Одиссея Варяга - Александр Чернов

Как уже было сказано, вторым основным тяжелым орудием японской береговой артиллерии является 24-см пушка образца 1890 г. Разработанная "на пару" с 28-см гаубицей она отличалается от неё только калибром, массой снаряда – 150 кг, и как и положено пушке – длиной ствола в 23 клб. Несколько иная и конструкция лафета. В главном же для нас "осакские сёстры" идентичны: подача боеприпасов посредством крана, раздельно-картузное заряжание, ручные приводы механизмов наведения и, как следствие – неповоротливость и медлительность. По дальности стрельбы в 9 км пушка немного превосходит гаубицу, по скорострельности – едва ли.

24-см парк дополняет некоторое количество 27-сантиметровых пушек с длиной ствола в 26 клб французской фирмы "Сен-Шамон" образца 1884 г., которыми, в частности, была вооружена 6-орудийная батарея на мысе Каннон, а также 36-калиберные Шнейдера образца 1889 г. Эти системы в целом аналогичны орудиям, находящимся на вооружении старых французских броненосцев. Последнюю мне удалось вполне рассмотреть на броненосце "Ош". На корабле скорострельность ее была несколько медленнее, чем выстрел в две минуты. Думаю что на берегу японцы в три минуты уложатся. С учетом неплохой баллистики этой системы именно такие пушки несут в себе наибольшую опасность для наших больших судов. По данным Русина они по 4-ре штуки стоят на батареях острова Авадзи и мыса Арида. Их желательно постараться подавить как можно скорее.

В целом же, учитывая полное отсутствие в японской береговой артиллерии скорострельных пушек, способных бороться с маневрирующим и достаточно быстроходным флотом, дело поражения наших кораблей можно отнести скорее к моменту случайному. Хотя на войне случайности бывают. К счастью для нас нет здесь у японцев и ничего похожего на современные германские разработки с бронебашнями или бронеколпаками, поэтому наш огонь должен быть вполне эффективным и по мере поражения позиций вражеских батарей, их огонь должен существенно ослабевать. По нашим расчетам, с учетом опыта стрельб, этот момент должен вполне проявиться уже к концу первого получаса артиллерийской дуэли.

Теперь что касается японских минных сил, с которыми, очевидно, нам предстоит встретиться. Район Кобэ-Осака находится в оперативном подчинении морского командования базы в Курэ. По данным Русина к нему на начало войны были приписаны 4-ре отряда номерных миноносцев 2-го и 3-го классов по 4-ре корабля в каждом. Возможно, что с учетом значительных потерь в кораблях этого типа, а наш штаб оценивает их в 17 единиц минимум, число сейчас базирующихся на Курэ миноносцев не превышает 12-ти единиц в трех отрядах. Таким образом, даже в случае если японцы все миноносцы, приписанные к Курэ будут держать у Кобэ, их число не должно превысить 12. Два, как мы знаем, находятся на рейде Вакаямы. Еще два у брандвахты, стоящей на бочках под берегом острова Токушима, в непосредственной близости от входа в пролив Китан. Таким образом в самом заливе нашим истребителям могут противостоять до восьми миноносцев противника. Вооружены все они парой минных аппаратов, как правило одним носовым и одним поворотным, а так же двумя малокалиберными пушками в 37-47мм. На вооружении наших контрминоносцев по 2 трехдюймовых и 2 – 37мм скорострельных орудия, атакже по 2-е автоматические 37мм пушки Максима из числа призовых с "Моники". Огневое их превосходство над японскими миноносцами представляется подавляющим. Как и очевидное превосходство в скорости.

– Кстати… Простите, Евгений Владимирович, прерву Вас на минуту. Господа командиры отрядов истребителей, что у нас по скоростям? Каковы ваши прогнозы после нашего перехода. Как у Вас, Николай Николаевич?

Коломейцов, начальник 1-го отделения миноносцев, быстро поднялся со своего места, и нервно теребя бородку, а он был довольно робок перед высоким начальством, доложил:

– По состоянию на данный момент "Бедовый" и "Блестящий" узла 24-ре часа на два дать смогут. "Бодрый", тот двадцать три. Хуже всего с "Буйным" – не свыше 22-х узлов. Машины почти совсем на ладан дышат, да и котлы латанные уже не раз, все-таки за кормой три океана у нас…

– Евгений Владимирович, дорогой! Да не ругать мы Вас собрались! Садитесь же, ради Бога… Или я и сам не понимаю, что после такого пути на списочную скорость нечего рассчитывать. Но, я полагаю, что в завтрашнем деле нам ваших 22-х отрядных вполне хватит. Хотелось бы, конечно, чтобы Вы побыстрее из-под батарей убрались. Но, что выросло, то выросло, что поделаешь… Терпимо.

А у Вас, Иосиф Александрович?

Дородный и осанистый Матусевич достал из внутреннего кармана сложенный вдвое листок бумаги:

– Я тут рапортичку подготовил, по всем нашим делам… Скорость полного хода… Так: "Безупречный" мой 23 узла даст. Больше уж никак, в завод надо. "Быстрый" даже 25 без больших проблем, молодец наш Николай Степанович, от Кронштадта ни одной серьезной поломки… "Бравый" как и мы – узла 23.

– Брезенты с иероглифами и японские флаги готовы у вас?

– Да, все в порядке. Пока мы к вам ехали, брезенты должны были уже растянуть. Так что мой "Безупречный" уже стал "Оборо", так сказать… И флаги достали, но ведь их мы по плану только перед прорывом поднимаем…

– Естественно…

Будьте добры, Евгений Владимирович, продолжайте…

– Что касается задач командирам истребителей, то здесь все ясно изначально. Проскочить в залив и атаковать минами находящиеся там грузовые суда. Против миноносцев противника, которые будут стараться вам помешать применять только артиллерию – мины только по крупным целям. Главное, что после прохода в залив можно уже не спешить и не торопиться. У вас в общей сложности 35 мин. Если хотя бы две трети из них найдут свои жертвы, удар по японской торговле будет нанесен сокрушительный. Причем, если японские миноносцы нападут на вас до начала атаки на транспорта, это даже желательно. В этом случае нам будет куда проще оправдываться перед мировым сообществом за потопление нейтральных пароходов. А если японцы при этом случайно кого нибудь из транспортов еще и миной подорвут, что по вам выпустят, так тем лучше.

Задача возложенная на наши шесть минных катеров-газолинок так же вполне конкретная – атаковать транспорты, ночевавшие в таможенном отстойнике у Вакаямы. Два миноносца, что там должны находиться, должен взять на себя "Апраксин", ну, а кроме того, ваши шесть полуторадюймовых "Максимов" против миноносцев этих – страшное оружие. Им же в вас, при ваших размерах, 17-ти узлах и маневренности попасть будет совсем не просто…

Минут через сорок, когда активное обсуждение предстоящего дела стало постепенно затухать, контр-адмирал Беклемишев неторопливо поднялся со своего места:

– Ну, что ж, господа. Часы мы сверили. Каждый командир знает свой маневр. Однако помните: план не догма, и реальность вполне может внести завтра свои коррективы. Жду от вас храбрости, разумности и инициативы. Помните Суворовское: "Быстрота, глазомер, натиск!" Хоть и из сухопутной войны формула, а применительно к флоту лучше не скажешь!

Предлагаю тост… За Веру, Царя и Отечество!… Ну, с Богом, господа! Начинем перекрестясь…

****

Мутная промозглая мгла плотной пеленой затянув начинающее робко светлеть небо, висела над мачтами "Ушакова". У стоявших на мостике негромко переговаривающихся офицеров, создавалось впечатление, что клубящиеся прямо над головой туманные сгустки, зацепившись за стеньги броненосца, плывут вперед вместе с ним, источая на все и всех внизу мелкие, летучие капельки то ли дождя, то ли просто водяной пыли, проникающие даже под капюшоны дождевиков.

– Ну что, Евгений Александрович, как нам быть дальше? Ведь по прокладке и счислению мы уже должны быть в проливе, а маяков не видно. Либо хмарь эта так низко лежит, либо выключили их японцы все-таки… – обратился Беклемишев к старшему штурману броненосца лейтенанту Максимову.

– Не верю я в то, что они маяки к нашему пришествию повыключали, Николай Александрович. А туман этот дождевой, ближе к полудню обязательно поднимется. Не молоко же. Мое мнение – как шли, так и идем. Не могли мы настолько ошибиться, чтоб в Кии не попасть. Увидим скоро маяки… или маяк, обязательно увидим.

– Да, хмарь, конечно… Согласен. Вряд-ли они пойдут на выключение маяков на главной дороге. И встречь нежелательных по пути не было, те пароходы, что позавчера на горизонте мелькнули шли от Японии, и телеграфом никто не воспользовался. Мы и "Стокгольм" то наш отсюда плохо видим, а "Гриффинсборга" я даже в бинокль едва различаю…

Нет, дергаться не будем. Идем дальше. И если не подкачали наши дорогие "боги карты и секстана", то рано или поздно…

Что это? Ратьер? Смотрите внимательнее… Да "швед" наш морзит, но не разберем пока… Ага! "Храбрый" репетирует. Читайте!

– "Справа по курсу маячный огонь!"

– Где? Не видно же ни черта!

– А от нас и рано, наверное…

– Дать сигнал по отряду: "Боевая готовность!"