Воспоминания американского школьника - Томас Олдрич

Я познакомил с Беном всю нашу компанию, и мы целыми вечерами торчали в корабельном домике.

Бен чудесно вырезал из дерева кораблики. Настоящий фрегат, с мачтами, с полной оснасткой, висел у него в каюте на крючке, ввинченном в потолок.

У каждого из нас было по кораблю с верфи матроса Бена, и городские мальчишки просто умирали от зависти, когда мы пускали на реке свою флотилию.

Бен научил нас управлять парусами, грести ласточкой, закидывать сети и показал, как ловить рыбу на донную удочку: вместо приманки на леску привешивается свинцовая рыбка с крючком во рту. Тяжелая рыбка гирей тянет лесу на самое дно. Оттого удочка и называется донной.

Бен сам отлил каждому по три рыбки, блестящие, с чешуйками.

Для рыбной ловли у нас было свое любимое место в конце Старой Якорной улицы, там, где она упирается в набережную.

Ни один прохожий не заглядывал сюда, ни одна телега не поднимала здесь пыли, а трава затянула берег и даже мостовую как в поле.

Крайний дом по якорной улице был домик Бена. Это было очень удобно. Всегда можно было сбегать к Китти за краюшкой хлеба с солью или за веревочкой для оборвавшейся лески.

Но больше всего мы любили эту часть набережной из-за пушек.

Пушки остались в Ривермуте от войны с англичанами. Тяжелые старинные пушки стояли рядом у самого берега и смотрели жерлами на воду. От дождей, снега и ветра они покрылись плесенью и ржавчиной. Колеса их вросли в землю. Две пушки свалились набок.

Как-то раз я, Чарлз Марден, Фил Адамс и Джек Гаррис по обыкновению пришли на наше любимое место с донными удочками. Но в этот день рыба не хотела клевать.

Чарлз Марден воткнул удочку в землю. Он разлегся на траве, болтал ногами в воздухе и насвистывал.

Джек Гаррис бросал в воду плоские камешки. Камешки подпрыгивали, как лягушки, и оставляли на воде дорожку из расходящихся кругов.

Я сидел верхом на жерле самой большой пушки и считал, сколько раз подпрыгивает камешек Джека.

- Всего три раза. Маловато, Джек!

- Одиннадцать! Вот это рекорд!

- Черти, распугаете всю рыбу, - ворчал Фил Адамс.

- Все равно не ловится, - сказал я и хлопнул по шее свою чугунную лошадь.

Чугун был горячий от солнца и шершавый. Я ногтем подковырнул ржавчину: рыжая скорлупка отвалилась, и открылась черно-зеленая блестящая лысинка. Я вынул перочинный ножик и стал скоблить дальше. Лысинка превратилась в целую плешь.

Потом я поворошил веткой в жерле пушки. Высыпалась кучка песка, щепочек, сухих травинок; выбежал встревоженный паук.

"А что, если ее как следует вычислить, - подумал я, - выстрелит она или не выстрелит?"

Я обошел пушку со всех сторон. Целая.

- Ребята, знаете? Пушка выстрелит!

- Вот те на! - сказал Чарлз Марден. - С чего же это она выстрелит? У тебя на чердаке не все в порядке, Том.

- У меня на чердаке замечательный план, - ответил я.

План?

Джек Гарри оставил камешки и повернулся ко мне.

- Выкладывай. Давно Сороконожки не выдумывали ничего умного. Можно было подумать, что они подохли.

- Я предлагаю вычистить пушку. Задать ей порядочную порцию пороху и запалить.

- Браво, - сказал Гаррис. - Бросай свою удочку, Фил. Посмотрим, можно ли ее отчистить. Марден, сбегай к Бену, попроси у него тряпку, напильник и какой-нибудь старый нож.

- А он дома?

- Дома. Видишь, флаг развевается.

(Матрос Бен всегда спускал флаг, когда уходил в море на рыбную ловлю.)

Целый час мы все вчетвером возились над пушкой.

- Здорово отчищается, - сказал Адамс, вытирая рукавом мокрый лоб.

- А что, если мы вычистим еще одну или две?

- Ну - две?! - закричал я. - Мы все вычистим! Мы такую канонаду зададим, что весь Ривермут три года помнить будет!

- Сегодня же я созову экстренное собрание Сороконожек, - сказал Джек Гаррис. - Дело серьезное. Надо собрать денег и обсудить все как следует.

23

- Ну, значит решено, - сказал Джек Гаррис после долгого и шумного собрания Сороконожек.

- В кассе у нас шесть долларов. Каждому выдается по полдоллара. На, Блэк! Считай! Верно? Забирай, Фил! Держи, Нокс!.. Все получили? Отлично! Только не вздумайте все разом идти в одну лавку. Том, Перец Виткомб, Генри Блэк и я пойдем к толстому Пеллю. Все - в разные дни. Вы - в портовую лавчонку. Остальные - в магазин на верхней улице. С завтрашнего дня начинаем чистку батареи. Тащите с собой тряпки, ножи, машинное масло, если у кого есть. Том Белли, не забудь! Ты обещал разузнать про фитили.

- Я сейчас побегу а матросу Бену, - ответил я.

- Ты ему все расскажешь? - спросил Лангдон.

- Нет, что ты? Я к нему подъеду осторожно. Уж я знаю, как с ним разговаривать. Начну про морскую битву и выспрошу все, что нужно.

- Так, значит, в субботу? - спросил Чарлз Марден.

- Непременно в субботу! - закричал я. - Вы только подумайте: переполоху хватит на все воскресенье. Гаукинс заболеет со страху, и утром не будет проповеди.

- Ну, можно и по домам, - сказал Гаррис.

- Подожди, Джек! - крикнул Перец. - Ребята, за то,что Том придумал такую знатную штуку, я предлагаю назвать нашу батарею - батареей Белли.

- Ура! Батарея Белли! Батарея Белли! - закричали все.

Целую неделю мы возились с пушками. На набережную мы приходили с удочками и ведерками. Но в ведерках вместо червяков лежали свернутые тряпки, ножи, бутылочки с маслом и порох.

В сухом месте под камнем мы вырыли яму, поставили туда жестяной ящик и ссыпали в него наши запасы пороха. Ящик мы забросали хворостом, засыпали песком и камешками.

Фитили были уже готовы. Матрос Бен не только рассказал мне, как надо их делать, но сам сделал столько фитилей, что их хватило бы на три батареи Белли. Я подробно выспросил, как надо обращаться с фитилями, сунул их в свое ведерко и побежал на набережную. Было решено, что фитили заложит Фил Адамс, а подпалю их я. Это нужно было делать ночью, ловко и очень осторожно.

В назначенную ночь, с субботы на воскресенье, в половине двенадцатого я сунул в карман коробок спичек и надвинул на глаза шапку.

Ощупью, на цыпочках, я спустился по лестнице и прошел по коридору. Громко щелкнул ключ выходной двери. Я прижался к стене и прислушался. Все было тихо. Я нажал плечом дверь и выскользнул на улицу.

На улице было темно и пусто. Дома стали серые, незнакомые, окна, закрытые ставнями, были как спящие глаза. Трубы, крыши, углы кто-то обвел угольным карандашом. Конец улицы провалился в темноту.

Я поежился. Жалко все-таки, что я не взял с собой Фила.

Ну, надо идти. Я тихонько сбежал со ступенек и пошел к Якорной, стараясь держаться поближе к домам. Возле домов лежала тень, густая, как вакса.

Вдруг за дощатым забором залаяла собака.

Я вздрогнул, разбудит сторожа...

Собака лаяла на всю улицу.

- Чего ты? Дура! - Я побежал бегом.

Дома кончились. От реки пахнуло холодной сыростью. Двенадцать пушек стояли правильным полукругом. Черные жерла смотрели вверх. "Вот такие были они в настоящем деле", - подумал я.

Мне показалось, что за рекой раскинут неприятельский лагерь. Главнокомандующий послал меня открыть огонь. Враг может заметить меня каждую минуту.

Я обошел пушки. Запалы были в порядке. От запалов тянулись белые фитили. Они сплетались в один главный. Главный фитиль извивался по земле, как большой жирный червяк.

"Молодец Фил! Ничего не забыл. Теперь только зажечь привод".

Я нагнулся. Дорожка пороха шла к концу главного фитиля. Я вытащил коробок и, повернувшись спиной к ветру, зажег спичку.

Прикрыв огонек ладонью, я поднес спичку к приводу.

А вдруг сразу вспыхнет?! Я бросил спичку и отскочил в сторону. Огонек мелькнул в темноте и погас.

Под ногами у меня хрустнул прутик. Я поднял его, зажег и осторожно коснулся красным язычком пороховой дорожки. Голубой светлячок подпрыгнул и с легким треском побежал по песчинкам. Он добежал до фитиля, и фитиль загорелся.

Готово! Домой!

Я бросился бежать.

Только бы успеть! Только бы успеть! Что, если они начнут палить раньше, чем я нырну в постель?

Вот наконец и наша улица. Наше крыльцо.

Я перескочил через три ступеньки и толкнул дверь. Сердце колотилось так громко, что казалось - и тетушка Эбигэйль и дедушка непременно услышат.

Я пробрался к себе в комнату и юркнул под одеяло, не раздеваясь, в куртке и башмаках.

Уф, слава богу! Теперь пусть стреляют!.. Что же они не стреляют?! Вдруг ветер задул огонь? Вдруг фитиль оборвался? Все пропало!

Я сел на кровати.

Бум-м... - тяжело грохнуло на улице.

Задрожали оконные стекла. На умывальнике подпрыгнул таз.

Бум... Бах... Ба-ах...

Ура! Заговорила батарея Белли!

Внизу кто-то взвизгнул, хлопнула дверь. Зашлепали ночные туфли дедушки.

Я вскочил, скинул куртку и высунулся за дверь.

- Вы слышите, дедушка? Что это такое?

- Понять не могу, мой друг. Одевайся, выйдем на улицу, посмотрим.

Я опять надел куртку и спустился вниз.

...Трах... Барабах...

Тетушкина дверь распахнулась.