Мальчики-мальчишки - Наталья Горская

Стали говорить про «утечку мозгов» из России на Запад, но мало кто договаривал, что едут туда эти «мозги» не для мозговой деятельности, а в качестве дешёвой рабочей силы. Многие преподаватели вузов, профессора, аспиранты уезжали, чтобы заниматься не наукой, а быть садовниками, официантами, мыть посуду в ресторанах, чинить автомобили. Не так были глупы капиталистические страны, чтобы допускать к своей науке граждан из бывшего оплота стран соцлагеря. Да у них и своих учёных предостаточно. Там учёные ценятся, а наши так устали от безысходной нищеты, что рады и тарелки мыть, потому что там такая работа оплачивается довольно высоко. Гораздо выше, чем их научная деятельность на позволившей себя окончательно разграбить Родине. Их жизнь в России настолько замордовала нищетой да унижениями, что они и чужие грядки рады окучивать, так как садовник там за год может себе и на дом, и на автомобиль заработать, а у нас надо двести лет вкалывать, чтобы хотя бы самую дешёвую квартирку в хрущёвке купить. И до сих пор таким макаром утешаем себя, что мы кому-то там нужны, раз у себя на Родине никто в нас не нуждается. А на самом деле оказалось, что никому наши граждане не нужны ни дома, ни «за бугром».

У «новой» России ещё только формируется своя идеология. Потому взоры россиян с обломков некогда великой империи жадно обратились на Запад. Но Западу-то как раз нечего предложить этой так называемой «обновлённой России» из-за катастрофической разницы как в материальном, так и в культурном потенциалах. Мы слизали с них политику перевода практически всех институтов общества на рельсы рыночной экономики, хотя нам это совершенно не подходило. Мы с какой-то глупой жадностью вчитывались и вслушивались в эти почти потусторонние советы из наспех переведённых и отпечатанных в самиздатовских условиях, естественно, с опечатками книжонок с названиями типа «Как? Вы ещё не стали миллионером?!» или «Искусство выбирать работу: счастье или доход?». В реальной же российской жизни «не светит» ни счастье, ни доход. Когда отечественной пенсионерке не прожить на пенсию, а из имущества у неё остался только дед-паралитик, то она проявляет чудеса находчивости и продаёт его мочу призывникам для сдачи анализов в военкомате. Находит себе такую вот «смену деятельности для расширения кругозора» на старости лет. И находятся юмористы, которые выстраивают на таких ситуациях свои концертные номера, словно это им барыги у власти заказ сделали: «Рассмешите вы этот народ, докажите им, неразумным, что всё происходящее с ними ещё не так и страшно, как им кажется». И вот уже льются шутки, в которых от лица какого-то рядового гражданина звучит: «У меня половина зарплаты уходит на оплату коммунальных услуг, половина – на лекарства, остальное – на питание». И все смеются. То есть власть видит, что она создала для людей совершенно невыносимые условия жизни, но они ещё и шутят. А потому что им страшно говорить об этом серьёзно. Но власть этого не понимает! Она приходит к выводу: раз они сами над своими проблемами ржут, значит, проблемы их смешны и надуманны. Следовательно, обойдутся они без улучшений, раз им так весело.

Сейчас у нас на эстраде появилось много юмористов, которые любят тешить публику байками о тупости иностранцев и находчивости русских. Мол, мы единственный народ на земле, который не разучился смеяться, который можно и рылом в дерьмо макнуть, а он всё равно углядит в этом повод для ржача. И смеёмся мы буквально надо всем и вся, над чем ни один «тупой» иностранец не додумается шутить. Над нищими старухами, над обворованными пенсионерами, над жёнами, которые вынуждены жить с алкашами и плодить детей. Отечественные сатирики сейчас поголовно эксплуатируют этот националистический мотив: дескать, мы самый лучший народ, потому что умеем высмеивать любые скотские условия своего существования. А в итоге над кем мы смеёмся? Над собой смеёмся. А этот рядовой гражданин, ставший героем анекдота, как жил по схеме «половина зарплаты на «коммуналку», половина на лекарства, остальное – на питание», так и продолжает жить. А мы ржём. Нам смешно, что наша соотечественница, которая ничего у своей страны не украла, честно на неё полвека отработала, теперь живёт хуже преступницы, хуже изгоя в своём же Отечестве и торгует мочой больного мужа, чтобы спасти каких-то беспомощных мальчиков от службы в армии, где стало опасней и страшней, чем на зоне. И все ржут в зале, где выступает юморист, согнувшись в три погибели и утирая слёзы. А не истерика ли это? Или даже массовая истерия? Нормальны ли мы, что над этим смеем смеяться? Нормально ли наше общество, что такие люди стали объектами вышучивания и глумления со стороны народа? А может, просто нам не смешно, а страшно, что мы так же жить будем или уже живём? И эта нервная реакция выдаётся за наш самобытный русский юмор?

И такого «юмора» сейчас на всех наших каналах – пруд пруди. И якобы понять и оценить его «прелесть» можем только мы сами, а не «тупые иностранцы», которым от таких шуток становится страшно. Они не понимают, как можно над этим смеяться: ведь это же – трагедия, тем более, не единичного, а массового характера! Но наши задорные юмористы объясняют это тем, что они просто тупые. А иностранцы как раз не тупые, а нормальные – это с нами со всеми что-то не того, но мы не хотим в этом сознаваться. Хотя уже и у нас появились такие анекдоты: в Москве прошёл фестиваль сатириков под названием «Нужда, горе и бедствия россиян в шутках и реп риза х».

Мы ржём надо всем и по любому поводу, потому что нам… больше ничего не остаётся. Понимая, что мы в своей стране – никто и ничто. Мы знаем, что все эти лозунги «Ты выбираешь власть в своей стране!» или «Будущее зависит от тебя!», ровным счётом ничего не значат. Мы никак не влияем на жизнь в этой стране и ничего в ней не решаем. Нам остаётся только посмеиваться над ней, как поросятам, когда они поют «Нам не страшен серый волк». Хотя им очень страшно, и даже чувствуется, как у них дрожат голоса и коленки. Но всё маскирует смех, потому что смех – это ведь тоже дрожание грудной клетки, диафрагмы. Не случайно смех так часто используют, чтобы скрыть страх. Вот и поросята храбрятся, утверждают, что волк им смешон и совсем не страшен, а волку и неинтересно, что они про него думают. Плевать он хотел на такие пустяки, как поросячьи думы. Он всё равно придёт в их дом, когда сочтёт нужным, и перережет их глупые смешливые глотки.

Вся «самобытность» нашего юмора в том, что он слишком жестокий и циничный. Мы верим, что являемся самой весёлой нацией на планете, а просто наш юмор непонятен другим народам. Русский человек любит посмеяться над ближним своим, и делает это безжалостно. Мы шутим над тем, над чем шутить нельзя ни при каких обстоятельствах, если нация не хочет деградировать как морально, так и физически. Мы смеёмся над нищей старостью честных людей, над их болезнями и увечьями, над героями войн за Отечество. Надо быть неадекватным человеком, чтобы смеяться над этим.

Прежде всего, эти «шутки» очень неприятно слушать. Неужели нам больше не на что делать пародии, слагать анекдоты? Нищенское положение старшего поколения – материал не для шуток. Как будто намек: «Мы для вас ничего сделать не можем, помочь ничем не умеем, так вот хоть весёлые байки про вас придумали. Ну, чего вы не смеётесь? Это же смешно! Ай, да у вас с чувством юмора всегда были проблемы. Как и со всем прочим». И получается зашкаливающий юмор, когда смешное так легко переходит в область горя. А из этого нашего всеобщего позора и горя нельзя делать пародию. Очень жаль, что эта болезнь цинизма так поразила и наши СМИ, и самих граждан.

Сейчас принято считать, что это современность принизила юмор и сделала его площадным. На самом деле, всегда были шутки и пародии не самого высокого качества, но путь к широкой аудитории им был закрыт. Общество не просто имеет право, а обязано защищаться от них. Ошибкой было бы думать, что юмористы опошлились только в наше время, сползли на шутки «ниже пояса», рассчитанные на слишком низкий интеллектуальный и духовный уровень. Соблазн заработать себе рейтинг на непритязательном материале существовал всегда, но на него было наложено табу. Авторы, пишущие для эстрады, избегали в своих произведениях пошлости, скабрезности, попытки унизить зрителя и слушателя. И вот всё то, что ещё совсем недавно изгонялось, теперь всё чаще мелькает повсюду с деловым видом: «Нас зажимали наравне с самим Бродским! Мы почти страстотерпцы и мученики в деле свободы слова!» Ну да, конечно, добились права играть на примитивных инстинктах толпы.

Некоторые отечественные «любители смеха» говорят, что он им нужен для… поднятия боевого духа. Дескать, во время войны у нас столько комедий сняли, и юмор помог людям пережить ужас бомбёжек, потерь, внёс свою немалую лепту в дело Победы!.. Да, всё так. Но сейчас-то у нас с кем война, к какому бою мы поднимаем себе этот «боевой дух», к какой битве и с кем готовимся?.. В том-то и дело, что не понятно: с кем мы сейчас воюем, что оказались на осадном положении в своей же стране. И воюем-то не за победу над чем-то гнусным и мерзким, а за банальное своё физическое выживание. И всё больше приходишь к мысли, что бой ведётся не с солдатами вражеского государства, а со… своими же соотечественниками. Вот для какого боя юмористы поднимают нам «боевой дух». А нормально ли это? Видимо, потому и юмор получается такой уродливый.