Мальчики-мальчишки - Наталья Горская

И вот однажды на вечере встречи выпускников мы узнали, что наша красавица Надежда тоже теперь служит в «органах». Так ей «подфартило», что устроилась она стрелком-конвоиром в женской колонии на территории Ленинградской области.

– Так повезло с работой! Три года этого места ждала. Зарплату, правда, нерегулярно платят – да где же сейчас её увидишь регулярно-то? – но зато сухой паёк выдают и обмундирование с ботинками.

– А ты не боишься зечек охранять?

– Чего их бояться-то? Несчастные женщины. Хожу с винтовкой вдоль забора с колючей проволокой, устрашающе бряцаю прикладом.

– А если вдруг побег там или ещё что похуже: нападение на конвой?

– Какой побег! Вы что, криминальных сериалов насмотрелись? Да их выгонять будешь – не побегут. Они даже плачут, когда срок заключения заканчивается, потому что им зачастую и идти-то некуда. Мужья уже другими бабами к рукам прибраны, жилья и прописки нет, на работу сейчас даже с кристально чистой биографией не устроишься. Вон Васька Кузнецов из нашего подшефного класса служит на зоне строгого режима для мужиков – даже там мало кто на свободу рвётся! Разве только какие идейные бандиты, которые по рангу своему обязаны постоянно что-то противоправное совершать.

– Васька Кузнецов на зоне служит?!

– А то где же!

– Он же вроде технологический закончил? И чуть ли не с отличием.

– А кому это теперь надо? Куда ты теперь пойдёшь со своим отличием в дипломе о высшем образовании, когда это теперь совершенно не ценится?

– Ах, дети-дети! – сокрушались наши учителя. – Что вы делаете? Вы же теряете свои профессии! Это страшно… Это просто преступно! Да за это в тюрьму надо сажать!

– Вот мы все и пойдём за это «преступление» под конвой к Карпинской! – хохотал Мишка Саруханов, с которым мы когда-то оформляли школьные стенгазеты.

После школы он закончил медицинский, но по профессии поработал всего ничего, за что его очень ругала классная руководительница Анна Ивановна:

– Миша, ты же хирург, тебе надо практиковать! А ты машины какие-то перегоняешь! Хирургия – это же… это же как вождение машины. Её надо постоянно практиковать. Если не практиковать хирургию хотя бы год, то потеряешь квалификацию.

– А где мне её практиковать? – смеялся неунывающий Мишка. – Поликлинику закрыли. Я ездил в соседнюю область. Работа есть, но зарплату не платят. Пять пар валенок выдали один раз вместо зарплаты, а потом год вообще ничего не выдавали. После ещё что-то заплатили. Я пошёл в магазин, но там, кроме туалетной бумаги, ничего нет. Посмотрел на цену, а она в аккурат размером во всю мою наличность в кошельке. Мне предложили поехать врачом на Кавказ: там сейчас идёт страшная резня за независимость каждой сволочи от всего на свете, поэтому очень нужны хирурги. Поехал. Я бы и ещё раз съездил – тут-то всё равно делать нечего, – но мне там неудачно перебило пулей сухожилие в локте. Теперь я не могу работать в хирургии: правая рука не функционирует должным образом. А тут мне предложили возить коробки с жевательной резинкой из Китая. Всё ж лучше, чем в милиции…

– А чего это ты имеешь против милиции? – подозрительно спрашивал наш бывший председатель школьной редколлегии Генка Лукрецкий, закончивший институт Герцена, но учителем так и не ставший, потому что на оклад педагога было нереально прокормить родителей-пенсионеров и свою семью с двумя детьми. Вот и обратился он за помощью к службе всё в той же милиции за неимением ничего другого в радиусе ста километров. И дослужился там даже до весомых чинов, пока не привлекли его за злоупотребление полномочиями уже в конце 90-ых. Но Генка не сел. Говорили, что «отмазали» весьма влиятельные люди.

Тогда, в конце 90-ых, стали, сначала робко, а потом всё смелее и громче заикаться про «оборотней в погонах», которые так обнаглели, панимашь ли, что используют своё служебное положение стражей порядка для личной выгоды! И это в обществе, где поиск выгоды во всём стал основной линией поведения?! Не ищущие этой выгоды и не умеющие себя продать и выгодно предложить были объявлены хроническими аутсайдерами и стали считаться чуть ли не умалишёнными. Если какую-либо любую профессию наводнить людьми, которые идут в неё не по убеждениям и наклонностям, а потому, что больше некуда пойти, то там рано или поздно появятся «оборотни». Они же появились не только в милиции. Они появились и в политике, куда тоже валом валили разные деятели, потому что она стала весьма прибыльным занятием. И тоже там не все прямо-таки горели желанием заниматься самой политикой, то есть ведением государственных дел в интересах народа, а энергичней работала мысль, как подладить эту деятельность под свои личные интересы. Этих же самых «оборотней» пруд пруди развелось в искусстве, особенно если на него находились спонсоры. На эстраде они вообще так всё собой заполонили, что профессиональным музыкантам и певцам стало не пробиться сквозь их плотную гвардию без слуха и без вкуса. Появились оборотни и в образовании, где стало не столько важно обучать, сколько получать с обучаемых барыш. Потом заговорили и о платной медицине, где человека могут ободрать, как липку, но самочувствие его при этом так и не улучшится. И все удивляются: откуда это вдруг появилось в наших гражданах? Да просто сидит теперь во всех философия барыг «гоните ваши денежки». Она вжилась, впиталась в мозги и кровь, что теперь и не вытравишь. Поэтому появились оборотни не только в погонах, но и в белых халатах, и с микрофоном в руке, и в дорогих костюмах с мандатом в кармане, и в костюмах совсем дешёвых, да к тому же ещё и испачканных мелом у школьной доски. Так получилось, что именно «оборотни в погонах» стали главной мишенью для нападок, так как страж порядка, находящийся на должности не ради защиты этого самого порядка, а ради личной выгоды, в самом деле, опасней всех других «оборотней» вместе взятых. «Оборотни от эстрады» попрыгают под фонограмму, помучают зрителя или слушателя своей бездарностью и безголосостью, «срубят бабок» со всей страны по-лёгкому, да и канут в неизвестность. В конце концов, их можно просто не слушать и не ходить на их концерты. С «оборотнями» в медицине и образовании уже сложней, но можно избежать контакта и с ними, если не лечиться и не учиться. От «оборотней» в политике ещё трудней спастись, но если вы живёте в российской глубинке, то на тамошнюю жизнь их деятельность не оказывает вообще никакого влияния. А вот «оборотень в погонах» – это действительно опасно. Он наделён властью и оружием, и Бог его знает, на что он может при таком раскладе эту власть и оружие употребить. И именно это обстоятельство так влекло многих в ряды милиции, когда кругом другой работы не осталось.

Не появилось «оборотней» только в тех профессиях, которые не сулили ни дохода, ни выгоды, ни возможности выгодно использовать своё положение. Среди пролетариата, например, сложно представить себе этих оборотней, хотя в эпоху барыг пролетариат вообще исчез как класс. И не он один.

Это сейчас руководители новой России иногда растерянно вопрошают, куда это у нас, мол, подевались все инженеры и педагоги, почему не найти дураков поехать работать рядовым врачом в рядовую поликлинику за пределами Москвы, почему никто не хочет служить во флоте, да и куда делся сам флот, отчего строителями у нас работают одни гастарбайтеры, а рабочий класс вообще исчез как явление. А когда мы окончили школу, то об этих «глупостях» барыги у власти и не тревожились. Тогда профессия рабочего была объявлена самой бесперспективной и неудачной, а теперь пишут, что квалифицированных рабочих стало жутко не хватать, их теперь даже переманивают, как ещё лет пять назад переманивали экономистов и юристов. Зато юристов и экономистов развелось так много, что они одни и остались. Страна столкнулась с «перепроизводством» финансистов, и сегодня мировой кризис ведёт к тому, что грядут сокращения на биржах и в банках. Жизнь в который раз доказала, что не могут все граждане страны заниматься распределением финансов, так как некому станет эти финансы зарабатывать и обеспечивать.

Но это мы поймём только в двадцать первом веке, а в последнее десятилетие уходящего ХХ века россиянам предлагали взять себе свободы, кто сколько унесёт, а потом действовать по обстоятельствам. Делать то, что тебе выгодно. Не важно, что другие от этого обнищают или погибнут. Главное, что тебе это выгодно, ну так и валяй, если ты не лох, конечно. Профессии же стали вроде как вообще не нужны.

Я очень хорошо помню, как многие деятели нашей политики и культуры тогда говорили, что вот-де у нас у всех неправильное миропонимание, что нас всех воспитали так, что на смену работы или профессии мы смотрим как на трагедию, ЧП вселенского масштаба, иногда даже как на преступление. Но весь прогрессивный мир так мобилен, ну так мобилен, что там граждане осваивают по десять профессий за жизнь. К чему это всё говорили, стало понятно только после начала массовых увольнений и сокращений: общество как бы готовили, чтобы оно особо не бунтовало и не возмущалось при потере работы, заработка и уверенности в завтрашнем дне. Когда прошла первая эйфория от «ветра перемен», от всех этих лозунгов «Перестройка! Гласность! Свобода! Бориску на царство!» появилось и понимание всех этих увещеваний.