Тайна темной пантеры - Алекс Брейн

Старец широко улыбнулся. Впервые за долгие годы его сердце переполняла радость и какая-то теплота мягко разливалась по всей груди. Он глубоко вдохнул и выпустил колечки дыма. Наконец-то его душа не болела.

Глава 6

Вернувшись в свою гостевую капсулу, Стелла решила, что самое разумное сейчас – это еще поспать. Но не успела она запрыгнуть под одеяло, как в стену капсулы постучали и в дверном проеме появилась помощница старца. Она принесла подарок от него и еще раз пригласила присоединиться ко всем на сегодняшнем празднике.

В подаренной деревянной коробке находилось очень красивое платье явно ручной работы, что было ужасной редкостью и ценилось очень высоко. Платье было сводного кроя из тонкой нежной ткани темно-зеленого цвета. По подолу, который был чуть ниже колен, была расшитая голубыми и синими бусинами лента. Бисером был также расшит пояс. Стелла не смогла удержаться и сразу померила платье. Она смотрелась в нем великолепно.

В университете они все носили учебную форму, которая не отличалась разнообразием или яркостью. И, конечно, все девушки из ее программы «Дети университета», мечтали о красивых платьях. Стелла не особенно стремилась иметь красивый и богатый гардероб, и никогда не была заинтересована выглядеть красиво и модно, но даже ей хотелось иметь парочку выходных платьев.

О таком красивом платье она и не мечтала. Темно-зеленый цвет удивительно шел ей. Цвет волос на контрасте казался ярче. А глаза приобретали чуть зеленый таинственный оттенок. Т-образный вырез ворота подчеркивал ее длинную шею, а мягкие рукава скрадывали чуть угловатые плечи.

Стелла долго любовалась собой в зеркале – уж очень она была хороша в этом платье. И если поначалу мысль пойти на праздник сегодня, когда после смерти профессора прошла только неделя, ей казалась кощунственной, то сейчас, глядя в свое отражение, ей уже думалось по-другому. Вряд ли бы профессор хотел, чтобы она носила траур по нему и ограничивала себя в радостях, которых в ее жизни было немного. Скорее он бы очень переживал, узнав, что своей смертью устроил ей такие неприятности, и, наоборот был бы рад, если бы она пошла на праздник. Он всегда хотел лучшего для нее. Конечно преподавателям нельзя было иметь любимчиков в группе, но человеческий фактор есть человеческий фактор. И все знали, что она была любимой ученицей у биолога. Он брал ее с собой практически во все экспедиции и искренне радовался, когда она обнаруживала что-то интересное.

Он был фанатом своей науки и для большинства людей был скучным и довольно странным. Но только не для нее. Для нее он был первоисследователем. Они вместе открывали мир. Когда она была с ним, мир вокруг становился загадочным и волшебным, таящим столько загадок и неизвестного. Конечно, он не мог заменить ей семью, но он старался сделать ее жизнь более радостной.

Вспоминая профессора, Стелла расстраивалась все больше и скоро от радости не осталось и следа. Когда в ее комнату вошел Торн, она уже сидела на кровати, печально закрыв лицо руками и скучая по профессору.

Увидев ее в таком настроении, Торн явно терзался между желанием незаметно ретироваться (ну не умел он успокаивать женщин) или все-таки попробовать успокоить ее. Он громко и нерадостно вздохнул, поняв, что его совесть не позволит ему просто так уйти.

– Эээ, ну, йопреный театр, что тут за спектакль опять? – выдал он самое ласковое приветствие, что пришло ему в голову. – Чудище поди опять вспомнила?

Стелла убрала руки и грустно улыбнулась Торну.

– Нет, хорошего друга.

– Помер что ль? Что горевать то? – ляпнул, не подумав Торн, и по слезам, которые внезапно появились в глазах Стеллы, с ужасом осознал свою ошибку.

– Нуты ж. Сферический конь в вакууме…, ты ж…, – он не знал, что сказать, и от этого ему становилось еще более неловко. Подойти и обнять он явно стеснялся и кроме как наполнить неудобную тишину странными высказываниями, ему ничего не приходило в голову. – Слон безухий, кот безхвостый.

Но Стелла не планировала плакать. Она встала и, вытерев слезы, спросила:

– Ты чего зашел то, слон безухий? – она попробовала улыбнуться, но вышло как-то не очень.

– Хотел рассказать тебе, что сегодня вроде как праздник у этих диких людей, – тут Торн рассмотрел ее платье. – Ну видать ты в курсе?

Тут Торн присвистнул для выражения восхищения и добавил: «Шикарно выглядишь. Такты пойдешь?»

– Не знаю, – честно ответила Стелла.

– Надеюсь не из-за отсутствия подходящих туфель? – спросил он, посмотрев на ее босые ноги. – Вы ж бабы – странный народ. У меня сестра как-то полвечера прорыдала, не зная, что одеть на свиданье. Ее ухажер решил сделать ей свиданье-сюрприз и не говорил куда поведет ее. В результате, чтобы ее успокоить, ему пришлось выдать, чтобы она одела спортивную одежду, так как он планировал повести ее на стрельбища. Дурак, конечно, что ж сказать. Ну так дальше она рыдала еще оставшиеся полвечера из-за того, что видите ли в спортивных штанах у нее слишком толстая попа.

Стелла улыбнулась. Ей конечно такие проблемы не были знакомы. В свои восемнадцать лет она ни разу не была на свиданье, но она легко могла представить горе сестры Торна.

«Туфель-то у меня и, правда, нет», – подумала Стелла, уставившись в свои босые ноги.

– Не идти же босиком? – сказала она свою мысль вслух, – А старые грязные кеды к этому платью точно не подходят.

– Жди здесь! – сказал Торн и исчез за шториной, которая служила дверью.

Вернулся он, буквально через мгновенье, со своим рюкзаком. Усевшись на полу ее комнаты по причине того, что больше сесть было негде, он стал со сосредоточенным видом рыться в рюкзаке.

– Что ты там ищешь? Свои запасные туфельки? – ехидно она спросила у него.

– Запасные, не запасные, а нас на ученьях учили не сдаваться, – и с этими словами, он вывалил все содержимое рюкзака на пол и легким рывком оторвал у рюкзака внутреннее дно.

Достав из кучи валявшихся вещей нож, он строгим приказным тоном скомандовал ей – Ставь ногу на днище.

Дно рюкзака было сделано и прорезиненной плотной ткани и, вполне могло служить в качестве подошвы, о чем догадалась Стелла. Она поставила свою ногу на край дна, так чтобы хватило место для второй ступни.

Торн ножом быстро очертил ее ступню, а потом, использовав получившуюся подошву как трафарет, вырезал вторую такую же. Делал он это так быстро и умело, как будто всю жизнь только этим и занимался, как делал обувь из рюкзаков.

Не говоря ни слова, он быстро отрезал одну лямку у рюкзака, и разделил ее ножом на несколько тонких лент. Потом аккуратно вырезал в подошвах подходящие отверстия и уже через пять минут они превратились в вполне симпатичные сандали.