Врата Мертвого Дома - Стивен Эриксон

Тот поморщился, отвёл глаза.

— Дочь. В некотором роде. — Он вздохнул и криво усмехнулся. — Боюсь, мы с ней поссорились.

— Ты должен её простить.

— Ах ты наглец!

— Ты сам сказал: мы должны учить друг друга, дядя.

Котильон поражённо посмотрел на мальчика, затем покачал головой.

— Не мне тут нужно прощать или не прощать, к сожалению.

— Тогда мне надо с ней поговорить.

— Что ж, всё возможно…

Апт заговорила. Котильон нахмурился.

— А вот это, госпожа, было уже попросту грубо. — Он отвернулся и запахнулся в плащ.

Через полдюжины шагов он остановился и оглянулся.

— Передавай Каламу привет. — Миг спустя его окутали тени.

Панек продолжал смотреть вслед Котильону.

— Он что, взаправду думает, что его никто не видит? — спросил он у матери.

Смазанная цепь тихо забренчала, уходя в чёрную, масляную воду. «Затычка» бросила якорь в гавани Малаза, в сотне ярдов от причала. Пригоршня тусклых огоньков отмечала ближние к морю улицы нижнего квартала, где среди старых складов теснились таверны и жилые дома, выходившие к порту. На севере высился холм, где жили богачи и аристократы — крупные усадьбы вплотную примыкали к отвесному склону, вдоль которого петляла лестница, ведущая в Паяцев замок. В самой старой крепости огней почти не разглядеть, но Калам видел, как на ветру тяжело хлопает знамя — было слишком темно, чтобы различить цвета.

Тяжёлое предчувствие дрожью пробежало по телу от вида этого флага. Кто-то там есть… кто-то важный.

Позади возились моряки, ворчали, потому что поздний час не позволит им сразу же выбраться в город. Капитан порта лишь утром сядет в шлюпку, чтобы осмотреть корабль и проверить, что все моряки здоровы — не привезли с собой заразу или что-то подобное.

Полуночный колокол пробил свою атональную ноту всего несколько минут назад. Салк Элан всё рассчитал верно, чтоб ему провалиться.

По плану, он никак не должен был попасть в Малаз. Калам изначально собирался подождать Скрипача в Унте, где потом они смогли бы довести до ума детали. Быстрый Бен настаивал, что сапёр сможет пройти через Мёртвый Дом, но, по своему обыкновению, на прямые вопросы отвечал уклончиво. Калам рассматривал Дом как вариант для поспешного отступления, если что-то пойдёт не так, и даже в этом случае — как крайнюю меру. Азаты ему никогда не нравились, убийца не верил в силы, которые казались такими благотворящими. Дружественные ловушки всегда оказывались намного опаснее откровенно враждебных.

Позади воцарилась тишина, и убийца на миг подивился, как быстро сон сморил матросов, разлёгшихся на верхней палубе. «Затычка» стояла неподвижно, такелаж и корпус привычно поскрипывали. Калам опёрся о планширь на баке, не сводя глаз с города и тёмных силуэтов кораблей у пирса. Имперский причал располагался справа, там, где отвесный склон уходил в море. Никаких судов там не было.

Он подумывал взглянуть на тёмное крыло знамени над Замком, но не стал — слишком темно, — да и воображение всегда оживлялось от мыслей о худшем из неизвестного.

А потом до Калама начали долетать звуки с моря. Ещё один корабль осторожно идёт во тьме, ещё один поздний гость.

Убийца посмотрел на свои ладони, лежавшие на планшире. Казалось, они чужие: блестящая тёмно-коричневая кожа, бледные шрамы тут и там — не его руки, а жертвы чужой воли.

Калам стряхнул с себя это чувство.

До него донеслись запахи города. Обычная портовая вонь: нечистоты и гниль, солёные воды моря смешиваются со зловонной речушкой, которая впадает в бухту. Калам снова посмотрел на тёмную, кривозубую ухмылку припортовых зданий. В нескольких кварталах на углу между убогими домишками и рыбными лотками стоял Мёртвый Дом. Жители города его обходили и старались даже не упоминать о нём. По виду Дом казался просто заброшенным, двор зарос сорняками, грубо отёсанные чёрные камни заплели вьющиеся растения. Свет никогда не зажигался в провалах окон парных башенок.

Если кто и сможет пробиться, то Скрипач. Этот ублюдок всегда был словно заговорённый. Всю жизнь в сапёрах, а у сапёров своё, шестое чувство. Что бы он сказал, если бы стоял сейчас здесь, рядом со мной? «Не нравится мне это, Лам. Что-то тут не так. Шевели-ка руками…»

Калам нахмурился, снова посмотрел на руки, захотел оторвать их от планширя…

И не смог.

Он попытался отступить от борта, но мускулы отказались подчиняться. Под одеждой выступил пот, заблестел капельками на тыльной стороне ладоней.

Рядом зазвучал тихий голос:

— Такая ирония судьбы, друг мой. Видишь ли, тебя предал твой собственный разум. Могучий, грозный разум Калама Мехара. — Салк Элан облокотился о планширь рядом, разглядывая город. — Я так долго тобой восхищался. Ты ведь настоящая легенда: лучший убийца, какого только имели Когти — и потеряли. Ах, такая потеря для большинства мучительна. Если бы ты захотел, Калам, мог бы сейчас командовать всей организацией — да, конечно, Шик бы возражал, и я не буду спорить, в некоторых отношениях он тебя заметно превосходит. Он бы меня убил в первый же день, не важно, насколько был бы не уверен в том, какую степень опасности я представляю. — Салк Элан помолчал и добавил: — Но всё равно нож на нож — ты лучше его, друг мой. И опять ирония, Калам. Я прибыл в Семь Городов не для того, чтобы найти тебя — да мы и вовсе не знали о твоём присутствии. Пока я не встретился с одной дамой из Красных Клинков, если быть точным. Она за тобой следила от самого Эрлитана, ещё до того, как ты передал Книгу Ша’ик… Кстати, ты знал, что привёл Красных Клинков прямо к этой старой ведьме? Знал, что они смогли её убить? Эта дама была бы сейчас со мной, если бы не пренеприятнейшее происшествие в Арэне. Но я предпочитаю работать один. Салк Элан — признаюсь, я горжусь этим именем. Но здесь и сейчас тщеславие требует, чтобы ты узнал моё настоящее имя — Жемчуг. — Он помолчал, огляделся и вздохнул. — Ты меня напугал лишь однажды, когда намекнул, что Быстрый Бен прячется в твоём багаже. Я чуть не запаниковал тогда, пока не понял, что, если бы это было правдой, я был бы уже мёртвым — он бы меня вынюхал и скормил акулам. Тебе не следовало уходить из Когтей, Калам. Мы не слишком хорошо воспринимаем отказы. Императрица хочет тебя видеть, знаешь ли, даже поговорить с тобой. Прежде чем заживо освежевать, я полагаю. Увы, всё ведь не так просто, верно? И вот мы достигли финала… — Боковым зрением Калам увидел, что он обнажил кинжал. — Есть у Когтей нерушимые законы, как ты понимаешь. Один из них ты наверняка ещё не забыл… — Клинок вошёл в бок Каламу с глухой, далёкой болью. Жемчуг выдернул кинжал. — Нет, не смертельно, просто много крови. Чтобы тебя ослабить, если можно так сказать. Малаз сегодня удивительно тих, тебе не кажется? И закономерно — что-то носится в воздухе, все карманники, грабители и воры это почувствовали и решили залечь на дно. Три Пятерни ждут тебя, Калам… мы, Когти, сами разбираемся со своими членами. — Жемчуг подхватил убийцу под руки. — Ты очнёшься, когда коснёшься воды, друг мой. Не спорю, плыть будет нелегко, особенно если учесть твои доспехи. И от крови одна морока — эта бухта печально известна акулами. Но я в тебя верю, Калам. Знаю, что ты доберёшься до берега. По крайней мере, туда. А потом — что ж… — Убийца почувствовал, как его переваливают через борт. Он уставился на чёрную воду внизу. — Очень, очень жаль капитана и его команду. Но ты ведь понимаешь, у меня нет выбора. Прощай, Калам Мехар.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});