Царица Армянская - Серо Ханзадян

приносит ему большой доход. Как же лишиться всего этого?..

Каранни не распространялся, твердо сказал только следующее: Мецамор

будет разрушен. Останутся там лишь медеплавильни, упрятанные в подземелье,

подальше от чужих глаз, чтобы никто не знал их месторасположение и никто

не имел бы туда доступа. У каждого работающего в медеплавильнях оттуда

всего одна дорога — на кладбище.

Закончив с распоряжениями, царевич заявил, что хочет попариться в

бане. Мецаморская баня состояла из трех помещений: в первом бассейн с

холодной водой, во втором — с горячей и в третьем — парная. Пол снизу

подогревался, и потому везде было тепло. Странно, но и тут вдруг

вспомнилась Нуар, и сердце сдавила тоска.

На следующий день со всеми своими полками, со всеми родоначальниками

престолонаследник покинул эти места, оставив в Мецаморе лишь Каш Бихуни,

чтобы помог Артит Арару разрушить город.

Сначала они вступили в Кумайри-Ширак. Там царевича встретили с

подобающими почестями. Оттуда завернули в Басиан и проследовали прямо к

нефтяным месторождениям.

Дочерна загорелые и вымазанные нефтью рабы наматывали на конец

длинной деревянной жерди войлок, опускали ее в заполненные нефтью глубокие

ямы. Войлок намокал, рабы извлекали жердь и выжимали нефть в глиняные

чаши.

Каранни объявил, что половина нефти должна поступать царствующему

дому, и выехал по направлению близлежащего владения рода Габегов. Их

жилища были устроены в подземельях, селились они там вместе с домашними

животными, в ужасной грязи.

Каранни потребовал, чтобы для скота отвели особые помещения и люди

впредь жили отдельно и в чистоте.

— Вы же погибаете в этом зловонии! И дети у вас больные. Если и

выживают, то негодны к воинской службе. Уберите скот из своих жилищ, и

боги снизойдут к вам, станут милостивыми.

На земле Габегов, как сказали царевичу, в лесу живет дикое племя.

Каранни хотел встретиться с его предводителями, но это ему не удалось.

Едва царевы люди заходили в лес, его обитатели как сквозь землю

проваливались.

Объехав все ближайшие провинции, Каранни возвратился в Мецамор, когда

в его окрестностях уже отцвели абрикосовые сады. От города почти ничего не

осталось.

— Все исполнили, как ты приказал, божественный! — доложил Каш Бихуни.

— А из сестер моих кто-нибудь прибыл?

— Да, как раз сегодня.

От Мецамора осталась только та часть, где среди скал в пещерах

скрывались медеплавильни. Сохранили в целости и дом старшего горнового да

несколько жилищ в подземелье, которые еще присыпали сверху, чтобы их вовсе

не было видно.

Каранни поспешил в шатер, раскинутый на берегу реки, где разместилась

со всей своей челядью и служанками его сестра. У него их более тридцати.

Интересно, кого выбрал Таги-Усак?.. Многие уже замужем — за

родоначальниками, военачальниками и даже за жрецами. Но и незамужних

хватает. Интересно, какая из них...

Над шатром развевалось царское знамя. У входа стояли на страже два

воина.

Каранни раздвинул полог, закрывающий вход.

— Где ты, сестра? Покажись.

Служанки тут же разбежались и забились в темные углы. Внутри шатра

был еще один полог. Вот раздвинулся и он. Каранни увидел сестру.

— Приветствую тебя, дорогая! Ты умница, что отозвалась на мою

просьбу, приехала.

Сестра прослезилась, прижимаясь к его высокому плечу. Каранни тем

временем силился припомнить, от какой из отцовых жен эта его сестра. Но

так и не вспомнил. Он подвел ее к возвышению, убранному коврами и

подушками, бережно усадил и спросил:

— Как там наш отец, сестричка?

— Волею богов пока жив.

— А что ты знаешь о царице?

— Она ведь отбыла на поклонение в Нерик... И еще не вернулась.

Астролог Таги-Усак, передав мне о твоем желании, поспешил к царице.

— А как твоя мать?

— Моя мать? — с удивлением переспросила сестра. — Моей матери нет,

сын моего отца. Она уже давно подарила свет своего солнца тебе, брат мой.

И тут Каранни вспомнил ту жену своего отца, которая родила эту

девушку. Он нежно погладил ее густые волосы.

— Если я просватаю тебя за достойного человека, не станешь

противиться?

В глазах девушки промелькнуло удивление.

— Я никогда не посмею воспротивиться желанию своего божественного

брата, если бы он даже решил отдать меня за последнего нищего.

Каранни поцеловал ей руку.

— О умница моя, сестричка, украшение прекраснейшего, богопрестольного

города Куммахи. Ты и здесь будешь чувствовать себя в объятиях добра и

света. Будешь окружена любовью. Будешь жить в этой священной Айраратской

земле, подобно богине Атик, которая, не ведая смерти, именно через смерть

вечно жива.

Брат и сестра долго беседовали. Но она так и не спросила, кто

предназначен ей в мужья, есть ли у него еще жены и сколько их. Что

спрашивать, решение принято волею богов. В этом мире и пчела не сядет на

цветок, не будь на то воли богов.

Каранни еще раз обнял сестру и покинул ее.

Придя в лагерь, где уже установили его шатер, он собрал совет

старейшин. Пригласил также и горнового. Тот пришел празднично одетый.

Каранни отметил, что горновой ко всему еще и хорош собой, и вид у него

очень мужественный. Надо надеяться, что сестра не будет в обиде.

— Я исполняю свое обещание, горновой! — торжественно заговорил

царевич. — Сестра моя, которая волею богов и по моему желанию станет твоей

женой, уже прибыла.

Горновой опустился на колени и трижды отбил земной поклон.

— Но, получая мою сестру, ты всех остальных своих жен посадишь под

замок и забудешь, что они у тебя были!

Горновой опять молча поклонился.

— Отныне, — продолжал Каранни, — я объявляю тебя членом царской

семьи, царевым зятем!

И это уже было неожиданным не только для горнового, но и для всех

собравшихся на совет в шатер престолонаследника. Каш Бихуни рукой придушил

кашель в горле, а Артит Арар невольно заскрипел зубами.

— Что, родоначальник Артит Арар, может, я неправое дело вершу?

— Абсолютно правое, государь! — поспешил заверить Артит Арар. —

Твоими устами глаголят боги!

Горновой не осмелился поднять головы. От волнения он весь был в

испарине и словно грезил. Голос престолонаследника доходил до него как

сквозь стену.

— Твое место отныне второе после Артит Арара, слева от него. Ты

великий мастер своего дела. Но хоть и связан теперь с родством с царским

домом, по-прежнему подчинен Артит Арару. Да будет так!

— Да будет так! — повторили все хором.

Каранни подозвал своего писца, велел ему вписать горнового в царский

род.

«По воле отца моего, царя земли нашей и войска, посредника между

мирскими и небесными силами, по воле единого и всесильного в небесах бога

Мажан-Арамазда и богоподобного в миру царя Уганны да будет так!»

Писец выводил медным резцом на вощеной доске то, что диктовал ему

престолонаследник, а Каранни вдруг словно услышал голос вещающего

Таги-Усака: «Боги-звезды да сотрут в памяти людской и имя и род того, кто

воспротивится твоей воле! Да уйдет в землю и корень и семя его, не зная

воскрешения! Боги-звезды благословляют все твои деяния!»

Хорошо бы, если так...

Престолонаследник приложился к грамоте своим перстнем-печаткой. За

ним то же самое сделали родоначальники.

— Да будет так!..

Все обнялись и расцеловались с горновым. Каранни приказал своим

слугам облачить его в подобающей члену царской семьи дорогой хитон и

подпоясать алым кушаком.

Свадебный обряд состоялся в тот же день, по-царски пышный и щедрый.

Каранни подарил сестре полсотни рабов.

— А ты жаден и скуп, — сказал Каш Бихуни Артит Арару.

— Почему? — поразился Артит Арар и со зла чуть не бросил ему в лицо

слово оскорбления, но вовремя удержался, вспомнив, что верховный

военачальник из числа самых приближенных царевых людей. — Скажи, почему

так считаешь?

— Престолонаследник уже столь длительное время находится в твоих