У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ) - Арина Ирина

Сегодня якоря нам были не нужны. Что первый выход пройдет с опытными сопровождающими, они же будут держать связь возвращения, Манжур сообщил сразу, еще в школе. И приблизительный план будущих практик расписал. В следующий раз связь держать будем смешано, потом мы с их подстраховкой, с выходом и без выхода, и так, пока Андуаш не решит, что все готовы к самостоятельности. Тогда же он обозначил место, где находится портал. Древняя крепость Оштарима, открытая лишь для экскурсий с проводником несколько дней в году. Теперь стало понятно, почему в нее не пускали всех любителей древности, сколько бы воззваний к императору с просьбами превратить это место в музей они не писали.

Опытные сопровождающие встречали нас уже в самой Оштаримской крепости, в ее нижнем полуподземном уровне. Десять парней, все молодые, где-то от двадцати до двадцати пяти, вольготно расположившиеся у стены, сохраняющие напускную серьезность и не мешающие нам завороженно рассматривать мерцающее белое марево, время от времени заполняющееся радужными переливами.

— Эргон, нестабильность мембраны.

С начала знакомства с порталами лексикон всей значительно пополнился новыми терминами, а арсенал — заклинаниями. За три месяца то и другое прочно отложилось в наших головах.

— При первых признаках нестабильности мембраны обрывать пространственно-временную связь с держащим или якорем, поднимать эманационный щит и удаляться на предельно возможное расстояние.

— Льянс, критерии щита.

После Манжура за нас взялся капитан Сартар, хорошенько погонял по правилам общей безопасности и поведения в непредвиденных ситуациях. Наконец, Андуаш перешел к главному:

— Оштаримский портал, самый проверенный и изученный из порталов Мелонты, выходит в мир, известный как Скайэтуаль. Время отсутствия здесь — три минуты, время пребывания там — четыре часа. На встречу с аборигенами не надейтесь, надейтесь не встретиться, доведут своим гостеприимством до тихого бешенства. То же самое относится к местной фауне. Не приманивать, руками не трогать, потом не отвяжетесь. Работаем тройками. Первыми идут Клеви, Стаур, Малк, сопровождающий — Трайс, держащий связи — Анпар. На исходные.

В ладонь держащего легли четыре нити, по каждой, обвивая ее, пробежала обратная, две девушки и два парня, взявшись за руки, шагнули в молочно-радужную пелену. И через три минуты вернулись. С восторженными глазами и просто выплескивающимся желанием поделиться увиденным.

— Молчим, не портим впечатление другим, — предостерег их Манжур, довольный не меньше вернувшихся. — Вторая тройка…

Четыре тройки благополучно сходили в другой мир и возвратились назад в полном восхищении. Не получившими свою долю эмоций остались четверо. Я думала, нас разделят на пары, не оставлять же кого-то в одиночестве, но нет:

— Пятая тройка — Лаод, Льянс, Одош. Сопровождающий…

Это было неожиданно и неправильно. О том, что тройка Лаод-Льянс-Эргон сложилась с первого года обучения, знали все, и Андуаш Манжур знал, и вот так ее переформировать… Нечестно. Что-то хорошее, а на той стороне явно было что-то хорошее, лучше узнавать с друзьями, а не… А не совсем не узнавать.

Это я поняла не сразу. Седьмой закон работы с порталами. Дважды подряд через них не ходят, минимальный интервал — три часа, иначе след, оставленный порталом, нарушает стабильность его работы и ведет к непредсказуемым сбоям. Никто из-за меня рисковать быть выброшенным неизвестно где и неизвестно когда не станет, а все, пришедшие нам помочь, уже отработали. И ждать три часа не станут. И… я не ошиблась. Райн, Мэла и Клайт еще не вернулись, а капитан Сартар уже командовал построение. Обидно, но… Ладно, увижу когда-нибудь потом.

— Вайра, это…

— Станьте в строй, Лаод, — оборвал восторженный вопль Мэлы капитан.

Меня, наверное, это тоже касалось, хоть фамилия пока не прозвучала. Но чего ждать? Я уже почти двинулась к строю группы, когда…

— Завершающий выход. Эргон, сопровождающий — Ют-Раш, держащий связь — я.

Поворачивалась я медленно, еще не поверив в услышанное, но сразу поверила смеющимся глазам Лефлана. И его тихому, адресованному Манжуру:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Удвоишь?

— Давай без ограничений. Маякнешь, когда домой соберетесь. Капитан, можете не ждать, мы сами вернемся.

Ответ Андуаша я слушала, уже прокинув нить связи и, кажется, лишившись дара речи. Зато обретя точное знание, что такое счастье. Счастье — это держаться за руку Лефа и идти с ним во что-то неведомое, но обязательно прекрасное.

Вспышка света, темнота, снова свет. Они чередовались, задерживаясь на мгновение, исчезая, появляясь… А мгновения будто замедлили ход и каждое было соткано из множества крупинок света и тьмы, рассеянных в этом медленном времени. Мы сделали всего один шаг, совсем короткий и бесконечно длинный, начавшийся в одном мире, завершившийся в другом.

— Леф!..

Потерявшийся еще в Мелонте дар речи вернулся лишь на одно слово, остальные у меня не находились, тонули в чистом восторге, как все вокруг тонуло в цветах. Огромные и крошечные, яркие и нежные, цветы были повсюду. Сплошным ковром укрывали землю, лианами обвивали стволы деревьев, пестрели среди листьев в их кронах, усыпали склоны гор, окруживших эту… поляну?.. долину?.. Наверное, долину, раз горы. Цветы не добрались только до неба, там владычествовали звезды, крупные и невообразимо близкие, казалось: протяни руку и они лягут в ладонь. И света от них шло столько, что не верилось, что это ночь. В Мелонте днем так светло.

Чувства переполняли. Лефлан и совершенно волшебное место… Хотелось как-то выразить, высказать, поделиться всем, что бушевало внутри целым ураганом эмоций, но меня хватало лишь на восхищенно-растерянное:

— Леф!..

А потом и на него не хватило. Когда Лефлан спокойно сказал:

— Я хотел, чтобы ты этот остров увидела со мной. Нравится?

Нравится? После только что услышанного? Да мне бы понравилось что угодно! А тут… Все, что я смогла — смотреть на него. И, кажется, даже не моргать, чтобы все, вдруг, не оказалось сном. Лефлан, его слова, эта чудесная долина… остров… Почему остров? Наверное, нужно было спросить, но не спрашивалось. Лишь смотрелось на него, вот так, глаза в глаза, ни на единый миг не отрываясь. И он смотрел. Внимательно и тоже капельку растерянно, будто сам не верил в происходящее… или верил, но не знал, что будет дальше… или знал, но… и…

Одна прядка никогда не держалась в прическе, выбивалась, падала на лицо, мама из-за нее называла меня растрепой, сейчас тоже она выбилась, Леф ее поправил, убрал с лица. Мне бы смутиться, что он меня видит такой, растрепой, пусть даже видел разной, после дорожки, например, но не в месте же, где все прекрасно и любое несовершенство неуместно, а я не смутилась, наоборот, хотела, чтобы эта непослушная прядка снова упала и Лефлан ее еще раз поправил. И так же погладил щеку… То есть, он, конечно, не гладил, просто дотронулся нечаянно, но…

Это не было нечаянно. Два раза нечаянно не бывает. А его пальцы скользили по щеке, по краешку губ, по шее, до белой полоски форменного воротничка… И воротничок, вдруг, стал тугим и жестким, мешал дышать… мешал пальцам Лефлана… И они сбежали… оказались на затылке… Там им тоже мешали… мешали шпильки, удерживающие волосы… Шпильки исчезли, а волосы рассыпались по плечам… по руке Лефа… Это было неправильно… и это было очень правильно. Все правильно. Своевольничающая рука, его лицо, оказавшееся так близко, и губы. Его губы на моих. Нежные и настойчивые. И сладкие. Невозможно сладкие. До кружащейся головы и ослабевших ног. Мой первый поцелуй… Наш первый поцелуй. Такой долгий и такой короткий…

Потом мы стояли и снова смотрели друг на друга. Молчали. Слова были лишними, наверное, поэтому так и не находились. У меня — точно. У меня из всех слов осталось его имя. И вкус поцелуя, смешавшийся с его именем. А у него нашлись. И тут же нашлись у меня, потому что я догадалась, что он сейчас скажет, и опередила:

— Только попробуй! Только посмей извиниться, Лефлан Ют-Раш! Леф, если ты извинишься, я тебе этого никогда не прощу!