Не верь никому - Джиллиан Френч

не старалась стереть с лица беспокойство. — Мне бы хотелось, но… сейчас не могу.

— Почему? — Риз нашел взглядом столик, из-за которого она встала, пустой стул с ее сумкой на спинке. Бриджес с интересом за ними наблюдал. — Ты что, с ними?

Перл открыла рот, потом закрыла его. Повисло молчание, и напряжение углублялось с каждым мигом.

— Они пригласили тебя подсесть к ним? — с недоверием спросил Риз.

Перл неожиданно разозлилась.

— Я пришла вместе с ними.

Риз посмотрел на нее долгим взглядом и выдавил смешок.

— А что сегодня, день помощи неимущим? Зачем они тебя позвали? — И прежде чем она смогла ответить — снова смех, еще более жестокий. — А, наверно, Тристан Гаррисон заделался Говардом Хьюзом и пользует очередную старлетку?[11] Или нет, это некий социальный эксперимент, а ты их Элиза Дулиттл. Кто будет пихать тебе в рот мраморные шарики?

— Может, хватит? Могу я вставить хоть слово?

— Не-а. Мне это не интересно. — Риз собрался уходить, и Перл протянула к нему руку:

— Это не…

Он обернулся и стал тыкать пальцем чуть ли ей не в лицо.

— Ты и понятия не имеешь, что они за люди, Перл. И не представляешь, что им нужно на самом деле. — Его гнев заставил ее замолчать. — Думаешь, ты первая местная дурочка, с которой они зависают? Ты собираешься с этими типами на вечеринку? Чтобы надраться с ними? — Он издал звук отвращения. — Разуй, блин, глаза.

Жар бросился ей в лицо.

— Не говори мне то, что я и без тебя знаю. И не считай меня дурой…

— Да мне плевать! — Он поднял руки вверх. — Развлекайся с богатыми ублюдками! — Он протолкался мимо семьи туристов и вышел в заднюю дверь, хлопнув ею.

Перл хотела было пойти за ним, но она очень разозлилась, даже взбесилась, а потому высоко подняла голову и отвернулась. Джовия с тревогой наблюдала за ними, но сразу же бросилась варить кофе и ничего не сказала.

Перл вернулась к столу. Галдеж в трактире был похож на сон, все звуки казались далекими и приглушенными по сравнению со стуком ее сердца.

— Всё в порядке? — Бриджес смотрел на заднюю дверь заведения, за которой пропал Риз.

— А это что? — На тарелке перед ней лежал сэндвич — помидоры и сыр-гриль на ее любимом ржаном хлебе.

— Я подумал, ты проголодалась. — Он передал ей несколько салфеток. — Не отказывайся. Надо поесть. — И Бриджес снова включился в разговор с друзьями, смеясь над историей из школьных лет Акила, которая даже Тристана заставила слабо улыбнуться; один раз Гаррисон даже скользнул по Перл взглядом. Девушка задумалась, кто первый заметил, что она не ест, и кто на самом деле догадался заказать ей перекусить.

Вокруг происходил оживленный разговор, и пульс у нее замедлился, дыхание выровнялось. Сэндвич пах соблазнительно. А на вкус был еще лучше.

10

Переступая через две ступени, Перл поднялась по крыльцу и, войдя в дом, закрыла дверь на цепочку. Они с отцом никогда этого не делали, но ситуация требовала излишней предосторожности, надежного личного пространства — девушке казалось, что весь день она кружилась в человеческом вихре, тогда как ей хотелось только поскорее попасть в свою комнату, включить планшет и посмотреть, что записано на флешке.

Было самое начало шестого. Она сказала Бриджесу, что отец ждет ее ужинать. На самом деле отца даже не было дома. Возможно, он обретался в «Таверне», а может, заглянул к Янси и точил с ним лясы, кто знает. Перл отодвинула с дороги его ботинки и услышала с кухни красноречивый щелчок, что означало, что он разогревал себе еду и снова забыл выключить плиту.

Когда Перл добралась до своей комнаты, у нее сводило от нетерпения пальцы. Она выудила из кармана карту памяти и вставила ее в отверстие планшета, держа в голове рассказ Куинн о прошлогоднем порновидео и о местной девчонке, о которой даже не стоит упоминать.

На карте находилось семь видеофайлов с иконками в виде улыбающегося лица Кэссиди Гаррисон, приближенного к экрану. Это были записи для видеодневника, которые Кэссиди размещала на сайте. Перл даже узнала несколько платьев, которые та часто носила. Два самых поздних файла были неизвестными, с невразумительными иконками, и Перл открыла сначала первый, датированный почти точно этим днем год назад.

Промелькнули, видимо, ноги Кэссиди в чулках — девушка бесшумно прошла через дверной проем в просторную комнату с диванчиком кремового цвета. Спиной к ней сидел, опираясь на диванную подушку, Джозеф, увлеченный какой-то консольной игрой. Камера задрожала — Кэссиди в шутку накинулась на брата, схватила его за плечо, и он заорал и резко обернулся.

«Эй!» — Джозеф попытался схватить камеру. Он был немного похож на Тристана в детстве, не считая спокойного выражения лица и игривого огонька в глазах.

Кэссиди, смеясь, подалась назад.

«Мама сказала, что тебе нельзя ее трогать без моего разрешения…» Видео оборвалось.

Последний файл на флешке датировался 16 августа прошлого года. Он начинался с шипения, словно ткань или рука терлись о микрофон. Когда камера выровнялась, Перл узнала тиковые панели туалета на яхте Тристана, блеск вешалки для полотенец; снимали из дальнего угла помещения, от душевой кабины.

Камера, дрожа, зафиксировалась на закрытой двери. В микрофон кто-то дышал — вероятно, Кэссиди, — тяжело и сипло, словно после быстрого бега.

Бум! Что-то стукнуло в дверь с противоположной стороны.

Бум! Кэссиди заплакала и попятилась, кольца от душевой занавески зазвенели, когда она шмыгнула за нее.

Очередной удар. Потом тот, кто был с другой стороны, начал остервенело бросаться на дверь всем телом, с силой, угрожающей выломать непрочное полотно.

Кэссиди закричала и уронила камеру. На экране закружились деревянные панели и напольные плитки — и видео оборвалось.

Перл застыла. Она пересмотрела запись снова и снова, прижав кулак к губам.

Видимо, Кэссиди в конце концов спрятала флешку, боясь снимать дальше, чтобы тот, кто ломился в дверь, не нашел ее с камерой в руках. Возможно, вынуть карту памяти показалось ей единственным способом сохранить