Подражатель - Коул Дэниел

— Нет! Ты меня туда никак не заставишь подняться!

— Никак? — игриво спросил он, исчезая из вида, а затем вернулся с корзиной для пикника и одеялом, которые, должно быть, спрятал там ранее днем. Он вытащил бутылку шампанского и откупорил пробку. — Смотри сам.

Долан вздохнул с притворным раздражением, но начал карабкаться по обледенелой лестнице к безопасности каменной вершины.

Посмеиваясь из-за своей неудачи, Джимми засунул нож обратно в карман, прежде всего чувствуя облегчение. Он повернулся уходить, однако его привлекло едва заметное изменение в жестах худого мужчины: пока Долан продолжал взбираться, тот вынул что-то из корзины, а все признаки опьянения резко исчезли, когда он уверенными движениями собирал какое-то приспособление.

Джимми почти захотелось предупреждающе крикнуть, но он даже не знал, о чем. Просто ему показалось, будто что-то не так? Поэтому он продолжил молчать, c нездоровым предвкушением наблюдая за тем, как Долан наконец-то добрался до верхней перекладины.

— Помоги чуток! — рассмеялся он, пытаясь взобраться через край.

Второй мужчина медленно подошел и, дав ему левую руку, втянул своего грузного спутника на камень, при этом опустил правую и вонзил что-то ему в затылок.

— Какого хрена?! — заорал Долан, шатко вскакивая на ноги, пока его компаньон отступал. — Что ты сделал?! — крикнул он, потирая место укола и морщась.

Наблюдатель в тени молчал, когда Долан рухнул на колени. Затем Джимми невольно подступил вперед, вышел из укрытия деревьев, завороженный событиями, разворачивающимися в десяти футах над ним.

— Я не чувствую ног, — прерывисто вымолвил Долан в страхе и растерянности. — Что ты со мной сделал? — спросил он. — Я не чувствую… ничего. Я не могу… я…

Придя в чувство, Джимми поспешил к подножию постамента, подальше из поля зрения мужчины над ним. Пока он пытался сосредоточиться, чтобы вспомнить, где ближайшая рабочая телефонная будка, перед ним свалилась пара элегантных коричневых туфель. Мгновения спустя с неба свалился черный носок… а за ним еще один. Решив, что ему нужно убираться оттуда, Джимми все же помедлил, и тогда на ветру, как птица с подбитым крылом, вяло захлопала порванная рубашка, и, когда она приземлилась, по центру упало еще что-то маленькое и твердое.

Выбравшись из-под укрытия каменного пьедестала так далеко, как только осмелился, Джимми вгляделся в мокрый шприц с окрашенной красным иглой. Услышав, как что-то перетаскивают наверху, он ринулся на открытое пространство, с колотящимся сердцем схватил выглядящие дорого туфли и окровавленный шприц, а затем ворвался обратно под укрытие деревьев, оставляя за собой сдавленные «Мне так жаль».

— Он… плакал? — недоверчиво спросил Винтер.

— По всей видимости, да.

Винтер выглядел растерянным:

— Ну и?..

— Джимми Меткалф взял туфли для себя, шприц с иглой для того, чтобы отдать полиции, но к тому времени, как добрался до телефонной будки, ему в голову пришла другая идея. Он думал, что Долан уже мертв, а у него в руках было орудие убийства, в котором он увидел билет с улиц в один конец. Вы когда-нибудь слушали запись его допроса?

Винтер покачал головой.

— Детектив явно задавал наводящие вопросы, подсказывал ему детали и подписал признание, не задумываясь.

— Несомненно, повинусясь приказам Хэмма. Он сам бы признался в убийстве, прежде чем согласился, что Чеймберс прав. — Винтер вздохнул, как раз когда солнце смогло прорваться сквозь тучи. — Пожалуйста, скажите мне, что Меткалф дал вам описание убийцы.

— Не слишком развернутое. Европейской внешности. Около шести футов ростом. От двадцати до тридцати пяти лет, но возможно даже старше. Темные волосы. Звучал вычурно. Худой.

— И все?

— И все.

— Вы сказали, что убийца трогал шприц, — заметил он.

— А затем Меткалф вытер его начисто, покрыв собственными отпечатками. Он не хотел оставлять что-либо, способное поставить его историю под сомнение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Чертов Джимми Меткалф, — ругнулся он.

— Чертов Джимми Меткалф, — согласилась Маршалл.

— И он не разрешил вам использовать эту информацию, чтобы снова открыть дело? Он отсидел бы еще много лет за уничтожение доказательств и вранье насчет…

— Этому не бывать.

— Чертов Джимми Меткалф, — повторил Винтер. — Ладно. Перейдем к главному — почему вы рассказываете это мне? Почему не пошли к Чеймберсу?

— В идеале я бы предпочла не обращаться ни к одному из вас, — прямолинейно сказала Маршалл. — Но ситуация вынуждает. — Винтер нахмурился, услышав горечь в ее тоне. — …Когда-нибудь я стану детективом по расследованию убийств. Но лучший способ убедиться, что этого никогда не произойдет, это ворваться туда и накинуться на моего будущего начальника с недоработанной теорией. Вы мне нужны, потому что мы оба знаем, как все это работает, — были вещи, не попавшие в отчеты. Мне нужно, чтобы вы заполнили пробелы.

— Например?

— Что искал Чеймберс в тот день, когда решил перерыть задний двор Роберта Коутса? Он же не мог всерьез надеяться найти там тело?

— Собак.

— Собак?

— У Чеймберса были свои основания считать, что Роберт Коутс с пугающей скоростью менял собак, подбирая их с улицы, и что Генри Джон Долан был его первым пробным убийством, вроде выпускного от животных к людям.

— Интересно, — сказала Маршалл, задумавшись. — Следующее: я читала два несколько различающихся отчета о произошедшем в ночь нападения на Чеймберса… и оба ваши.

— И? — сказал Винтер, немного ощетинившись.

— Первый — транскрипт ваших показаний, данных в ту ночь, второй — ваше официальное письменное заявление, написанное на следующий день. Куда девались змеи?

Ему, казалось, не хотелось отвечать.

— Правда в том, что я не знаю, случилось ли это на самом деле. Чеймберс лежал там, истекая кровью по всей дороге. Машина была пылающим инферно, Райли… — Винтер на мгновение вернулся в прошлое. — Это была худшая ночь в моей жизни. Мне до сих пор все это кажется сном. И я честно не удивился бы, если это были галлюцинации. Когда за ночь не появилось сообщений о змеях на улицах Блумсбери, я подумал, что мог бы избежать психологического обследования и не включать эту деталь.

— Вы знаете, что вы видели, — настаивала Маршалл. Она перестала идти. — Вы видели змей?

— Я только что вам сказал…

— Вы… видели… змей?

Винтер нервно переминался на ногах:

— Да.

— Я вам верю… Они все равно отказывались связать три инцидента, даже когда на Чеймберса напали?

— Из моего очень ограниченного участия после той ночи я знаю, что к тому времени, как Чеймберс был в состоянии сообщить им об уколе, прошло уже три дня, его дважды прооперировали и сделали переливание крови.

— Доказательства исчезли.

— Доказательства исчезли, — кивнул Винтер. — И я не думаю, что он настаивал.

— Почему нет? С чего Чеймберсу не приложить всех усилий, чтобы найти человека, пытавшегося его убить?

— Об этом вам нужно спросить его.

— Спрошу. Значит, вы совсем не продолжали расследовать убийство Альфи и Николетт? — спросила она осуждающе.

— Нет, — покачал головой он. — Они не хотели меня к нему подпускать. Я знаю, что они какое-то время присматривались к местному дилеру, даже, по-моему, арестовали его, но это все безрезультатно заглохло.

— У меня есть отчет, — кивнула Маршалл.

— Еще были подозрительные типы, жившие через дорогу от развлекательного центра, — вспомнил он, — но к тому времени полиция уже хваталась за последние соломинки. Плохих людей достаточно, но это не значит, что они те, кто нам нужен.

— Я собираюсь поговорить с девушкой Генри Долана, — сказала Маршалл, раздумывая вслух, — посмотрю, что она знает о том, как он гулял за руку с незнакомыми мужчинами в темных парках. Потом я хочу узнать, где сейчас Роберт Коутс. Он был главным подозреваемым как тогда, так и сейчас.