Последний патрон Чехова - Руслан де Хан

словно копошение врача в обезболенном зубе, так что пронизывающий холод от того, к кому я ещё не успел привязаться, отдавался только горькой оскоминой.

— Скажи, как ты выжил? Почему не замер?

Опер глубоко затянулся и отойдя к столу, остановился в паре шагов от меня, но не отводил ствола.

— Скажем так… я из тех, с кем даже богу пришлось договариваться. Всё же партия не зря оплачивает прививки…

Сердце ужасно жгло. Не от предательства почти что незнакомца, нет… просто не могло смириться с тем, что всё это время за моей спиной никто не стоял и не шёл следом.

Смириться, что мнил себя почти что богом… а теперь обломан какой-то «прививкой».

— Значит, ты сильнейший из стаи? Удостоился чести сидеть у Смерти на поводке?

Чека лишь снисходительно усмехнулся и кончиком ствола отодвинул край клетчатой жилетки.

А в моём сердце опустилась надежда на побег.

— Жаль тебя разочаровывать…

На его плече была всего лишь цифра два…

— Что же… коль мы представились по новой, то давай заканчивать.

Чека вынул из зубов сигарету и вновь уставился на меня слепым глазом кольта.

— Как бы не закончилось наша встреча на «твоём поле», Смерть передал послание. Выслушаешь?

Стиснув кулаки, мне удалось подняться и, как бы не болели ноги, почувствовать жар в глазах.

— Что же. Вижу ты не собираешься умирать. Похвально, но Смерть всё равно поглотит твою душу, Рой, как и многих наших до этого. Он прошёл не мало миров и с каждым становился сильнее, но с твоей у него будут силы вернуть к жизни даже твоего брата. Считай, что в обмен на твою… и не ври, что сам об этом не мечтал.

Предлагая мне торги за собственную душу, дьявол в клетчатой жилетке ничуть не дрогнул от жара сизой кутерьмы и лишь ехидно фыркнув, кивнул мне на ноги.

— Ты можешь попытаться остановить его, Рой, но с такой стойкой ты не пройдёшь даже меня. Я уже говорил тебе, что магия подозрительно удобная штука, но ты не предал моим словам значения. И очень зря.

Смятая сигарета выпала из рук, а по телу разливалась, подаренная Чекой же, мана. В глазах пекло как в последний раз, сочась оставшимся огнём даже сквозь стиснутые пальцы в кулаках.

— Что я, что ты и Смерть… мы один и тот же человек, Рой, и это глупо отрицать. Все мы просто разошлись на распутье… и Смерть будет ждать тебя на том, где разошлись вы. И прошу… не спрашивай о какому месте я говорю.

Я дослушал, но в глазах темнело, а привычно ласковое жжение в кулаках напоминало сейчас, скорее, расплавленный свинец.

— Что же, я передал послание, а теперь…

Я собрал силу для последнего рывка и попрощался со всеми, кого смог вспомнить в расплывавшемся мозгу, но Чека лишь усмехнулся.

— Пока я не передумал…

Усмехнулся и прокрутив кольт в ладони, протянул мне рукоять.

— Пока ты не стал задавать вопросы, скажу прямо. Я выбрал сторону, а мой мотив тебя не касается.

Семиклинка скрывала его леденящий взгляд аж до щетины, но стоило унять беснующееся пламя, как, чекист уже схватил меня за руку и вложил в неё пистолет.

— Ты и так слишком заигрался в защитника всех и вся, янки, так что поверь… полёт на Солнце ночью не изменит сути. Свои верные «крылья» ты уже сжёг… парней не вернуть слезами.

Чека помрачнел даже сильнее, чем от тени козырька, но затянувшись, пустил в меня лишь дымный клубок своей терпкой беломорки.

— Так что давай сойдёмся на том, что я просто возвращаю должок за то, что не стал одним из них.

Опер крепко сжал мою руку и сквозь, раздутую до красна, сигаретку тихо процедил в лицо.

— Запомни, Рой… я не хочу стать ещё одним «сгоревшим крылом», так что будь добр пойти на всё…

Пока голова нашла силы смириться с реальностью, Чека снова взял пистолет и выбив штифт, отстегнул ствольную коробку.

— Сорок пятый Лонг Кольт. Воспламенение патрона центральное, но…

Поймав мой прохладный взгляд, Чека укоризненно поцокал, но всё же ловко раскрутив ствол, вынул патроны.

— Бородатый ствол. Уж не думал такой достать, но ради такого малыша, умельцу под патроны пришлось ослабить давление пороховых газов, а ты даже с него не стрелял. Позор, да и только.

Наконец, в ногах пропала последняя правда. Согнув поскрипывавшие колени, я смог упасть на стул у кровати и уняв полыхание в глазах, затянуться подобранной с пола сигареткой.

— Прошу…

Со всей навалившейся усталостью и томной болью в распрямившихся плечах, я затянулся до помутнения в глазах и тремора в руках, закинув ноги на стол.

— Не на корову спорим и не за родину торгуемся, чтобы забивать голову чепухой.

Чертяка в клетку не сдержался и непроизвольно фыркнул.

— И по чём же у янки торгуют родиной?

От едкости аэрозоля из дыма и сарказма, голова наконец, приняла реальность такой, какой она была. Молодой, сто первый…

Моё проклятие пережить их всех и умереть последним из своих.

Остаться единственным крылом.

— Хоть имя-то у ствола есть?

— «Чехов».

Чека не сдержался и сипло прохрипел, всё также не изменяя своей штатной улыбке.

— И в чём посыл?

— В конце он должен стрельнуть…

Капитан нахмурился, но прекратил допрос, без лишних слов вложив в барабан всего один патрон.

— Ладно, янки, не слушай взрослых, раз такой умный, но его возьми.

Чека протянул мне пистолет.

— Тебе он пригодится уж точно больше, чем мне.

Посмотрев на Молодого, я поймал себя на том, что хотел бы пустить ему пулю, но отвращение к мысли, что стану похож на сто первого, лишь поморщился и нервно схватился за рукоять. Однако опер удержал кольт и строго посмотрел мне в глаза.

— Будь осторожен с ним, янки. Я не когда де не думал, что меня сможет заболтать и убедить какая-то рыночная бабка, но раз такое произошло, то грех не поверить в магию. Тем более, что её трюк с порохом сработал.

Он демонстративно сжал пистолет и кивнул на Молодого, которого от этих простеньких пуль не спасла даже чёрная крупица маны в области души.

— По сути я ничего не сделал, но ты видел результат.

Чека опустил ствол и только тогда не спеша разжал пальцы.

— Не знаю, что за страшные тайны хранят ваши местные бабки, но впереди всё самое страшное, Рой, так что иди к брату и подзарядись. Он умирал во всех мирах, какие я только повидал, так что, думаю, господин использует его, как батарейку для маны, поглощённую