Незнакомка с тысячью лиц - Галина Романова

Все, что на нем было, стало свидетелем его унижения. Мерзкого, дикого, постыдного, повторного.

– Ненавижу, – шептал Егор, стоял под огненными струями в душевой кабине. – Ненавижу, тварь! Как ты могла? Как ты снова могла?

Сколько он простоял в душе, он снова не помнил. Время как-то по-другому стало двигаться. Как-то иначе стало себя вести. То вдруг замедлится, то начнет стремительно прыгать. И когда он вошел в свою спальню, то на часах вдруг обнаружилось десять вечера. Разве такое возможно?! Он же из гипермаркета выехал минут пятнадцать-двадцать седьмого! Десять минут ему понадобилось, чтобы доехать, столько же на то, чтобы подняться к себе. Он же домой вошел около семи! Почему сейчас-то уже десять?! Он что, три часа бегал по квартире, убирал, выбрасывал все, что только могло напомнить о Ленке и о ее подлом продублированном предательстве?! Три часа?!

И что, все эти три часа Ленка и Леня были тут? В его кровати? Мертвые?

– Эй… – тихо позвал Егор, цепляясь за край полотенца, которым обмотался ниже пояса, потому что только что вышел из душа и был голый. – Эй, вы чего, а? Ребята… Ребята, ну не надо так, а! Ребята-ааа…

Он упал на пол у двери прямо на кровавую полосу, тянущуюся до самой кровати. Потрогал ее рукой. Она была противной, липкой, и запах такой… сладко-противный.

«Господи! Господи, сделай так, чтобы все это исчезло! Сделай, ну же! Чтобы исчезли все эти кровавые следы, чтобы не лежала на его кровати с застывшим мертвым лицом вверх Ленка. Чтобы не лежал поперек ее живота с ножом чуть ниже левой лопатки Леня».

Ребята были одеты. На Ленке были джинсы и домашняя кофта. Босые ступни были в крови, как будто она плясала на полу в луже собственной крови. Леня тоже был одет в джинсы, теплый свитер светлой шерсти, пропитавшийся теперь кровью. Его носки были странно чистыми. Будто тот, кто его убил, донес его сюда на руках и уложил крестом с его возлюбленной.

– Господи! Нет, нет, нет… – Егор бился головой о дверь, к которой привалился, усевшись голым задом на пол. – Нет, не надо так! Почему так? За что?!

Этот вопрос ему потом сто с лишним раз задал противный мужик, приехавший с опергруппой. Маленький, толстенький, с глазками-бусинками цвета серого грязного стекла.

– За что вы их убили, гражданин Муратов? Вы поймали их на измене? Так прозаично, господи! – восклицал он без конца. – И так цинично! Убить свою возлюбленную, своего друга, потом все убрать, все вымыть. Вынести мусор, выкупаться. А что вдруг решили полицию вызвать? Первый шок прошел, да?

– Господи, господи, все не так, не так!!! – рыдал Егор, ползая по полу все в том же полотенце.

У него так и не хватило сил одеться до приезда полиции, которую он чудом просто каким-то сумел вызвать.

– Вы бы оделись, Егор, – предложил ему второй следователь.

Он все больше молчал, ходил по квартире с заложенными за спину руками, подолгу останавливался у каждого окна и смотрел задумчиво на улицу или на дом этот треклятый или просто смотрел, ничего не видя перед собой.

Он показался Егору вполне нормальным малым. Высокий, поджарый, русоволосый, с приятным симпатичным лицом, на котором Егор не усмотрел ничего неправильного. Все будто ваял искусный скульптор. Кажется, он представлялся Виталием Сергеевичем Макаровым. Егор тогда еще подумал, что фамилия как название пистолета, который этот следователь, возможно, носит в кобуре.

– Что? Одеться? – Егор рассеянно осмотрел свои голые ноги, руки, плечи, грудь. – Господи, я же голый совершенно! Простите меня, ради бога!

Он рванул к шкафу, вытащил трусы, носки, джинсы, рубашку.

– Теплее одевайтесь, в камере прохладно, – ядовито посоветовал толстый, кажется, он назвался Ворониным.

– В камере? – Егор застыл с тряпками в руках. – Почему в камере?! Я ничего не делал! Я их не убивал! Я приехал, а тут…

– Приехали вы в семь, по вашим словам и по утверждению охранника подземного гаража. Так? – снова принялся уточнять Воронин.

«Господи, ну сколько же можно?! Он уже это спрашивал и уточнял!»

– Так. В семь. Почти.

Егор спрятался за угол шкафа в гостиной, куда ушел, чтобы не видеть открытой двери своей окровавленной спальни. Стащил с себя полотенце, швырнул его на пол и начал одеваться, путаясь в рукавах и штанинах.

– А позвонили нам почти в половине одиннадцатого. Почему?

– Что? Почему позвонил?

– Почему так поздно позвонили?

– Когда их нашел, тогда и позвонил, – проговорил он, застегивая последнюю верхнюю пуговицу на рубашке.

– Ага! А что же, они все это время прятались от вас? – Воронин гадко захихикал.

– Нет, не прятались. – Егор посмотрел на него, как на дурачка. – Я просто не видел их. Просто не заходил в спальню. А когда зашел и увидел, то вызвал вас. Вернее, полицию.

И Егор с мольбой поглядел в сторону высокого и молчаливого следователя, не отходившего от окон.

Воронин поправку воспринял как личное оскорбление. Побелел, надулся, сразу начал сыпать угрозами:

– Ага! Со стола все убрал, посуду выбросил, костюм почти за штуку баксов в мусор, душ принял. А потом полицию вызвал. Ты кого тут ломаешь, урод?!

– Стас! – вдруг подал голос высокий с оружейной фамилией. – Подойди сюда.

Тот подошел к нему. Макаров заставил его посмотреть в окно и о чем-то долго с ним разговаривал вполголоса. Но, видимо, не убедил. Потому что гадкий толстый следователь продолжил над Егором измываться:

– Почему вы выбросили всю посуду, которая стояла на столе?

– Потому что там было мясо… жареное…

– А должно быть вареным, что ли?

– Нет, просто так жарил только Леня.

– Леня – это? – Толстые пальчики потыкали в сторону Егоровой спальни. – Наша жертва?

– Да, Леня – это наша жертва и мой бывший друг.

– Почему бывший?

Врать и изворачиваться смысла не было. Они все равно обо всем узнают от Лениной сестры, которой уже сообщили о гибели брата.

– Потому что какое-то время назад он сбежал с моей девушкой. Мы собирались пожениться, а они меня предали и сбежали.

Егор зажмурился от внезапной боли, прострелившей сердце. Господи, ребят-то больше нет! Их просто нет больше и никогда не будет! Леньки, с его беспечностью и веселостью, не будет больше никогда. Ленки – красивой, милой, немного бестолковой – тоже не будет.

– Так… А девушка – это, как я понял, тоже наша жертва? – И снова толстые пальцы указали на спальню, хотя ребят оттуда давно вынесли в черном пластике.

– Да, это Лена, моя бывшая девушка.

– А как она снова у вас оказалась, если она сбежала с вашим другом? – подал голос Макаров.

– Она вернулась несколько дней назад. Пару недель назад, – уточнил Егор. – Сказала, что с Леней она рассталась. Что любит только меня и…

Он замолчал, поймав на себе насмешливый взгляд Воронина и сочувствующий – Макарова.

– Что, все так плохо, да? – обратился он исключительно к Макарову.

Но отвечать снова взялся толстяк:

– А ты как думаешь, гражданин Муратов?! Твой друг и твоя девушка тебя предают, сбегают. Ты переболел. Переболел ведь, так?

– Да, я давно успокоился, – признался Егор.

– А тут она вдруг снова нарисовалась. Бросилась в ноги, попросила прощения, – начал фантазировать Воронин. – Ты ее простил, принял обратно в свои объятия и свою постель. Все у вас наладилось. Но в один прекрасный момент, вернувшись с работы, ты застаешь голубков снова вместе. Может, они и не в постели были. И не ты их одел, экспертиза покажет. Но!.. Но сам факт того, что твой бывший друг и прощенная тобой девушка снова вместе, пусть даже и обедают, а не занимаются сексом, способствовал тому, что ты сорвался с катушек! Что скажешь?

– Можете мне не «тыкать»?

Егор вдруг понял, что режет ему слух, и сморщился. Сначала это были щелчки фотокамер, потом визг застегиваемой молнии на черных пакетах, а теперь вот это отвратительное «тыканье». Так гадко! Какой-то толстый неряшливый следователь вдруг решил, что он с ним запанибрата. Почему? Только потому, что Егор не вовремя вернулся с работы?

– Могу и не «тыкать». – Толстые щеки Воронина вздулись и опали, как осаженное тесто. – Так что скажете, гражданин Муратов? Все так было? Вы застали за своим столом обедающих предателей. Они ели и пили из вашей посуды, за вашим столом и…

– И именно поэтому, поняв, кто и что делал, я и выбросил все. Несколько раз позвал ее по имени, она не отозвалась. Я понял, что они снова предали меня, сбежали, и начал все убирать. Потом отнес мусор на свалку. Вымылся. Пошел в спальню, а там… – Егор всхлипнул. – Я просто… Это сумасшествие какое-то! Я был уверен, что они снова подались в бега! Леня, он… он авантюрист был. Ему делом чести казалось не просто увести мою девушку, а увезти ее непременно куда-нибудь подальше, чтобы я не нашел и не стал устраивать с ней разборок. Хотя я и разборки – это несовместимо. Все, что я хотел в прошлый раз, – это поговорить. А он и этого меня лишил тогда. Они просто удрали, и все!

– И поэтому сегодня, поняв, что они снова вместе, вы решили отрезать им все пути к отступлению? – продолжил гнуть свою линию Воронин. – Вы просто решили не позволить им удрать и хладнокровно зарезали сначала свою девушку, а потом ее… вашего друга. Так?