Кукольных дел мастер - Генри Олди

Упоминание куклы, а в особенности — коррекции, испортило Тумидусу настроение. Спустя час, узнав последние новости, он впал в настоящее бешенство. Мало того, что рядом с местом расположения будущей базы контингента помпилианских миротворцев трижды случались инциденты — какая-то сволочь лупила из космоса по дому местного спортивного деятеля, к счастью, скончавшегося до начала провокаций. В придачу к этой головной боли, оказывается, рядом с возводимой базой высадилась делегация спортсменов-тирянцев.

Гости желали отдать дань почтения.

— Списки проверили? — спросил легат.

— Естественно, — сонно моргая, буркнул начальник особой службы. — Чисто, не сомневайтесь…

— Я могу взглянуть?

— Ну, если у вас куча свободного времени…

Времени понадобилось немного. Дойдя до седьмого имени в списке, Гай Октавиан Тумидус вскочил, как ошпаренный. Со стороны могло показаться, что он сошел с ума.

— Машину! — заорал он. — Нет, не надо! Я лечу на моем «Вихре»!

Он торопился.

Седьмым в списке числился Лючано Борготта, корень всех зол в Галактике.

Тамир, либурна «Герсилия»

— Спасибо.

— Не за что. Поверьте, это ненадолго.

— Это навсегда.

Юлия терпеть не могла, когда ей выкручивали руки. Но банкир сегодня выигрывал вчистую. Отказаться подписывать акт освобождения детей? Сослаться на священное право частной собственности? Купила с рук, ничего не знаю, требуйте освободить по суду… Это лишь отсрочка. Железный Лука все предусмотрел. Он спокойно, без торжества во взгляде, выложил на стол планшет и продемонстрировал три документа — с печатями и подписями, заверенными нотариусами Лиги.

Каждая печать грозила помпилианке в случае сопротивления кучей неприятностей. Каждая подпись сулила уйму проблем. Начни Юлия упрямиться, ей не дали бы взлететь с Тамира, пока внуки не вернулись бы к деду живыми и здоровыми. И что самое обидное, на законных основаниях.

Месяц торчать в гнусном сугробе из-за раненого самолюбия?

Благодарю покорно!

Мелкие капризы — вся радость, что ей осталась. Шармаль предложил вести переговоры у него на яхте, носившей зубодробительное название «Гмар Тикум». В ответ помпилианка фыркнула и позвала всех к себе на «Герсилию». Как ни странно, банкир согласился. Он ничего не боялся, этот пожилой гематр. Конечно, когда за тобой по пятам следует семейный голем…

Юлия была в курсе, что это такое: семейный голем.

Големов создавали лишь гематры с экстраординарным потенциалом. Один человек не мог завершить творение: требовалась семья, группа кровно связанных людей. Доноры исходного материала, они олицетворяли внутренние структуры психо-физиологии будущего голема — разные и в то же время сходные по ряду параметров. «Четыре стихии и четыре темперамента», — говорилось в научных трудах. Высший класс гомункулов, голем изначально нес в себе три базовые функции: слуга, спутник и защитник. Само слово «голем» на языке гематров означало «зародыш», «чурбан», из которого можно при необходимости «выточить» что угодно.

Псевдоплоть, способная мутировать с невероятной скоростью.

Псевдоразум, способный задавать характер мутаций.

В критической ситуации голем начинал стремительно развиваться, исходя из требований создавшегося положения. Слуга становился идеалом, спутник — квинтэссенцией поддержки; защитник — кошмаром агрессоров.

Отец рассказывал Юлии, как голем семьи Банцелей, спасая Банцеля-младшего во время погрома на Тиборе, шел через город, как штурмовой танк — увеличиваясь в размерах, наращивая био-броню и дополнительные конечности, оставляя позади трупы и развалины. Он умер от истощения ресурса на трапе хозяйской яхты. Но долг исполнил до конца: Банцель-младший улетел с Тибора живым и невредимым.

Объединись Антоний и его люди с альгвасилами поселка против Луки Шармаля — Юлия останется без охраны, а поселок лишится последних блюстителей порядка. Даже если удастся ликвидировать банкира, мститель не оставит убийц в покое.

Кстати, показания голема принимаются в суде.

— Я вас не задерживаю.

Нет, он не хамил, Шармаль-старший. Гематры не умеют хамить. Он слишком ценил время — пожалуй, единственная слабость финансиста. И не желал тратить драгоценные секунды на помпилианку, бывшую когда-то хозяйкой его внуков.

— В каком смысле?

— Простите. Я имел в виду, что мы оставляем «Герсилию». Благодарю вас, госпожа Руф. Вы были добры к Давиду и Джессике. Вы не заклеймили их. Я понимаю, вы это сделали не из соображений гуманности.

На секунду задумавшись, Железный Лука собрал черты лица в благожелательную гримасу. Так автоконструктор игрушек собирает модель всестихийника из набора деталей, плывущего по ленте конвейера.

— Но все равно, я вам признателен.

Юлии вдруг стало легко-легко. Хоть песни пой. Внезапное облегчение наступало всегда, когда она сбрасывала тяжесть выбора, груз размышлений — и шла по первому пути, какой подворачивался под ноги. Вниз головой с обрыва? — пусть, зато иду.

Лечу!

— Задержитесь на минутку, мар Шармаль. Считайте это знаком расположения ко мне.

Женщина прошлась по каюте. Одета в любимый черный комбинезон, она чудесно вписывалась в кремово-бежевый интерьер. «Клякса на тортике!» — шутила Юлия, когда бывала в хорошем настроении. Голем не следил за хозяйкой галеры, стоя у дверей и мурлыча себе под нос изящную мелодию. У Эдама не было нужды в таком сомнительном инструменте, как визуальная слежка.

— Внуки — ваши. Я ничего не могу с этим поделать. И не хочу. Я больше не нуждаюсь в Давиде и Джессике. Вы забираете отработанный материал. Воспользуйтесь им по своему усмотрению. В любом случае, я твердо знаю, что ваши внуки — помесь. Плод мезальянса энергетки и техноложца. И еще я знаю, что они — гематры. Проверено на практике. Дедушка может гордиться: у внучат чудесный потенциал.

Близнецы чинно сидели на краешке диванчика. Сложив руки на коленках, умытые, одетые в новое, они могли служить иллюстрацией к счастливому финалу каких-нибудь «Приключений маленьких бродяг». Во время оформления вольной и при дальнейшем разговоре они не проронили ни слова. Пай-мальчик и пай-девочка. Лапочки, зайчики. Все в прошлом — похищение, рабство, синяки и травмы, беды и злосчастья.

Богатенькие гематрики летят домой.

— Вам — дети, мне — отец. Профессор Штильнер ждет меня.

— Я знаю, — кивнул банкир. — На Террафиме.

— Уже нет. Не думаю, что вы решитесь на физическую ликвидацию профессора. Если раньше не решились, то сейчас и подавно. Но на всякий случай Антоний отослал Штильнера в безопасное место.

— Я знаю. На Квинтилис, в резиденцию вашего отца.

Удар был нанесен без промаха. Юлии с трудом удалось сохранить внешнее спокойствие. Планы и интриги — на этом поле трудно, практически невозможно тягаться с гематрами. Особенно если у гематра за спиной стоит финансовая империя: дивизии банков и батальоны инвестиционных компаний, развернув знамена.

— На Квинтилисе, мар Шармаль, вам его не достать.

— Я знаю. Я не намерен его доставать. Поздно.

— В каком смысле? — повторила Юлия.

Воображению живо представилась ужасная картина. Мертвый профессор на полу отцовского кабинета. Мертвый профессор на стуле в лаборатории. Мертвый профессор в холле гостиницы. Короче, куда ни глянь, везде мертвый профессор.

Поздно…

— Господин Штильнер опубликовал свой метод. Перед отлетом на Террафиму он выслал материалы в «Биофизику и биохимию клетки», научный журнал АНЛ. Главный редактор подумал и решил рискнуть. Параллельно Штильнер подал заявку на изобретение в бюро патентов.

— И никого не смутила его репутация?

— Смутила. Но Академия наук Лиги хочет сменить в журнале главного редактора. Нынешнему терять нечего, он пошел ва-банк. В случае подтверждения он останется в редакторском кресле пожизненно. Кстати, граф Мальцов дал интервью «SNN», где изложил свое видение ситуации с центром «Грядущее». Нет смысла сопротивляться. Я забираю внуков. Мне достаточно.

— Значит…

Юлия по-мужски протянула банкиру руку.

— Прощайте, мар Шармаль.

— Прощайте, госпожа Руф.

Банкир наклонился и коснулся холодными губами руки помпилианки.

— Давид, Джессика, — спел голем от дверей. — Вставайте, мы уходим.

Рыжие близнецы не пошевелились.

— Значит, мы теперь свободны? — спросил Давид.

— Да, — ответил дед.

— Совсем-совсем? — уточнила дотошная Джессика.

— Да, — подтвердила Юлия.

— Тогда мы остаемся с госпожой Руф. Как свободные люди.

Впервые Юлия пожалела, что не родилась гематрийкой. Наверное, она потеряла лицо. То самое лицо, на котором отразилась целая гамма чувств. Пытаясь скрыть смятение, она отвернулась к зеркалу и сделала вид, что поправляет растрепавшиеся волосы.