Сокровище троллей - Ольга Голотвина

— Намиэл Мягкая Перчатка, — представился «поросенок». — Из Рода Жервил.

Внезапно на другом конце стола, где ели слуги и батраки, громила Дабунш оторвался от еды и с интересом спросил:

— Это который Жервил-и-Винниграй?

Челивис бросил на Дабунша грозный взгляд и в изысканных выражениях извинился перед собеседником за бесцеремонность и невоспитанность слуги.

Но юноша не обиделся.

— Он прав: так наши два Рода в столице и называют, обязательно вместе. Папе и его компаньону принадлежат верфи, несколько кораблей… ну еще по мелочи — лавки, кабаки.

«Тебе это — мелочи?» — мысленно восхитился Челивис.

А юнец, оказавшийся отпрыском богатенького папочки, уже увлеченно расспрашивал певца Арби о троллях. Челивис пока помалкивал.

И тут юный Намиэл сказал нечто такое, от чего у Челивиса пропал аппетит.

— Арби, хозяюшка говорит, что ты много бродишь по здешним лесам. Скажи, не попадалось ли тебе место, которое называлось бы Улыбка Рыси?

* * *

Пора было возвращаться. Но охота не задалась, а возвращаться с пустыми руками нельзя.

Старый Хырр скажет: «Детеныш». Ей скажет, Агш. Она вожак охотников. Она не принесла мяса.

Племя слушает Хырра. «Детеныш», — скажет он. И Агш станет детенышем. Положит дубину у входа в пещеру и пойдет в угол к старикам и мелюзге. Скоблить шкуры, кормить огонь. Пока Хырр не скажет, что она выросла.

— Уходим? — с надеждой спросил Агш один из троллей.

— Не уходим, — решилась молодая самка. — Охотимся.

Трое троллей негромко зарычали, оскалив клыки.

Подступала ночь. Опасная. Злая. Ночью ходят Те, Кто Убивает. Ночью надо спать в пещере у костра.

Но Агш не пойдет в пещеру без мяса.

Самцы послушаются. Если они захотят уйти, Агш скажет им: «Трусы».

Самцы этого не хотят. Они хотят Агш. Агш молодая, сильная.

Но Агш упрямая. Она хочет родить детеныша от сильного самца. Сильнее, чем она сама.

Ни один самец не справится с Агш. Она сильная.

В племени два самца едят каменные грибы. Старый Хырр запрещает, но они едят. Каменные грибы дают им силу, как у горной лавины. Но отнимают разум. Глаза у самцов становятся красными. Они не говорят, а рычат. Они тоже хотят Агш. Они сильнее Агш. Но им ее не одолеть. Агш бегает быстрее всех в племени…

— Охотимся, — сказала молодая самка.

Она поглядела с вершины скалы на берег реки.

Хорошо видно. Далеко. Вон там — берлога людей. Там живет страшный Кринаш. Он бросает камни через реку. Он убивает троллей издали. К берлоге Кринаша идти нельзя.

Но других людей ловить можно, если их мало. Люди — мясо.

— Охотимся, — покорно повторили вслед за Агш три самца.

* * *

Айки оттирала золой котел и старалась не плакать. Если госпожа Дагерта заметит заплаканные глаза, отмолчаться не удастся. А рассказывать… рассказывать нечего. Дура она, вот и все.

И днем разревелась хуже малого ребенка. Тоже мне горе — хворост рассыпался! Тот парнишка, Дождик, наверное, смеется над нею сейчас…

Нет. Не смеется. У него глаза добрые.

Ну зачем Кринашу столько работников, да еще среди зимы? Айки и Дождик управились бы с делами.

И не заявился бы сюда Хиторш!

Не плакать. Только не плакать. Что скажешь госпоже Дагерте, если увидит? Слезы из-за того, что сюда притащился Хиторш? А что ей Хиторш сделал-то? Ударил? Приставал грубо? Крепким словом обидел? Не было такого.

И кому какое дело, что у этого красавчика глаз дурной?

Вроде бы всем парень хорош, деревенские девчонки обмирают от его вида… неужели не замечают, как страшно он глядит? Словно грубо берет за плечи — и надо вырваться, не поддаться…

Как хорошо было без него на постоялом дворе! Хозяева добрые, работа не тяжелее, чем дома, люди вокруг новые — интересно же! Когда Айки шла сюда — побаивалась ящеров. А увидела утром в окошко, как хозяйский сын с ящерком с прогулки прибежали и мальчуган приятеля до сарая проводил, так бояться перестала. Недавно по просьбе хозяйки заскочила в сарай, спросила: «Все ли в порядке?» А они так смешно зашипели: «Вссе хорошшо…»

И Дождик их не боится, вон как играл с Первым Учеником!

Нет, вот что бы Кринашу сказать: «Ступай, Хиторш, домой. У меня уже двое работников: Дождик и Айки!»

Хотя… Айки ведь не знает, надолго ли здесь Дождик! Он тут человек чужой. Может, завтра и уйдет.

Почему-то эта мысль так огорчила Айки, что новая слезинка скатилась по щеке. А вроде справилась уже со слезами!

И тут из-за окошка послышался голос Дождика. Негромкий, не поймешь даже, о чем он говорит (ставни-то закрыты, зима же, вот и плохо слыхать).

Вот вроде и не с нею, Айки, он разговаривает — а до чего утешительный голос! Добрый такой…

Дождик замолчал, ему ответил Кринаш. Хозяин говорил громче и разборчивее:

— А ты, паренек, надолго сюда?

Слезы сразу высохли. Айки оставила котел и кинулась к окну.

Подслушивать нехорошо? Ну и пусть. Айки обязательно надо узнать, что ответит Дождик.

И она услышала:

— Да я и сам не знаю, хозяин.

— Не знаешь? Стало быть, просто бродяжишь?

— Вроде того.

— Зимой скитаться — дело паршивое. По себе знаю. Сам когда-то ходил от деревне к деревне, пока меня один наемник в ученики не взял. Где ты зимой работу сыщешь? Оставайся хотя бы до весны!

Дождик молчал. Айки затаила дыхание.

И тут в беседу мужчин ворвался неприятный, резкий голос:

— Ты бы, Кринаш, спросил лучше: будет ли парнишка жив к весне?

«Бабка Гульда!» — охнула про себя Айки, сжав кулачки так, что ногти вжались в ладони.

Мужчины ошарашенно молчали. Затем заговорил Дождик — тихо, неуверенно:

— А… а что, это по мне видно?

— А ты как думал? Вашего брата по глазам признать можно, если глянуть умеючи. Сколько тебе жить-то осталось?

— Ты же сама сказала, — горько откликнулся Дождик. — До весны…

* * *

Сизый был доволен — тягучим, длинным удовольствием, от носа до кончика хвоста.

Ему, совсем молодому ящеру, еще не избывшему детскую черноту (только голубовато-сизые разводы бегут по чешуе, обозначая будущий цвет), доверено было учить язык людей. Потом пойдут переговоры из-за Дивной Купели (которую люди называют Смрадной Трясиной), и тогда он, Сизый, будет голосом всех ящеров. И Ловец Ветра. И Первый Ученик.

Только что к ним приходил вожак человеческих воинов. Ящеры вели с ним разговор. Хороший, понятный. Вожак-человек разрешил троим ящерам охотиться в его угодьях. Ящеры и так охотились, но разрешение, данное чужому, пришлому, — это для них важно.

Их пригласили посетить человеческую берлогу… как она называется? Не вымолвить!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});