Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Творческим людям в нашей стране тоже туго пришлось в те годы. Доходило до того, что некоторых из них видели… просящими милостыню. Тоже «интересная и обогащающая опытом» смена деятельности, не так ли?
Сейчас слишком опытные индивидуумы утверждают, что не только работу, но и жену надо менять каждые пять лет, а мужа – и того чаще. Но стоит ли вообще связываться с такими опытными «прыгскоками»? Весь их опыт по кочеванию из одной постели в другую может быть интересен разве что врачам узкого профиля. За жизнь можно освоить и двадцать профессий, и даже сто, только такого «профессионала» вряд ли какой разумный работодатель возьмёт в свой штат. Это всё одно, что изучать один язык, но изучать глубоко и основательно. А можно зазубрить общие фразы из сотни наречий, например, фразы приветствия, и объявить себя полиглотом. И тот, кому понадобится настоящий переводчик, возьмёт на работу того, кто знает один язык, но знает его хорошо, чем этого «полиглота», способного только, как попугай, твердить хау-ду-ю-ду, гутен таг, бонжур, салям алейкум, и на этом его «таланты» заканчиваются.
Как это ни удивительно, но из выпускников нашей школы за всю историю её существования никто так и не стал актёром, хотя иные поменяли с десяток профессий. Вышли из её стен несколько живописцев, причём очень солидного уровня. Кое-кто, пардон, даже литератором себя тут возомнил, но вот актёров так и не вышло. Наигрались, видимо, в жизни, когда в один год иным из нас приходилось из санитара морга превратиться в электрика, потом в помощника машиниста, а затем и в сержанта милиции. Из моего выпуска никто даже не мечтал быть актёром, хотя многие ходили и в музыкальную школу, и в театральную самодеятельность. Должно быть, потому, что наш кинематограф в конце 80-ых был фактически ликвидирован. Тогда многие известные актёры куда-то исчезли. Они жаловались, что если им теперь и предлагаю роли, то только алкашей, проституток и бандитов, поэтому кто-то из них уехал за границу, кто-то спился, а кто-то кардинально сменил род деятельности. Профессия актёра стала вообще жутко невостребованной: она не приносила достатка, так как барыги у власти отказались финансировать и кинематограф, и театр, и искусство вообще. Интересных ролей не стало. Одной из последних громких общесоюзных премьер стал фильм «Маленькая Вера», сделанный на достаточно высоком профессиональном уровне. Но потом пошли многочисленные её клоны с привкусом самиздата, словно кино сделано какими-то банщиками или торговцами с рынка. Все последующие фильмы были посвящены историям пьяниц и бандитов, которые по ходу действия то пинают друг друга ногами, то насилуют в грубой форме, то стреляют друг в друга из разных видов оружия. Играть пьяниц и бандитов нам, таким юным, видимо, было не интересно – их и так появилось больше, чем достаточно, по эту сторону экрана, в реальной жизни. В юности чувство и желание прекрасного обострено как никогда, поэтому никто из нас даже и мысли не высказывал: «А не пойти ли в артисты?». Рассказывали «страшилки», что если в советское время в театральные вузы рвались, чуть ли не по двести человек на место, то после Перестройки туда вообще не могли набрать необходимое количество абитуриентов.
Плохо это или хорошо, но в моём поколении даже двоечники уже в восьмом классе знали, кем они станут после школы. В детстве мы все ходили в разные кружки при доме пионеров или при домах культуры. Чем только не занимались! Авиамоделированием, самбо, стрельбой из лука, фотографией, танцами, шахматами, всё той же театральной самодеятельностью и ещё многим другим. Как бы ни покоробило тех, кто утверждает, что за всё в жизни надо платить, но все эти увлечения для советских детей были бесплатными. Уже в восьмом классе мы проходили практику профобучения в поликлинике, в магазине, в парикмахерской, в агротехнической лаборатории, на мебельном комбинате. Мы не были такими детьми, которые ещё в двадцать пять лет не задумываются даже, куда пойти учиться и кем быть: «Куда мама с папой пристроят, туда и пойду». Сейчас так и пишут в разделах «Советы родителям»: не гоните своё чадо работать сразу после института, в который вы его запихнули, пущай осмотрится, приглядится, что да как в этой жизни к чему крепится. Встречая подобные психологические советы, я понимаю, как сильно изменился человек в нашей стране за последнее время после всех этих передряг и профессиональной чехарды. Теперь в двадцать пять люди всё ещё дети, а про «летунов» пишут, что на самом деле это смельчаки, которые не боятся экспериментировать. Как говорится, сам себя не похвалишь – никто не похвалит. У кого язык повернётся теперь ругать всех этих «летунов», если полстраны в них поневоле угодила?
О тех, кто не испугался круто изменить свою жизнь и перекочевать из инженеров в полотёры или из официантов в депутаты, теперь говорят с восхищением. Кому-то не удалось так высоко прыгнуть, чтобы угодить в депутаты. Кто-то, наоборот, из руководителей кафедры НИИ угодил в дворники, потом решил создать «своё дело» по пошиву валенок. Создал. На него наехал лютый криминал. Попал наш бывший завкафедрой в реанимацию. Зато он не побоялся! Здоровье потерял, но набрался опыта: будет впредь знать, как криминалу грубить. Опыт весьма ценный в нынешних российских реалиях. А то вот бывший замполит основал обувную фабрику, взялся сам вести бухгалтерию, не подумав, что это искусство, которому следует кропотливо учиться несколько лет. В итоге прогорел на налогах, о каких он и слыхом не слыхивал. Но тоже вроде как есть одно утешение – опыта набрался: в тюрьме блатной жаргон выучил, без которого теперь, как когда-то без знания английского, на престижную работу не берут.
В советское время граждане СССР, как правило, посвящали себя одной профессии, и это не считалось чем-то ненормальным. Часто менявших работу называли неодобрительными словами «летун», «прыгун», «перебежчик». На таких косо смотрели и «работодатели» (в советское время не было такого слова, так как главным работодателем было государство): «Чего это он всё ищет, уж не шпион ли какой?». На некоторых предприятиях даже были соответствующие девизы в отделах кадров: «Мы перебежчиков не берём!». И вот государство перестало нуждаться вообще в любых профессиях. Люди стали государству словно бы помехой, которая хочет жить, быть, существовать, зарабатывать деньги, потому что существование в новой России стало безумно дорого стоить.
Вот так резко сменились ценности! То, что было важно вчера, сегодня совершенно не нужно. Люди с профессией, желающие зарабатывать и обеспечивать свои семьи, стали обузой новому государству, разрушившему всё, что могло быть причиной для благополучия граждан.
Все мы стали «летунами» поневоле. Да что там мы! Да чёрт с нами, если на то пошло! Из творческих профессий люди стали уходить чуть ли не в грузчики, некогда любимые всей страной артисты переходили на питание с собственного огорода. И вот это было по-настоящему страшно! Барыги у власти стали говорить, что в новой, «свободной» России люди сами должны создавать для себя работу. Они не объяснили, зачем уничтожали наши прежние рабочие места. Как нам теперь бесплодно пытаться создать это всё с нуля на пустом месте и с пустыми руками? Они прекрасно знали, что с копеечными зарплатами мы не сможем купить ни необходимых строительных материалов, ни машин, чтобы создать новое предприятие, ни выкупить свои бывшие рабочие места.
Люди стали создавать какие-то кооперативы, эти сараюшки на курьих ножках по пошиву тапочек или сумочек, по росписи матрёшек и шкатулок. Там работали вчерашние рабочие и инженеры, сотрудники НИИ и выпускники вузов, бросившие учёбу студенты и пэтэушники, так как образование и профессия стали не нужны. Ещё вчера человек корабли проектировал, а сегодня тапочки шьёт из дерматина, который «отдел поставок» данного кооператива исправно ворует на всё той же железной дороге-кормилице, режет сиденья в поездах. Ещё год назад студентка мечтала закончить вуз, чтобы стать врачом или технологом, а сегодня за семестр в институте ей надо заплатить столько, сколько в её городе всё население, вместе взятое, за полгода не заработает. Пришлось бросить учёбу и идти расписывать пасхальные яйца, которые так охотно покупают иностранцы.
И никого не смущало колоссальное неравенство и неслыханная неадекватность в смене деятельности, когда вместо мощного промышленного предприятия образовывался трест на десять рабочих мест по производству стульчиков для унитазов; когда врачи ликвидированной поликлиники шли на рынок, покупали там палатку, чтобы торговать выданными им вместо зарплаты за последний год работы кастрюлями и утюгами. Если кого это и смущало и даже возмущало, то наши «великие реформаторы», как они сами себя окрестили, говорили:
– А шта? Так и нада. Зато всё – сами. Всё сугубо для себя, самостоятельные вы наши! Да и нас не отвлекаете от важных дел.
- Отдавая – делай это легко - Кира Александрова - Русская современная проза
- Наедине с собой (сборник) - Юрий Горюнов - Русская современная проза
- Зеленый луч - Коллектив авторов - Русская современная проза
- Снег идет 100 лет… - Вячеслав Малежик - Русская современная проза
- Исповедь одинокого мужчины - Вячеслав Ландышев - Русская современная проза
- Русская недвижимость. Сборник рассказов – 2 - Александр Миронов - Русская современная проза
- Понимать надо! Очерки и рассказы - Игорь Воронин - Русская современная проза
- О жизни и любви. Рассказы, фэнтези, стихи - Евгений Дергалин - Русская современная проза
- Заговорщики - Олег Гладов - Русская современная проза
- Мерцающие смыслы - Юрий Денисов - Русская современная проза