Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

слава Эру, окончившееся удачно, было таким тяжёлым! Нужно отдыхать.

Я всё ждала, когда же можно будет вставить слово, но он, уже разворачиваясь и делая первый шаг ко дворцу (огроменный мэллорн, стоявший на самой верхушке холма), всё говорил. Изящным жестом подал руку — и тут мне показалось, что пора вставить свои пять копеек. Кланяясь-улыбаяясь-прикладывая трепетно руку к груди-другой делая отрицающий жест как можно вежливее наизвинялась за кучу вещей: что перебиваю, что труды напрасными были — и так далее, и тому подобное. Но что я приняла гостеприимство эру Ланэйра. Уже похвалила себя за учтивую речь, но в конце сорвалась в Винни-Пушьи интонации, когда повернулась к Ланэйру, аккуратненько взяла его за рукав и позитивно изрекла, обращаясь ко всем:

— Благодарю за встречу. Мы пойдём.

Глаза советника стали очень внимательными и сузились — буквально на миг, и он тут же расцвёл майской розой и рассыпался в поздравлениях в адрес Ланэйра, причём видно было, что поздравляет от чистого сердца. Я молчала, и никто не порывался меня выручить. Советник уже заливался соловьём, что, в таком случае, надо назначить чествования богини с консортом по старинному обычаю, да какая честь для Лотлориэна, что богиня сочла достойным… Не могла больше терпеть, буркнула:

— Эру Ланэйр не консорт.

И жалестно спросила:

— Мы пойдём?

Начинала думать, что остаться во дворце было бы умнее — но вот не хотелось мне, и всё тут.

Ланэйр уже склонил голову, предлагая руку, но тут заговорил эру Норранис. На квенья. Речь была длинной, я не всё поняла — но формулу вызова опознала безошибочно.

Схватила воздух ртом; возникло ощущение, что вместо сердца в груди кусок льда. С ужасом глядя в его спокойное лицо, упавшим голосом прошептала:

— Не консорт ведь, — но шаман не дрогнул.

Вспомнила файерболл, который он походя запустил в толпу орков — и какое там образовалось месиво. Подступили гневные слёзы, голос вернулся, но начал срываться:

— Как можно? Эру Ланэйр устал… мы не… он не консорт!!! — слёзы душили, сердце болело всё сильнее.

Обернулась в советнику:

— Эру Хельтаэнн, я против, вызов незаконен! — и по его лицу тут же поняла, что законен, а моё «против» так и совсем воспринимается инфантильным капризом, к которому не прислушаются.

Время, было остановившееся, двинулось, и я понимала, что события разгоняются, а я ничего не могу сделать.

Заламывая руки, грубо, с отчаянием сказала:

— Я останусь во дворце, если это может остановить поединок.

В глазах темнело, я начала бояться, что отключусь, и, придя в себя, смогу только оплакать Ланэйра. С тяжёлым стыдом собралась начать трясти своей жизнью, как разменной монетой. Когда это было спонтанно, я не так стыдилась, а сейчас ощущала, что позорно это всё. Мелькнула мысль, что лучше даже и не торговаться, а просто умереть. Жить расхотелось — но как умереть прямо сейчас? Обряд сожжения всё равно возможен только в Середине Лета…

С ужасом смотрела на свои трясущиеся руки так, как будто они уже были обагрены кровью Ланэйра, жалея, что не погибла раньше — и тут он взял меня за запястье.

Мягкое прикосновение остановило панику. Посмотрела в безмятежное чистое лицо, в ясные глаза — и это вернуло мне достоинство. Стало понятно, что совершенно невозможно так себя вести. Просто нельзя.

Он смотрел в глаза, сжимая мои руки в своих:

— Любовь моя, прошу, из уважения ко мне, к тому, что мы пережили вместе — позволь мне вести себя, как мужчина. Это встреча с судьбой, её нельзя отменить, и встречать надо с достоинством.

Улыбнулся углом рта:

— Ты богиня, и это поединок в честь любви. В твою честь. Улыбнись для меня, — и только полы его одежды взметнулись белым вихрем — он уходил от меня, и, может быть, в вечность.

Но он как-то… не знаю… выпрямил меня в тот момент.

С улыбкой смотрела, как он готовится, как снимает лук и колчан. Чувствовала, что по лицу текут слёзы, но не унижалась до того, чтобы вытереть их. Плакала и улыбалась.

— Возможно, эру Ирдалирион действительно устал и нездоров? Я не готов убить нечестно. Поединок можно перенести, — Норранис слегка нахмурился.

— Думаю, богине будет тяжело ждать. Не стоит, решим всё сейчас. Я в форме, эру Норранис, — Ланэйр, опустив глаза, слегка улыбаясь, подтягивал ремень на запястье и говорил, как о чём-то незначительном. Много пережившая одежда его смотрелась рубищем рядом с чистой и щеголеватой у Норраниса. И я видела, что Ланэйр сейчас даже для эльфа худ, а Норранис свеж и упитан.

Ланэйр отбросил ножны и первым вступил в круг, кивнув шаману, который должен был объявить поединок:

— Я готов.

Норранис встал напротив и тоже кивнул. Оружие он не доставал, и я, улыбаясь ледяными губами, вспомнила, как Трандуил так же, не достав меча, вышел против бойца с крастой. И как вырвал ему сердце на расстоянии.

Шаман, стукнув посохом, объявил начало поединка, и Норранис сразу что-то бросил в Ланэйра. Это выглядело, как желтоватая пыль — но она исчезла в яркой золотистой вспышке. Осталось несколько ставших больше золотистых шариков размером с мяч для пинг-понга, и Ланэйр был очень осторожен с ними: медленно изгибался, чтобы избегнуть соприкосновения; в какой-то момент почти распластался по земле в сложной стойке — и по-прежнему, перетекая из одного положения в другое, уклоняясь от шариков, сумасбродно, то быстро, то медленно летающих по поляне, приближался к сопернику. Во время движения достал из рукава шёлковый платок, встряхнул — и шарики, как наэлектризованные, прилипли к нему. Норранис тихо выматерился на квенья, Ланэйр только слегка улыбнулся. Осторожно, как змею, положил платок на землю и двинулся дальше. Он мягко переступал по краю поляны, подходя всё ближе к сопернику, уже держа меч обеими руками. Пока всё было нарочито медленным, я без труда могла уследить за движениями поединщиков.

Норранис хрипло выкрикнул что-то, сжимая кулак, и потянул его на себя — ничего не произошло. Ланэйр улыбался всё холоднее и был всё ближе. Шаман, похоже, начал сомневаться: давить дальше своей силой или взяться за оружие. Зашептал заклинание, но бросил и выхватил меч.

Дальнейшее я видела уже смазанно, они стали вихрем.

Испытала краткий ужас, увидев, что в мою сторону летит отрубленная голова — и тупое подлое облегчение, когда поняла, что это голова эру Норраниса.

99. Семидревье

— Добро пожаловать в наш оупенспейс.

— Но это же заброшенный подвал.

— Это лофт.

— Но там в углу крысы доедают наркомана.

— Это перформанс.

Глухой удар, с которым голова упала неподалёку — я