В небе Кавказа - Борис Ковальковский

В этом бою восьмерка наших истребителей сбила два «Ю-88». Один из них оказался ведущим всей группы. Потеряв командира, остальные бомбардировщики повернули обратно, по пути побросав в беспорядке бомбы просто в поле.

— Драпают! — улыбнулся Николай.

— Красиво уходят! — воскликнул Шаренко.

— Как в кино! — добавил Василий Сапьян.

Когда была проверена материальная часть наших самолетов, пополнены боеприпасы, летчики освободились от дел. Шаренко подозвал к себе Лавицкого:

— Вот что я тебе хочу сказать!

Он присел на корточки и стал на песке палочкой вычерчивать замысловатые фигуры пилотажа.

— Вот так мы с тобой действовали. И кое-что в тактике нужно пересмотреть. Помню, в училище нам говорили, что из этого положения невозможно сбить самолет, мол, перегрузки очень большие. А мы с тобой сбили.

Собственно, это было открытие. И Николай подумал: «Война — лучшая школа проверки теории на практике». Оба они потом убедились, что многие расчеты полетят к чертям, когда машины получат скорость значительно большую, нежели сейчас, мощные двигатели, новые виды вооружения.

— Нет, ты все-таки послушай, — не унимался Шаренко. — Зачем ждать, когда появится новая техника. Можно и сейчас совершенствовать мастерство, творить. И ты сам уже показываешь это.

Шаренко достал блокнот. В нем за выкладками цифр была вычерчена небольшая схема преследования, атаки и уничтожения врага Николаем.

— Помнишь, мы вылетели с аэродрома. Фрицев встретили минут через десять. Они же в воздухе были уже на 15–20 минут дольше нас. Значит, горючего у них оставалось меньше. Я сделал обманный маневр. Подлетел поближе, а потом лег на обратный курс. Пираты клюнули на приманку, погнались за мной, боясь упустить добычу, которая сама шла к ним в лапы. Видишь ли, им нравится бить в спину. Но тут я резко рванул машину вверх и, сделав «свечку», пошел в лобовую атаку на их ведущего. Слов нет, положение у меня было хуже, чем у тебя. Поэтому, Коля, я передал тебе фрица, а сам стал тебя прикрывать. Ты обратил внимание: фриц не выдержал. Растерялся… Рванул в сторону, вправо, а его ведомый влево пошел. Слетанность у них нарушилась. Боевой порядок нам удалось расчленить. Правильно я говорю?

— Правильно! Все это было так. Только не пойму, как тебе удалось до мельчайших деталей обрисовать весь этот бой?

— Ну и дальше! Фриц был не из новичков. Опытная шкура. Он то «горку» делал, то шел на бреющем у самой земли. Я рассчитывал на то, что он рано или поздно либо повернет назад, либо от недостатка горючего вынужден будет сделать посадку. Так или иначе мы его побеждаем. И главный козырь должен быть в том, что долго в воздухе он не может находиться.

— Очень верные твои выводы, — сказал Николай. — Мы стремимся сразу сбить противника. Но у него в это время достаточно сил, и он способен сильно огрызаться. А порой, когда есть для этого возможность и бой идет над нашей территорией, нужно просто измотать его, добиться того, чтобы в его баках иссякло горючее, и он сам окажется в наших руках.

— Вот именно. Главный вывод: всегда надо иметь в виду, сколько у него горючего, взвесить все на весах строгого расчета и победить.

К подобного рода заключениям приходил Лавицкий и прежде, но только сейчас он окончательно убедился в целесообразности таких действий. Позже он вместе с Шаренко применил новую схему боя.

Василий потом еще долго вычерчивал схемы ухода бочкой под трассу, ухода скольжением и другие.

Лавицкий удивлялся:

— Кто это тебя научил? Надоумил? Помог?

— Есть в соседнем полку нашей дивизии хороший парень — Федя Кравченко. Вот он и помог мне.

В тот вечер они еще долго бродили с Шаренко по роще, где стояли замаскированные истребители. Многие деревья были изранены осколками авиабомб. В местах переломов ветвей оставались сокоточащие раны. Но деревья продолжали жить. Буйно тянулись вверх свежезеленые ростки. Жизнь брала свое!

А Шаренко, заразившийся новой идеей, продолжал свое:

— Я не дождусь, когда этот тактический прием будет окончательно проверен и принят на вооружение всеми летчиками полка, как ныне получает распространение опыт таких асов, как Александр Покрышин, Дмитрий Глинка, Борис Глинка.

— Об этом, мне кажется, нужно будет подробно поговорить на ближайшем собрании. Теперь уже соберутся все вместе. Похоже, что полк уйдет на переучивание. Будем осваивать новый тип самолета. Сегодня «Тигр», вероятно, поставит такую задачу.

Во второй половине сентября 1942 года авиационный полк Ибрагима Дзусова, действительно, передал самолеты другому полку и вышел на переучивание в тыл. Часть летчиков выехала поездами, остальные — на машинах.

Лавицкий ехал на машине.

Гудермес появился на заре. Небольшой город. По северному склону Гудермесского хребта тянулся глубокий противотанковый ров, вдоль реки Белки были вырыты окопы, тут и там поднимались бронеколпаки огневых точек, дальше пролегли кривые линии ходов сообщения. При впадении реки Белки в Сунжу проглядывались бойницы дзотов и дотов. Окна двух-трехэтажных домов были заклеены белыми полосками бумаги.

У паромной переправы машину остановил патруль.

— Документы!

— А разве не видите? Летчики мы.

Офицер патруля сдержанно улыбнулся:

— Согласен! А все-таки проверим документы. Война. Вчера задержали двух ракетчиков. Форма наша, советская. Справку из госпиталя показали, но пришлось задержать. Оказались лазутчиками из сброшенного под Червленной десанта. Полный запас ракет.

Когда формальности были окончены, офицер уже совсем другим тоном попросил:

— С нами службу несут комсомольцы из города. Подвезите двоих. Им в школу надо!

— Ну что ж, садись, комсомолия!

В кузов старенького ЗИСа легко взобрались два парня. Один из них, с небольшой горбинкой на носу, обращаясь к другу, спросил:

— Боря, а ты дневник не забыл?

— Нет, не забыл. Вот он!

— А ну-ка, дай!

Паренек со значком «Ворошиловского стрелка» раскрыл полевую сумку и вытащил сшитые нитками листки бумаги.

— Вот!

— Дневник? — заинтересовались летчики.

— Да, время-то сейчас какое! Решили писать, чтобы не забыть о делах класса, да и вообще про все события.

— А почитать можно?

— Вам можно! — разрешил горбоносый.

Николай ехал в машине и, хотя изрядно потряхивало, с интересом читал дневник.

О чем думали парни, которым не было и шестнадцати

Запись первая.

Занятия в школе не идут. Мы все на строительстве оборонительных сооружений. Склоны Гудермесского хребта не узнать. Ночью, укрывшись отцовским пальто, спим в стоге сена. Днем копаем ров. Хлеб выдается по карточкам. На обед — овощные консервы. Банка на пятерых. На фронт летят со стороны Дагестана самолеты. Счет воздушным тревогам потерян. Появились вражеские сигнальщики-ракетчики. Нас вызвали в райком комсомола и предложили организовать патрулирование по городу. Будем нести службу за городом. Ура! Мы — патрули!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});