тегина, не будет неуместным описать его восхождение к власти.

Алп-тегин был тюрком-гулямом, который ко времени восшествия на престол эмира Абд аль-Малика ибн Нуха в 954 г. дослужился до звания командира отряда (хаджиба) царской гвардии. При новом эмире сила и влияние Алп-тегина и других тюркских военачальников значительно возросли. В 961 г. его назначили наместником и командующим армией Хорасана, но он не долго занимал этот пост, потому что смерть Абд аль-Малика и восшествие на трон Мансура ибн Нуха пошатнули его положение, лишив былого влияния при дворе. Следуя примеру одного командующего, Каратегина, который ранее создал собственное княжество из наместничества в городе Баст в Южном Афганистане, Алп-тегин бросил свои обширные земельные владения в Хорасане и Трансоксиане и двинулся в горы Афганистана. С небольшим войском, состоявшим из его собственных рабов и приверженцев, он захватил Газну и учредил там княжество. После смерти Алптегина в 936 г. ему наследовал сын, который заключил мир с Саманидами и номинально признал их сюзеренитет. После его смерти в 966 г. тюркские войска Газны избрали своей главой Билге-тегина, бывшего прежде рабом Алп-тегина. Билге-тегин правил Газной под эгидой Саманидов и совершал набеги в Индию, откуда привозил множество трофеев. После его смерти в 975 г. наступило краткое правление другого гуляма Алп-тегина, пока в 977 г. его не сместил Себук-тегин, такой же бывший раб Алп-тегина, ставший правителем Газны. При Себук-тегине число набегов в Индию возросло, и Газнийское княжество, хоть и находилось в номинальном подчинении царства Саманидов, неуклонно росло в размерах за счет своих соседей.