Фэнтези-2011 - Сергей Булыга

Глубина океана в этом месте была невелика, Анрат быстро достигла дна и на полном ходу вбуравилась в гранит. Молот Тора, развёрнутый задом наперёд, пронзал твердь земную с той же лёгкостью, что и твердь небесную. За летящей ведьмой оставался широкий туннель, и Уроборос, увлечённый погоней, устремился под землю. Он не видел ничего, кроме лакомой добычи, а думать не умел и прежде, будучи способным только хапать и глотать.

Гибкая плоть чешуилась сквозь подземный ход, в недрах земли обеспокоенно заворочалась Великая Черепаха. Земля дрогнула, и там, где не случилось великого мага, готового утишить толчки, случились великие беды.

— Ползи! — голосила буравящая недра Анрат. — Смелей! На то ты и червяк, чтобы под землёй ползать!

Она вынырнула в южном океане и вновь устремилась к небу.

— Есть стежок! — Анрат сорвала голос и уже не кричала и не визжала, а хрипела: — Вот это, я понимаю, рукоделье — бабская работа!

Пара скрылась за небесами, и я смог окинуть взглядом земной круг, поглядеть, что поделывают мои недруги, которыми я так беззастенчиво взялся командовать.

В хранилище уже не было никого. Кто-то из великих торопился обеспечить собственную безопасность, другие отчаянно пытались удержать от падения вселенную, и лишь Растон сидел на плоской крыше своего дома и безмятежно созерцал полыхающее небо.

Покров небес прорвался, показалась Анрат. За ней, подобно нитке за иглой, тянулся Уроборос. Старуха уже не орала и не бесновалась в полёте. Слышалось лишь хриплое дыхание да иногда натужное: «Ну!.. ну!..» Кого она там понукала — змея или себя саму?

Собрав свою силу в мощный импульс, я послал её ведьме и с радостью услышал, как выровнялось дыхание, и увидел, как ускорился полёт. Змей, готовый схватить стремительную точку, разочарованно клацнул зубами и вновь устремился вдогон.

Раз за разом грозная старуха проламывалась сквозь землю и взмывала к небесам, а не умеющий уставать Уроборос гнался следом, с каждым новым стежком прочнее притягивая небо к краю земли. Анрат выла и стонала, я отдавал ей всю свою силу, не думая о том, что Ось над моей головой давно сплелась в узел, готовый изничтожить меня в одно мгновение. Я был бы давно мёртв, но Покров небес впитывал обезумевшую магию, позволяя мне до времени уцелеть.

И, наконец, на сотом нырке перед Уроборосом замаячила ещё одна цель, добыча столь же желанная, что и неуловимый молот Тора. Исполненная чёрной магии, украшенная шипами и кольцами гремушек, она колыхалась в воде, никуда не пытаясь бежать. Уроборос кинулся и вцепился зубами в свой собственный хвост.

Наконец сбылось то, к чему древний змей стремился все бесчисленные тысячелетия своего существования. Отныне он мог бесконечно утолять бесконечный голод. Большего ему не требовалось. Уроборос замер, закостенев в параксизме наслаждения. Плевать, что тело его отныне намертво спаяно с небом и землёй. Главное — можно бесконечно жрать. Что ещё нужно для счастья?

Я ухватил Анрат за руку, втянул в Ось, потом мы оба вывалились в подлёдную камеру. Магический жгут над нашими головами медленно начал ослабевать.

Анрат повалилась на пол, прижалась лбом к холодному камню. У меня тоже подкашивались ноги, но я нашёл силы поднять Анрат, чтобы на руках отнести в тепло, к огню и покою.

— Сама! — прохрипела старуха, а потом вдруг улыбнулась во все свои четыре зуба: — А впрочем, тащи! Давненько меня никто на руках не носил.

До самого дома я её не донёс. Хотя старушка была легковесная, но ведь и я еле волочил ноги. Вместо обычных тридцати минут мы плелись больше часа и в тёплые помещения ввалились, поддерживая друг дружку.

— Тюпа! Мёда! И много!.. — просипел я, падая в кресло.

Когда я открыл глаза, то обнаружил, что Тюпа уже принёс четыре кувшина с мёдом и отправился за пятым.

«Эх, Тюпа!..» — я вздохнул и поставил кипятиться воду для сбитня.

Чем хорош сбитень? Греет не хуже глинтвейна, а голову проясняет. Глинтвейн перед серьёзной работой пить не станешь, а сбитень — сколько угодно. Так что уже через пару часов мы стояли возле Оси, оглядывая колдовские просторы.

Нет, наша Земля по-прежнему оставалась шаром, который, вращаясь, плыл по эфирным волнам. В материальном мире не изменилось ничего, а когда люди оправятся от потрясения, они сочтут, что жизнь вернулась на круги своя и можно жить по-старому. Но взгляд, проницающий тонкие материи, видел иное. Сливаясь с истинной Землёй, сиял в просторах мироздания её магический дубликат. Там была плоская земля, в основе которой Великая Черепаха. Старательные кобольды обихаживают её, и им совершенно нет дела до того, что творится в вышине.

А в вышине, где в реальности кончалась колоземица и начиналась пустота, в магическом мире вздымались твердейшие сферы: тёмная с проблесками звёзд и безмятежно голубая, исполненная света и солнца. Покров неба уже не полоскался наволочкой на ветру, он был накрепко пришит к краю Земли гибким телом Уробороса. Ось Мира упиралась в Покров, и магия, расплескавшись в небесах, щедрым дождём орошала иссохшую землю.

— Стройненько, — словно нехотя признала Анрат. — Самой приятно поглядеть. И вспомнить будет что. Гонка была славная, я уж думала, не сбегу от проклятой змеюки.

— Куда ей, — возразил я. — Мне даже не пришлось придерживать Уробороса. Пёр во всю мочь, а не догнал.

Анрат довольно усмехнулась, и я не стал уточнять, сколько силы отдал ей, когда она начала ослабевать во время полёта. Вместо этого я сказал:

— А ты заметила, что впервые маги сошлись не для того, чтобы воевать, а чтобы создать нечто великое?

— Что сошлись — я заметила, — проворчала Анрат. — А вот всё остальное… Ты говоришь, нечто великое? Большущее — да, а великое — сомневаюсь. Стройно получилось, да не прочно. Смётано, да не пришито. Сам по себе Уроборос зубы не разожмёт, но ведь его можно к этому понудить. И тогда всё начнётся сначала. Кроме того, ты забыл вот про эту штуку, — Анрат кивнула на молот Тора, ненужно валяющийся у ледяной стены. — Мы оба про него забыли, а между тем это не тот предмет, который можно швырять где попало. Всего один удар, и всё наше замечательное делание пойдёт прахом. Великая Черепаха, пусть даже ей и вернулся истинный облик, не выдержит четвёртого удара.

— Значит, надо бить не по земле.

Анрат уставилась на меня изумлённым взором.

— Земля не вынесет удара, — пояснил я, — а бить по небу молот Тора не умеет. Но ведь есть ещё Уроборос.

— Ты хочешь уничтожить змея?

— Нет, конечно. Если покончить с Уроборосом, рассыплется всё, нами собранное. Я собираюсь заклепать змею челюсти, чтобы он никогда не смог разжать зубов, кто бы ни понуждал его к этому.

— Это всё равно будет четвёртый удар, знаменующий конец мира.

— Значит, бить надо не из нашего мира, а оттуда, — я ткнул пальцем в никуда, но Анрат, кажется, поняла.

Она уселась на промороженный камень, сжала голову руками, став очень похожей на сморщенную обезьянку. Внешность обманчива, в эту минуту ведьма наверняка просчитывала будущее — каким оно может стать, если исполнится мой план.

— Да, это будет прочно, — проскрипела она. — Даже слишком прочно. Земля станет жёсткой, Покров небес — непроницаем, а бока Уробороса — несокрушимы. Именно так и случится. Есть лишь единственное «но». Заклепав челюсти Уроборосу, ты поставишь перед людьми непреодолимую преграду. А непреодолимых преград быть не должно. Пятьсот лет мне снится единственный сон: будто бы я, взлетев в зенит, не срываю Покров небес, а продолжаю подниматься всё выше и выше, в неведомую бесконечность. А теперь мы будем биться в небеса, как мотыльки в запертое окно.

— Это не так. Люди даже не заметят поставленной нами преграды. Я говорю именно о людях, а не о магах или волшебниках. Тысячелетиями мир принадлежал колдунам, а люди, которых мы полупрезрительно называли простыми, оставались жалким довеском к великим магам. Те годы, что я провёл на истельнском троне, научили меня по-другому смотреть на людей. Прежде чародей мог всё, человек — ничего. Теперь людям будет доступно такое, что никогда не достигнут волшебники. Люди смогут полететь к звёздам. Маги тоже смогут, но для этого им нужно будет отказаться от колдовства и лишиться всех своих привилегий. Мне кажется, это справедливо. В мире нет зла, а если вдуматься, то нет и добра. Но справедливость должна быть.

— Люди не умеют летать.

— Они научатся. В этом я уверен.

— А как же ты? Туда ты пройдёшь, а обратно? Не забывай, свод небес станет непроницаем.

— Значит, я останусь там. Магические способности меня покинут, но, надеюсь, молот Тора позволит пронзить пространство, и я буду первым, кто достигнет миров, лишённых магии.

— Слушай, сколько тебе лет? Ведь тебе нет ещё и полутысячи…

— Триста восемьдесят, — зачем-то ответил я.