Те, кто старше нас - Алексей Владимирович Барон

он это делает, когда мы спим?

– Ну, это просто. Когда мы спим, сознательная деятельность мозга отключается.

– Ясно. Меньше помех?

– Да.

– Что ж, гипотеза, как говорится, имеет право на жизнь. А что по этому поводу думает Круклис?

– Он не сомневается в том, что Кронос является инструментом разума.

– Ах, в чем только не проявляется разум!

Мою иронию Мод оставила без внимания.

– Если это правда, то мы наткнулись на проявления очень древнего разума, Сережа. Столь древнего, что даже дух захватывает. Знаешь, как на самом деле называются коллапсары?

– Что значит – на самом деле?

– Ну, как их именуют те, кто старше нас?

– Позволь, позволь. Ты в них веришь?

– Я с ними общалась.

– Надеюсь, в инсайтах?

– Да, конечно.

Я сел.

– Воистину не убежать от идолов! И как они выглядят?

– Выглядят?

– Ну, какой облик принимают в видимом спектре?

– Да так, сгустки какие-то. В четырехмерном пространстве, конечно. Сам узнаешь.

– Черные?

– Всякие. Могут иметь любой цвет, чаще просто сияют. Я видела запись из твоего скафандра, Сережа. То, что ты наблюдал на Феликситуре, мало подходит для роли материального носителя разума. Скорее всего, это был своеобразный зонд.

– Зонд?

– Да. Инструмент тех, кто старше нас, как мне кажется.

– Понятно. И как же называют коллапсары те, кто старше нас?

– Компакт-элементами низшего порядка. Примерно так это звучит по-человечьи.

– Малюсенькие такие элементики?

Мод мимолетно улыбнулась.

– Да. Они являются частями более сложной системы. Парамон полагает… Эй, обучаемый! Что за гримасы?

Я постарался совладать с лицом. Кажется, не успел.

– У кого?

Мод заглянула под кровать.

– Да кроме тебя здесь никого нет.

– Надеюсь.

– Неужели ревнуешь?

– И как ты могла подумать, – возмутился я.

Она посмотрела на меня с насмешкой.

– Уверен?

– Не очень.

– Сильно ревнуешь?

Я вздохнул.

– Очень.

– Да что ты во мне нашел?

Я сбросил с нее рубашку и включил бра. Мод машинально прикрылась ладошками, но тоже не успела. Впрочем, я и раньше успел оценить то, что она закрывала.

– М-да. Выходи за меня замуж.

Она отпрянула.

– Нет, ты нуждаешься в уходе.

– Ага. Хочу бананов.

– В бананах много серотонина.

– Не страшно, меня не убудет. Можешь спросить у Зары.

Мод улыбнулась.

– Это лишнее. Вполне достаточно собственных наблюдений.

– И как?

– Товар качественный, – сдерживая смех, сказала она.

– Вот видишь! Все без обмана. Ну, выходи за меня.

– Сию минуту?

– До завтрака потерплю.

Она ударила меня подушкой.

– Немедленно говори, что во мне углядел!

– Глаза. Ничего нового, любимая.

– Эй, осторожнее с острыми словами.

Глаза у нее блеснули, и она отвернулась.

– Нет, честно, – сказал я. – Страсть хочу жениться.

Спина Мод напряглась.

– Зачем я тебе?

* * *

Три упорных вопроса подряд. Что это значило? Слишком много для кокетства, которого у нее так мало.

Зачем мужчине женщина… Вот спросила! А еще умная. Что тут скажешь?

А сказать надо. Сейчас или никогда. Второго предложения делать не буду, поскольку одного достаточно. Для мыслящих существ мы и без того сексуальны чрезвычайно, прямо странное дело. Побольше бы целомудрия, побольше. Чтобы без неловкости глядеть в глаза тем, кто старше нас.

Иначе что получается?

Мужчина действительно создан для головы, а подчиняется совсем другому органу. Тому, через который женщина им управляет. Но если уж замуж невтерпеж – то лучше сразу и целиком.

– Зачем я тебе?

– Не знаю, – забормотал я. – Так, на всякий случай.

– Что? На какой такой случай?

– Ну… По дому что-нибудь сделаешь.

– Вот наказанье, – сказала Мод. – Нет, каков нахал! Горничная ему нужна, видите ли.

– Да, – согласился я. – Полезно.

Мод разгневалась.

– Вдобавок еще и косноязычен. Ах, что за объяснения я выслушивала в прошлом веке!

– Какие? – насторожился я.

– Неважно. Ухожу немедленно.

Тогда я схватил ее за плечи.

– Оу. Серж! Синяки ведь будут.

Я ослабил хватку.

– Ну и лапищи! Сережа, послушай… дай мне сказать… То есть подумать.

– Да? Как долго?

– Нет, в самом деле, кто так разговаривает… Ты меня сбиваешь…

– Да? Так-так.

– Ну перестань. Вот сейчас инсайт тебя как хватанет!

Я не перестал.

– Да что за ба… баловство такое?

А я – еще пуще.

– Ох!

И она пала.

В нашем веке тоже сносно получается, господа. Да в любом веке получится. Если сумеешь. И вот еще что. Надо внимательно относиться к здоровью. В постели без него делать нечего. А любить одну душу грустно, инсайт меня побери. Только стихи и рождаются.

* * *

На другой день я размышлял о содеянном.

Пока голова временно вернулась на место, хотелось узнать, каких отношений хочу. Поскольку это следовало сделать еще до грехопадения, к теме я отнесся усердно и добросовестно. Как истинный научный зануда, начал с исторического обзора проблемы.

«…и прилепится человек к жене своей…» Вот так. Существовали на Земле такие особи – жены человеков. Для прилепливания. Чересчур это, разумеется. Тем более в нынешнее время. Да и поисчезали они куда-то, такие вот удобные особи для прилепливания. В ходе борьбы за равноправие, которую в конечном счете они выиграли.

Однако же полное равенство полов есть заблуждение, вредное для цивилизации. Это стало до крайности понятно в двадцать первом веке, когда многострадальное человечество пережило разгул женской эмансипации.

Раньше и больше всего досталось североамериканцам. Выхода не было. Потомки гордых ковбоев освоили работу по кухне, уборку, стирку, воспитание детенышей. Им запрещались проявления галантности и куртуазности, что расценивалось как утонченная форма дискриминация со стороны сильного пола.

Слабый пол тем временем с потрясающим успехом осваивал профессии прокуроров, финансовых воротил, политиков, полицейских, солдат, и даже гангстеров. Реванш за тысячелетия мужской гегемонии произошел. Да еще как! Под его мощью дал трещины такой оплот антифеминизма, как ислам.

Если в конце двадцатого века саудовскую принцессу казнили за нарушение канонов, то столетие спустя ее же причислили к лику святых, а советы улемов наполовину состояли из женщин. Но при всем уважении к их правам, выстраданным бесчисленными унижениями, историческими обидами, правам, заслуженным уже одним долгом деторождения, нельзя забыть об издержках очередной революции.

* * *

Плоды победы есть соблазн. Победители никогда не довольствуются строго необходимым, они берут больше. Сначала – для подстраховки, а потом входят во вкус. И в этом женщины ничуть не лучше мужчин. А иногда опаснее.

Собственно, игрек-хромосома, определяющая принадлежность к мужскому полу, является искалеченной в ходе эволюции хромосомой икс. Потеря одного из четырех хвостиков бесследно для сынов Адама не прошла. Они приобрели превосходство в физической силе, кое-что из отдельных качеств интеллекта, зато хуже контролировали половое влечение, что и явилось основой для порабощения.

Мало того, ущербная хромосома сделала нас жертвами гемофилии, дальтонизма, источниками специфического запаха,