Америка-мать зовёт? - Оксана Лесли

два доллара наличными. Некоторые – ничего. Редкость и щедрость клиента характеризовали три бакса. За бензин пиццерия платила своим водителям по 75 центов за каждую поездку. Уходя домой, Марина отчитывалась перед менеджером, и он выплачивал ей сразу «бензинные деньги».

Марина была по натуре не очень внимательной. Она могла общаться с человеком и не обратить внимания, во что он одет, например. В работе такое качество бьет по карману и нередко – по чувству собственного достоинства. Однажды вечером Марина неверно прочла адрес клиента. Перепутала квартирные комплексы. Привезла пиццу, постучалась в дверь: квартира была без дверного звонка. Никто не открыл. Подумала, что клиент в туалете сидит, мало ли, туалетная бумага кончилась в неудобный момент, или марихуаной обкурился, прячет самокрутку, или не слышит, как ее Роб, находясь под обстрелом марсиан. Она набрала номер заказчика на своем мобильном, объяснила, что стучится в его дверь. А клиент стал кричать, что стоит около «своей трахнутой двери» и ее там нет. Маринина соображалка даже сразу не среагировала, что она попала в другой квартирный комплекс. Как попугайчик, она повторила, что стоит около двери заказчика. На что он проорал ей, что все «трахнутые иммигранты» его «затрахали» и теперь он «трахнет менеджера пиццерии, чтобы тот так же поступил с ней». Менеджер незамедлительно отправил свежеприготовленную пиццу сердитому голодному матерщиннику с другим шофером. Разумеется, пиццу рассерженному клиенту подарили. В убыток заведению. А остывшую Марина купила за два доллара у менеджера, ее «списали», чему Роб, поклонник пицц любого вида и размера, был очень рад.

В другой раз Марина столкнулась с еще одним ненавистником иммигрантов. Опять не могла по карте сориентироваться, в каких закоулках незнакомого спального района прячется покупатель. Пожилой мужчина, похожий на ветерана войны, был недоволен опозданием своего ужина, хотя пицца была еще теплая. Вышел на крыльцо с внуком-подростком. Стал возмущаться: «Я тут живу тридцать лет! Почему вы не могли мою улицу найти?» Марина извинилась и попыталась объяснить, что она новенькая. Но это было бесполезно. Дедунек возмущался. Ведь он – американец, и не понимает языка, на котором говорила Марина.

Марина ответила: «Потому что я говорю по-английски с русским акцентом. У меня муж – американец, и у него проблем с моим акцентом нет». Внук-подросток понял ее без проблем и объяснил деду слова Марины. Этот ответ его разозлил. Она же имела наглость намекнуть, что ее муж-американец умнее него, раз понимает ее речь!

Марина не понимала, как можно жить в Америке, стране иммигрантов, быть потомком иммигрантов и не понимать речи с акцентами! В Техасе Марина видела много мексиканцев, которые вообще не говорили по-английски или делали это очень-очень плохо!

Рассерженный дедок позвонил в пиццерию и обматерил менеджера. Тот велел супервайзеру отправить Марину домой. Она чувствовала себя как пнутая собачонка. Дело было в пятницу. Семь вечера – самое время заказов и чаевых. После обсуждения ситуации с мужем Марина на следующий день пошла в пиццерию и отдала им их фирменные кепку и майку. Уволилась. Забрала свой чек – зарплату. В магазине начальства не было. Девочка-повар по секрету сказала Марине, что менеджер в тюрьме, потому что нарушил приказ суда: ему нельзя было приближаться к жене. Это значит, что менеджер ее бил и у нее были доказательства, что он представляет угрозу для нее. Ну и пошел он подальше!

Марина решила попытать судьбу и заехала в детский сад, который находился недалеко от ее дома. Почему она не пошла по проторенному пути, не устроилась в ресторан фастфуда? Ведь можно и до менеджера дорасти? – не понимал Роб. Но Марине фастфуд был неинтересен. Она же планировала книгу написать про Америку, значит, нужно было освоить как можно больше профессий, встретить как можно больше людей и расширить свои кругозор и словарный запас донельзя.

Марину многое удивило в американском детском саду. Например, среди игрушек не было пистолетов, и игры в войнушку и стрельбу были запрещены. Функции уборщицы выполняли воспитатели: сервировка еды, влажная уборка, чистка унитазов и вынос мусора. Детей не ставили в угол, а усаживали за стол пребывать в одиночестве, не допуская до игрушек и прогулок. Воспитатели обедали вместе с детьми, разложив еду по бумажным тарелкам. Дети с трех лет убирали за собой, выбрасывая одноразовую посуду в мусорное ведро.

В детском саду большинство воспитателей и нянечек не имели педагогического образования. Это было выгодно директрисе заведения: зарплата таких работников всего 6–8 долларов в час. Марине 10 долларов в час предложили, когда она показала свой переведенный с русского на английский диплом магистра с педагогическим образованием. За то, что воспитательницы без дипломов работали за маленькие зарплаты, директриса получала бонусы от своего босса за процветание бизнеса с наименьшими финансовыми затратами.

Американские детские сады получают созданные кем-то планы работы с детьми разного возраста. И преподаватели должны более-менее этим планам следовать. Марину все эти склеивания палочек, приклеивания зерен на бумагу, засушивания фруктов, работа с акварелью раздражали. Она не любила играть в кружок «умелые руки» и предпочитала дать детям пластилин, карандаши, то, от чего беспорядка меньше. Марина не ожидала, что ей как воспитателю придется завязывать шнурки, напоминать про смыв в туалетной, некоторых звать по десять раз. Часто болело горло и мучили простуды.

Марина научилась у других воспитателей применять интересный метод поощрения: заводятся самодельные блокноты из разноцветной бумаги – типа дневников для учета поведения и проделанной работы, в награду дети получали наклейки. У них был стимул – заработать как можно больше наклеек в течение дня, чтобы родители сдержали свое обещание и сводили их в заветный ресторан или магазин в конце недели. Марина своим подопечным выдавала наклейки даже просто за присутствие, съедание всего обеда и пристойное поведение за столом.

Марине было тяжело первое время работать в детском саду. Она плохо понимала детскую речь, особенно акцент афроамериканцев. Но постепенно она преодолела и этот барьер в своем беге с препятствиями.

Когда в детском саду стало трудно с деньгами, поваров «отпустили», а на кухне стали возиться сама директор или ее заместители.

Марина узнала, что одна мамаша поскользнулась внутри их здания и упала на своего ребенка! Результат – сотрясение мозга у малютки, больницы, операции, инвалидность. Адвокат пострадавшей женщины отсудил у детского сада два миллиона за причиненный физический и моральный ущерб. Вот и выплачивать эти деньги нужно, и уволили, кого могли.

Уборку кухни перед закрытием Марина добровольно взяла на себя. Это было что-то своего рода релаксации-медитации в шесть вечера, когда хотелось всех детей отшлепать как следует за