Наследники легенд - Трейси Деонн

чувствую, как меня отталкивает прочь от высоких двойных дверей. Настойчивое желание уйти. Не зловещее, но устрашающее. Мягкое предупреждение, проскальзывающее в мозг, так же как тогда слова Сэльвина.

Уходи.

Рука замирает, касаясь заклинания. До меня доносится уже знакомый запах чеснока и дыма.

«Разные легендорожденные могут использовать эфир в своих целях». Означает ли это, что есть… почерк? Если так, отчетливый запах, исходивший от моих бинтов, должен быть связан с Уильямом.

«Почерк» Сэльвина настолько отчетлив, что я могу почувствовать его вкус. Виски, которое мы с Элис украли из папиного бара прошлым летом. Палочки корицы. Костер в земляной яме посреди леса и дым, разносимый зимним ветром.

Несколько раз стукнув по двери тяжелым бронзовым кольцом с головой льва, я осматриваю свою одежду. Что нужно надеть, чтобы проникнуть в тайное общество? Я предпочла комфорт, а не моду: джинсы, футболка с выцветшей надписью «Звездные войны», низкие сапоги. Волосы завязаны в симпатичный узел, высокий и плотный. Ничего, что выдавало бы во мне шпиона.

Дверь открывается, и я вижу за ней девушку с коротко остриженными темными волосами, в свободном платье и легинсах. Ее темные глаза осматривают меня, затем она бросает взгляд на ступеньки, на дорогу, словно высматривая кого-то еще.

– Кто ты? – спрашивает она, и это звучит недобро.

– Я Бри Мэтьюс. Ник сказал встретиться с ним здесь.

9

На лице девушки поочередно сменяются несколько эмоций: тревога, сомнение и, к моему удивлению, надежда.

– Ник сказал тебе встретиться с ним здесь? Сегодня вечером?

– Ага. – Я хмурюсь, изображая неуверенность, и подношу руку ко рту. – Это… все в порядке? Он сказал, что это будет…

Стриженая девочка взвизгивает.

– Да! Конечно, все нормально. Если Ник сказал… о боже мой, да.

Она поеживается, словно пойманная мышь, и я испытываю вину, смешанную с триумфом.

Когда она открывает дверь пошире, чтобы впустить меня, я замечаю у нее на запястье синюю шелковую ленту. Посередине к полоске ткани пришита маленькая серебряная монета.

– Ты просто немного рано! – восклицает она. – Никого еще нет. Я не могу впустить тебя в главный зал без твоего поручителя, но у нас есть салон для гостей. Можешь подождать здесь, а я позвоню Нику.

Поручителя?

– Звучит отлично, – говорю я и прохожу следом за ней в холл.

Я тут же узнаю запах и интерьер помещений – смесь Южного стиля с обстановкой горнолыжного курорта, но на этом узнаваемое кончается.

Я никогда в жизни не видела ничего столь великолепного.

Каменные стены трехэтажного холла увенчаны открытыми стропилами. Повсюду висят картины в рамах, отделанных золотой листвой, и тяжелые на вид гобелены в мрачных коричнево-черных тонах. Вдоль входа перед нами выстроились подлинные старинные железные подсвечники, но вместо свечей в них горят винтажные эдисоновские лампочки. От белого, как фарфор, мраморного пола симметрично поднимаются две лестницы, которые изгибаются, выходя на открытый балкон второго этажа, соединенный с боковыми крылами здания.

В Бентонвиле нет таких домов. У нормальных людей нет таких домов. По крайней мере, не в моем мире. Мои родители отремонтировали старый двухуровневый дом, построенный в семидесятых, и мы переехали в него восемь лет назад. Большинство жилых домов в окрестностях – деревенские фермерские жилища, которые достались от прадедушек и дедушек, а районы, где живет средний класс, заполнены такими домами, как наш.

Я потрясенно осматриваюсь, а девушка оглядывается и улыбается, так что становятся видны ямочки на ее щеках.

– Кстати, я Сара. Но большинство людей называют меня Сар.

Я улыбаюсь в ответ.

– Приятно познакомиться.

Сара ведет меня к двери под левой лестницей. Салон круглый, как и каменная башня над ним. В центре комнаты стоят четыре круглых стола, в каждую из столешниц вделана шахматная доска с клетками из дерева и мрамора, перед камином у окна расположился кожаный диван. Сара сдержанно, но вежливо улыбается и закрывает дверь, оставив меня в одиночестве.

В ожидании я обхожу комнату по периметру, рассматривая картины на стенах. Прямо напротив двери видны два впечатляющих портрета, висящие рядом друг с другом и подсвеченные парой медных светильников. На первом – мужчина с кустистыми бровями и непреклонным взглядом синих глаз. ДЖОНАТАН ДЭВИС, 1795. Следующий портрет поновее. ДОКТОР МАРТИН ДЭВИС, 1995. Отец Ника и его предок. Разумеется. Наверняка этот Орден и есть та организация, к которой отец убеждал его присоединиться. Как и Ник, Мартин на портрете высок и широк в плечах, но глаза у него такие темно-синие, что кажутся почти черными. Волосы у него не такие солнечно-соломенные, как у сына: копна густых темно-русых волос, коротко постриженных у висков.

Я покусываю губу, пытаясь осмыслить эту груду информации. Нет, так больше не пойдет. Мне теперь нужны ящики и шкафчики. Организовать пространство, куда я буду добавлять детали, которые кажутся важными, например тот факт, что хотя Ник, кажется, с неприязнью смотрит на Сэла, а может, даже и на Орден как таковой, его семейные портреты висят явно на почетном месте.

Мой взгляд привлекает еще одна картина. Слева от Джонатана на пожелтевшем пергаменте за стеклом черно-белая иллюстрация – пять человек в длинных аристократических камзолах с пышными белыми рукавами стоят вокруг стола в гостиной. На бронзовой пластинке под этим изображением написан следующий абзац:

«ПИОНЕРЫ ИЗ ВЕЛИКОБРИТАНИИ, ОСНОВАТЕЛИ КАРОЛИНСКОГО КОЛОНИАЛЬНОГО ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ОРДЕНА КРУГЛОГО СТОЛА – СТИВЕН МОРГАН, ТОМАС ДЖОНСТОН, МАЛКОЛЬМ МАКДОНАЛЬД, ЧАРЛЬЗ ГЕНРИ И ДЖОНАТАН ДЭВИС, около 1792».

Ниже перечисляются краткие биографии этих людей и их достижения:

«Служил в законодательном собрании. Вице-губернатор. Табачный магнат. Совладельцы одной из самых больших плантаций на Юге».

Дзинь-дзинь.

Открывается дверь, и я оборачиваюсь, стараясь выглядеть как можно дружелюбнее. Тут мой план становится хлипким: я понятия не имею, что Ник мог сказать по телефону, так что готовлюсь услышать ответ Сары.

Судя по выражению ее лица, мой риск оказался оправданным.

– Ник уже едет. Принести тебе чего-нибудь? Кофе? Минеральной воды? Вина?

– Нет, спасибо. Он не сказал, когда будет?

– Может, минут через десять. Он живет за пределами кампуса, но недалеко.

Она переминается с ноги на ногу, словно чувствует себя обязанной изображать гостеприимную хозяйку, но не знает как. Наконец она торопливо бормочет:

– Ладно, – и исчезает за дверью.

Первая часть моего плана завершена. Я плюхаюсь на кожаный диван и дожидаюсь второй.

Десять минут спустя в комнату врывается вторая часть. Щеки у Ника красные, как апельсин-королек. Он захлопывает за собой дверь и в два шага подходит ко мне.

– Какого черта ты здесь делаешь? – Его глаза, обычно добрые, словно мечут