Американский брат - Андрей Троицкий

Перевернув письменный стол, Джон нашел визитную карточку с телефоном Косых, – теперь он работал в корпоративном департаменте крупного международного банка. Косых, взяв трубку, неожиданно обрадовался звонку, сказал, что надо бы встретиться, сходить в ресторан и вспомнить былых друзей и подруг. Общих друзей и подруг у него с Косых не было, Джон даже решил, что бывший сослуживец с кем-то его перепутал. Оказалось, нет. Косых хорошо помнил и работу в банке, и Джона, и общих знакомых. Поболтав о том о сем, Джон выложил свою историю, спросил совета и добавил:

– Желательно вытащить деньги поскорее. Очень нужно.

Косых, помолчав минуту, сказал:

– Да, дело непростое. Даже не знаю, как подступиться. Впрочем, подожди…. Есть один человек. Полковник полиции по имени – Борис Зудин. Он из Управления по борьбе с экономическими преступлениями. Мужик очень авторитетный, с большими связями. Давай так: я объясню твою ситуацию и дам ему твой телефон. Если он сможет помочь, то позвонит. Будешь договариваться с ним без посредников, напрямую. Если не сможет… Ну, в этом случае, – твое дело безнадежно. Никто в этом городе вопрос не решит.

– Даже не знаю, как тебя благодарить.

– Пока не за что. Если он не позвонит, значит…

– Да, да, я понял.

После полудня позвонил хозяин брокерской конторы Илья Нестеренко.

– Я уже вернулся из Шанхая, – сказал он. – Деловая часть встречи закончилась быстрее, чем можно было предполагать. А с банкета я сбежал, ненавижу азиатскую кухню. Итак, теперь я вашем распоряжении. Можем встретиться часов в шесть, в том же месте…

– Постойте, – сказал Джон. – Есть небольшая, как бы это сказать…

Он путано изложил историю о том, как забирал наличные у компаньонов брата, как привез деньги в офис, – самое безопасное место, какое он знает в Москве, – запер в сейфе. А затем, как снег на голову – этот чертов обыск, полицейский участок, допрос. А следом – сегодняшние новости о разорении банка, краже активов и побеге хозяина за границу. Нестеренко слушал очень внимательно и, кажется, не мог поверить Джону, – не пару минут просто онемел, впал в ступор, потеряв способность говорить.

– М-да… Я попадал в разные ситуации, довольно глупые, – наконец выдавил он. – Но в такую еще не приходилось. Поэтому не знаю, что посоветовать. Фигурально говоря, вы принесли деньги на корабль, который пошел ко дну. Глупая история. Кстати, в полиции вы ничего не сказали о наших планах? Знаете, как бывает: занервничает человек и такого наговорит…

– Я не болтливый, – успокоил Джон. – Сейчас ищу людей, у которых есть знакомства в полиции. На самом высоком уровне. Наверняка найдется человек, который за определенное вознаграждение сможет…

– У всех нас, у бизнесменов, есть друзья в полиции. Или где-то повыше, в министерских кабинетах и даже еще выше… Иначе, без друзей, здесь, в этом городе, нельзя работать. И у меня тоже есть друзья. Но я не знаю человека, который смог бы вам помочь. Не хочу портить настроение, но… В таких случаях деньги не возвращают. Даже если у вас очень высокие покровители, вряд ли можно рассчитывать хотя бы на половину. Процентов двадцать – это потолок. И то – очень нескоро.

– Что мне делать?

– Займите деньги, – только наличные, – и принесите их мне. У вас в распоряжении – сутки. Но я постараюсь потянуть резину. Даю вам четыре дня, даже пять. Действуйте.

* * *

Джон положил трубку и долго расхаживал по квартире, прикидывая, где можно найти около трех миллионов наличными. Он знал немало богатых, даже очень богатых людей, но среди них не было таких, кто даст под четное слово целое состояние. И только для того, чтобы сыграть на бирже. Он упал на диван и, глядя в потолок пустыми глазами, с невыразимой мучительной тоской стал ждать звонка брата, старясь придумать какие-то простые и убедительные слова, чтобы успокоить его, но ничего не придумал. Том позвонил в начале одиннадцатого вечера, когда в тюрьме объявили отбой и в камерах выключили верхний свет, оставив только лампочку над дверью, спрятанную за стальной решеткой.

– Я все уже знаю, – прошептал он в трубку и, кажется, всхлипнул. – Послушай, я тебя не виню. Что случилось, то случилось. Я терял больше. И ничего, пережил, не умер.

– У тебя остался этот миллион на Кипре. Ты же можешь перевести в "Новый горизонт" эти деньги и заработать вчетверо больше. Это совсем неплохо. То есть, это отлично… Такие деньги, господи, с ума сойти можно.

– В эту игру с миллионом не пускают. Минимальная ставка – два с половиной. У меня были деньги, чтобы сыграть. Теперь ни черта нет.

– Сейчас главное – выйти из тюрьмы. Дождемся суда. И уже на свободе все решим. Мы еще столько заработаем, что будет только одна проблема – где хранить такую прорву денег.

– Кстати, этот миллион останется у меня только до конца месяца, – бесстрастным голосом сказал брат. – В первых числах я должен отдать кое-какие долги. И сумма уменьшится вдвое. Плюс на мне висят долги за дом… И еще за учебу Перл надо внести деньги.

Джон хотел сказать, что за Перл платить уже не надо, она благополучно бросила сой колледж и теперь тусуется с каким-то наркоманом, вместе с ним строит фантастические планы: приехать в Москву и разбогатеть за неделю. И вообще девочке сейчас нужен отец, а не его кошелек. Но сказал он совсем другое:

– Господи, Томас, это всего лишь деньги. Мы еще заработаем.

– Это не просто деньги. Это последние деньги – вот в чем дело. Я сам во всем виноват. Я финансист, а вел себя как мальчишка. Был доверчивым и глупым. Черт, очень глупым. Ладно, мы начнем с чистого листа, с самого начала. Я знаю управляющего одного московского отеля, ему нужен парнишка для поручений. Разносить по номерам вычищенную обувь, почту и прочее. Работа как раз для меня. Мозгов не требуется.

Брат рассмеялся утробным смехом чревовещателя, телефон рассоединили. Джон побродил по квартире, зачем-то заглянул в ванную, оказался на кухне. Он снял с полки бурбон, ого, тут еще почти полбутылки. Плеснул в стакан, добавил воды и немного льда. Сев на высокий табурет возле гранитной стойки и глядя в окно, стал болтать ногами, делать небольшие глотки и жевать кукурузные чипсы. Через полчаса бурбон в бутылке кончился, и чипсы тоже, но легче на душе не стало. Джон вернулся в комнату, опустился на диван и уснул, оставив телевизор включенным. Около полуночи, услышав телефонный звонок, он вздрогнул и проснулся. Он чувствовал себя пьяным и сонным.

– Ты меня слушаешь? – голос адвоката Моисеева дрожал от волнения. – Тогда готовься к плохим новостям. Час назад мне позвонили из Владимира. Тот самый парень, ну, пострадавший, которого твой брат избил в ресторане, скончался в больнице.

Джон почувствовал, как перехватило дыхание, а стакан с водой выскользнул из пальцев, упал на пол и разбился.

– Как умер? Он был почти здоров.

– Врач сказал, что плохо чувствовал два последних дня. Но сегодня днем ему стало хуже. Его нашли рядом с кроватью, на полу. У него открылось кровотечение через рот. Честно говоря, там все было в крови… А медсестры или врача рядом не оказалось. Тело отправили в судебный морг. Сделают вскрытие, тогда можно будет говорить о чем-то конкретном.

Джон дослушал Моисеева до конца и подумал, что неприятности не кончились, – только начинаются.

* * *

В воскресенье Джон с адвокатом Олегом Моисеевым приехали во Владимир и поселились в гостинице, старинном доме в центре. Суд над Томасом был назначен на утро среды. В запасе у адвоката оставалась время, чтобы подготовиться к заседанию.

В понедельник с утра Моисеев встретился со своим помощником, местным адвокатом, затем отправился в судебный морг. Джон маялся в гостинице, не зная, как убить время, посидел в ресторане, вернулся в номер. Он лежал на спине, разглядывая плоскость потолка и слушал шаги в коридоре. В середине дня в трубке прорезался незнакомый голос, мужчина представился Борисом Зудиным, полковником из Управления по борьбе с экономическими преступлениями. Джон, потерявший надежду вернуть деньги, подскочил на кровати.

– Я в курсе ваших проблем, – басистый голос Зудина был исполнен спокойствия и достоинства. – Но наш разговор не для телефона. Надо встретиться. И чем скорее, тем лучше. При себе необходимо иметь задаток – пятьдесят тысяч долларов. Еще двадцать тысяч – когда сделаем дело.

– Ого… Серьезный гонорар.

– Это для людей, которые ваши деньги арестовывали и перевозили в камеру хранения ГУВД. За "спасибо" они помогать не станут.

– Да, да, – процедил Джон. – Когда вы можете встретиться?

– Когда будут деньги.

– Деньги у меня есть. Кое-что отложил на черный день.

– Тогда можно завтра днем, в три.

– Годится…

Джон записал адрес на клочке газеты и дал отбой.

Когда стемнело, кто-то остановился с другой стороны двери и стал копаться в замке.

Моисеев принес много новостей, – и все плохие. Главное – суд не будут переносить из-за внезапной смерти потерпевшего. Родственники покойного обратились с ходатайством, чтобы в соответствие со статьей десятой Гражданского кодекса судебные заседания прошли в закрытом режиме. Они не хотят, чтобы обстоятельства жизни и смерти покойного, аспекты личной жизни и служебной информации были преданы огласке. Ходатайство удовлетворили, в зале будут присутствовать только судьи, представители защиты и обвинения.